— Согласен. Но ты же знаешь, сын мой, что чрезмерное увлечение своим телом может привести к непредсказуемым блужданиям неправильных мыслей в человеческих головах и непредсказуемым последствиям.

— Бог сотворил тело человека особенным образом, не одним повелением, как при создании других тварей, а Своим прямым действием. Это показывает, что и по телесной организации человек превосходит все другие творения. Отсюда происходит возвышенный взгляд на значение человеческого тела, свойственное Священному Писанию и Священному Преданию Церкви: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога?.. Прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии».

— Ладно, прекращаем этот непростой спор, давай перейдем к делу. В последние полгода мне тяжело ходить и стоять во время службы. Сам понимаешь, я часто общаюсь с паствой и должен много времени проводить стоя. Сильно болит левая нога, ночами не сплю. Наши лекари не могут мне помочь. Возьмешься меня лечить?

— Если Ваше Святейшество позволит, я хотел бы осмотреть вашу ногу.

Папа кивнул. Из ниши появился служка в длинной серой рясе с тазом воды. Я тщательно вымыл руки, и, опустившись на колени, разул левую ногу Папы, сняв невысокий белый узкий ботинок. Затем стянул чулок, доходивший Папе до колена.

Оп-па, а у Папы классическая подагра! Налицо явное увеличение уровня мочевой кислоты в организме, что за длительное время приводит к поражению суставов, в данном случае поражен сустав большого пальца левой ноги. Чаще всего подагра появляется у людей, ведущих нездоровый образ жизни. Папа, по моему мнению, является типичным пациентом: мужчина, примерно шестидесяти лет, который регулярно употребляет алкоголь и жирную пищу, плюс с почками не все ладно. Собственно, из-за некорректной работы почек в организме накапливается мочевая кислота, откладываясь в суставах. У Папы еще может быть повышенное давление, но измерить я его не могу, тонометр еще не изобрели.

— Вы позволите мне сказать, Ваше Святейшество, — спросил я разрешения после завершения осмотра.

— Говори.

— Мой отец называл это заболевание подагрой, и утверждал, что полностью избавить от нее человека невозможно, но снижать болевые ощущения, и улучшить общее состояние вполне реально. Лечение будет долгим, примерно месяца два. По истечении указанного срока Ваше Святейшество будет чувствовать себя хорошо, и если будет соблюдать рекомендации, то возврат острой формы болезни маловероятен.

— Можешь приступать к лечению, я благословляю тебя.

— Спасибо, Ваше Святейшество, но мне нужны мои инструменты и запас трав требуется создать.

— Все тебе принесут, если умеешь писать, составь список.

— Еще мне нужно поговорить с вашим поваром, Ваше Святейшество. Требуется выработать определенный режим питания и пересмотреть перечень блюд. Хочу сразу оговориться, вам, Ваше Святейшество, может не понравиться новая еда, но для поправки здоровья это необходимо.

— Голодом морить не станешь?

— Голодать вам, Ваше Святейшество, категорически нежелательно.

— С завтрашнего дня приступай.

И приступил. Поселили меня рядом с покоями Папы, все мое лекарское имущество доставили утром. Я проверил наличие корней дикой рицины и настойки из них. Приставили ко мне монаха, и он выполнял все мои пожелания, в том числе закупил лист подорожника, репейника, плоды шиповника, сбор разнотравья, из которого я планировал приготовить мочегонный отвар.

Тот же монах отвел меня на папскую кухню, где я имел продолжительную беседу с поваром. Порекомендовал подавать к столу Папы: нежирное куриное мясо, кролика и индейки. Разрешил принимать яйца, сыр, творог, рисовую кашу, мед сухофрукты и чай. А также настоял, чтобы папа в течение дня выпивал не менее трех литров отвара шиповника. Повар взялся за голову, услышав перечень продуктов. А когда я попросил исключить вино вообще, то думал, от негодования повара потолок кухни обвалится.

Три раза в день я делал Папе примочки и аппликации из подорожника, листов капусты и репейника. Также намазывал ногу смесью соли с медом, горчицы с медом, а спустя две недели на ночь стал накладывать повязку с тонкими ломтиками свежего свиного сала.

К исходу первого месяца лечения я заметил результаты. Папа стал значительно лучше выглядеть, появился здоровый румянец на щеках, нормализовался сон, болезненные приступы отошли в прошлое. Да, Папа был очень недоволен рационом питания, ведь привык кушать жирную пищу, запивая красным вином, а теперь вынужден был довольствоваться тем, что приготовит повар согласно моим рекомендациям. Но особенно вызывало у Папы недовольство обязанность приема мочегонных отваров. Да, некий дискомфорт имеется. Но зато появилась необходимая процессу лечения польза, значительно превышающая отрицательные моменты, тот самый положительный эффект от лечения и диеты, который я и преследовал с самого начала. Настоящую бурю гнева у Папы вызвал отказ от цитрусовых фруктов, он пристрастился к апельсинам, потреблял их в любом виде. Мне эти гневные тирады удавалось вежливо гасить мотивировкой положительных явлений в здоровье Папы, которые заметил он сам и его ближайшее окружение.

Свободное время я проводил в своей комнате или в библиотеке, а также монах показал мне место в парке, где обычно отдыхают иерархи церкви, когда не заняты общением с народом. Надо сказать, отдыхали они там регулярно, и я мог по достоинству оценить красоту парка только вечером, когда кардиналы отправлялись по своим делам. Тогда я мог в полном одиночестве поседеть в уютных беседках, оплетенных вьющимися растениями, побродить по аллеям.

Изредка я это делал вдвоем с моим другом Ульрихом. Мы неспеша прогуливались по аккуратным дорожкам, вымощенным красивыми плитами дикого камня произвольной формы. Сквозь щели между плитами пробивалась густая изумрудная травка, которую, видимо, регулярно стригли, так как она всегда была очень низенькая и абсолютно не мешала ходьбе. Ну, конечно, еще бы она была неухоженной и способствовала, не дай Бог, травмам всевозможным кардиналам и чиновником папского аппарата. А может и, страшно представить! — самого Папы!

Из густого, причудливо выстриженного кустарника, образовывались целые лабиринты. Мне с Ульрихом нравилось спокойно рассуждать на всякие жизненные темы, находясь в уютных тупичках этих лабиринтов, где мы были скрыты от посторонних глаз почти с любых ракурсов возможного наблюдателя.

Мы, в принципе ни от кого не таились. Находились мы здесь оба легально, выполняли каждый свою работу для Папы и его резиденции. Но, очевидно, подсознательно, я старался больше находиться в укромных уголках парка и вообще пореже, так сказать, везде «мелькать» — себя-то я не обманывал и знал, какой я на самом деле «де Ришар». Вдруг, дикий случай, какая-то неожиданная встреча со знакомыми моего «отца» и кому-то бросится в глаза, что я ну вообще, ну категорически не похож на своего почтенного «родителя». Можно в подобном случае, при возникновении новых вопросов у кардиналов, объяснить, что я уродился весь в свою мать. Но зачем рисковать? Лучше всячески избегать таких ситуаций. Оно мне надо? Но, наверное, я накаркал себе

Непринужденно беседуя в очередной раз, я заметил в прогалину между кустарником двух оживленно беседующих лиц в одежде, не оставляющей сомнений в высоком положении при Папе по крайней мере одного из них. Второй… Увидев лицо второго, промелькнувшего мимо нас за пару секунд, я похолодел, затем покрылся испариной. Организм бурно отреагировал повышенным потоотделением на такой неожиданный стресс. По спине потекла струйка пота, я сначала замер, затем осторожно вздохнул полной грудью и медленно выдохнул, стараясь чтобы Ульрих не обратил внимание на мое изменившееся состояние и, возможно, цвет лица — мне казалось, что я стал пунцового цвета от явно подскачившего давления, которое почему-то не хотело учитывать мой юный возраст.

Конечно, тут любого кондрашка хватит, если мимо него, в резиденции Папы, пройдет человек, которого он как важного киевского гостя лечил в казачьем войске под именем Ивана Панкратовича — той самой «чайки», разоблаченной не без его участия. Особенно если он теперь не Вася Гончар — казацкий лекарь, а Васент де Ришар — личный лекарь Папы, пусть и временный, специализирующийся на подагрических болях.