— Я ничему не удивляюсь, телевидение гонится за рейтингами пропагандирует индустрию разврата, так удобно проблемы семьи решать на стороне, не вникая в проблематику семейных ценностей. Почти не осталось людей, которые шарахаются от двоеженства, и хватаются за сердце узнав, что у замужней женщины роман с другим мужчиной! Сколько раз я слышала, как женщины с удовольствием обсуждают подробности курортных приключений с гордостью делая акценты на интимной составляющей со всеми вытекающими подробностями, а мужчины напропалую хвастаются друг другу наличием любовниц. Мне противно жить в этом мире и противно, что я стала частью этого мира, — я так понял, что цирк тараканий начал представление? И его зритель я? Пиздец! Первое желание тупо заткнуть рот поцелуем и не слышать всю ту хуету что она несет. Все, блядь, смешала, в одну кучу. Там укрощать никого не получится, этих тараканов надо нахуй травить дихлофосом.

— Дин тебя послушать, так в советское время святые люди жили, а сейчас просто Садом сплошной? Жалеешь о том что изменила ему со мной?

— Я не просто жалею, Андрей, я хочу сказать, что забыла что есть такое слово «нельзя», понимаешь?!Нельзя предать того с кем ты живешь, нельзя быть счастливой семьей, когда знаешь, что это не ценят! Нельзя! И да, я чувствую себя виноватой в разрыве отношений которые были для меня дороги. Всегда виноват тот кто изменил Андрей, до измены можно говорить все что угодно, но после виноват тот кто переступил эту черту, также как в воровстве виноват тот кто украл, в обмане тот кто обманул и нет виновных только тогда когда никто нечего не делал, не предавал. Тут нужна сила воли, которой у меня не было тогда в гостинице, мы можем с тобой хоть каждый день повторять на бис постельные сцены, пока ты не наиграешься, только мне такие ценности чужды! — останавливаю словесный поток, уточняю:

— Что значит наиграюсь? — хочу воззвать к ее разуму, пока тараканы не наводнили собой ее сознание

— Андрей, не усложняй, — старается не переходить на крик, но у неё не получается, — я не знаю простит нас Бог за то что мы сотворили?!

— Блядь, да что такого ужасного мы сотворили, я не пойму, чтобы так заморачиваться? Нам было плохо? Ты вообще хоть раз вспоминала как кричала от удовольствия в той гостинице?! — думаю что если бы сейчас меня долбануло током мне было бы легче

— Ни разу не вспомнила! — знаю, что врет, потому что вижу румянец на ее щеках. Хочу просто схватить ее и хорошенько встряхнуть, чтобы вся эта "хуета" ушла на второй план, не знаю как сдерживаюсь, говорю

— Врешь же! — хочу взять ее руку, дергает, пытается выйти из машины, но я предусмотрительно блокирую двери.

— Андрей спасибо что подвез, я хочу уйти, — не так я представлял себе этот вечер, не так.

Вижу сумку схватила, глаза воинственно полыхают, старается отстегнуть ремень, дёргает за ручку автомобиля. Не теряюсь, притягивая к себе ближе, утыкаюсь параллельно носом в шею, сдерживая себя, чтобы не начать целовать ее прямо в машине.

Дина

Андрей не дает мне уйти тянет к себе, помогает отстегнуть ремень безопасности, наклоняясь ближе, ударяя по нервным окончаниям древесно-цитрусовым ароматом. Слишком близко.

Мысли путаются, сердце стучит словно ненормальное. Андрей берет мое лицо в ладони, мы не отрываясь смотрим друг на друга: его взгляд перемещается на губы и я знаю, что за этим следует, потому сразу упираюсь ладонями ему в грудь, я не хочу этого.

— Тс-с-с Динка не бесись, — я жмурюсь, мысленно смирюсь, что поцелуя не избежать, но Андрей, вдруг, неожиданно, не продолжает, вместо этого, касается губами лба, делая глубокий вдох, отстраняется, говорит:

— Пригласи меня к себе, накорми хоть, я с утра на одном кофе, — открываю глаза, еще не понимаю что ответить ему, думая какая еда есть у меня в холодильнике. Всегда что-то есть, я готовлю для сына в любом случае, вне зависимости ночует он у отца или нет.

— Хотел про сына с тобой поговорить, — пока я перевариваю его слова, он ослабляет объятия, глушит мотор, открывает дверь:

— Подожди, я не сказала «да», — он спокойно выходит из машины, уверенно обходя ее спереди, открывает передо мной дверь, говорит:

— Главное, что я не услышал категоричное «нет», — подмигивает, а меня трясет, я выхожу из машины, и сразу решаю прояснить ситуацию:

— Андрей я не хочу показаться не гостеприимной, — он не дает мне продолжить

— Поздно, уже показалась такой, пора исправлять ситуацию, — я стою в замешательстве, слушаю что он говорит, нервничаю, он продолжает:

— О сыне поговорим, обсудим обучение, я планирую отправить его на лето поучить язык на Мальту, как ты на это смотришь? — часто моргаю, осмысливая времяпровождение сына на предстоящих летних каникулах

Мысли переключаются, тревожность уходит, спрашиваю:

— А сам Андрей что думает? — отец моего ребенка ставит машину на сигнализацию, разворачивается, начинает идти в сторону дома, предлагая взять его под руку.

Игнорирую этот посыл, кутаюсь в шарф, иду следом, слышу:

— Пока ничего, мне надо это с тобой согласовать для начала, — я вспоминаю, что он всегда со мной обсуждает каждую деталь, согласовывает, что касается сына, ни разу еще не сделал по своему усмотрению не поставив меня в известность.

Расслабляюсь, что я в самом деле? Он общается, хочет говорить о нашем ребенке, в машине вполне мог поцеловать, но не сделал этого. Как бы мне не было тяжело с ним общаться, я переступлю, потому что для сына это важно, пройдет время, я не буду реагировать так остро на его близость.

В подъезде Андрей нажимает кнопку лифта, когда двери перед нами открываются, заходим внутрь, Андрей чуть притормаживает, пропуская вперед, нажимаю нужный этаж. В замкнутом пространстве с ним как будто не хватает воздуха, я чувствую его запах, стараюсь смотреть в потолок, борясь с воспоминаниями, которые память подкидывает с завидной регулярностью, дорисовывая картинки лифтового пространства в гостинице.

Вздрагиваю, когда двери лифта открываются, и перед нами возникает Серафима Андреевна. Мы выходим, пропуская соседку, следуем на лестничную площадку. Пока ищу ключи, старушка решает прокомментировать появление Андрея.

— Надо же, как родственники стали часто приезжать, никого не видела за все эти годы, а тут зачастили, — достаю ключи, быстро отвечаю:

— И вам доброго вечера, Серафима Андреевна, да, вы знаете родственники они такие, — стараюсь чтобы не тряслись руки быстро вставить ключ, чтобы открыть квартиру и завершить общение, но старушка не сдается:

— А Андрейка где? Не вижу его, раньше каждый день со школы придет, поможет сумку донести, лекарства, когда давление у меня, пойдет купит, — я понимаю, что бабушке все интересно, отвечаю, стараясь не быть грубой:

— Уроки делает, Серафима Андреевна, все хорошо, — Андрей проходит в квартиру следом, вполне уверенно снимая верхнюю одежду и обувь, а я закрываю дверь, делаю выдох, будто оправдываясь говорю:

— Вот поэтому я не люблю незваных гостей, — снимаю пальто, вешаю в шкаф.

Андрей комментирует мои слова в известной манере:

— Забей Дин, утихомирь свой цирк, — проходит на кухню сразу включает воду, моет руки, ведет себя, будто он у себя дома

— Какой цирк? — встаю напротив зеркала в прихожей, всматриваюсь в свое отражение

— Тараканий, — почему-то не удивлена, что Андрей ведет себя как клоун, хотя просила не начинать.

— Дурак! — говорю почти шепотом, я не хочу чтобы он услышал, вступать с ним в перепалку нет никакого желания.

На кухне Андрей поставил чайник, я же открываю холодильник, достаю еду, ставлю разогревать на плиту борщ.

Все это время Андрей сидит напротив, расстегивает пуговицу пиджака, ослабляет галстук. Выглядит уставшим.

— Есть борщ, котлеты, рис, салат, — решаю огласить весь список, но он не дает закончить:

— Давай все, я всеядный, — ловлю себя на мысли, что он говорит в точности как наш сын, — уверен что все вкусно, завтрак я оценил ранее.