– Я на досуге литературой балуюсь, пишу. Ну и, чтобы не оконфузиться, беру по разным вопросам у разных людей консультации. Информацию в том или ином виде, затем использую в тексте.

– И про что пишешь?

– Про то, как управлять вселенной, не привлекая внимания санитаров.

Шутка была не первой свежести, но женщина восприняла её благосклонно:

– Чувство юмора литератору лишним не будет!

– Пожалуй… Пишу повесть. Фантастическую. Про человека, живущего двумя жизнями. Первая – обычная. Другая проходит во сне. На самом деле она тоже реальна, но… в параллельном мире!

– Ну, проконсультируйся… Только я не на все твои вопросы отвечу.

– Хорошо. Так вот, про жизнь во сне. Леви упоминает аналогичный случай в книге «Охота за мыслью». Но информации там – кот наплакал…

– Леви Владимир Львович, психиатр?

– Да.

– И что тебя интересует?

– Во-первых, у людей, живущих двумя жизнями, должны проявляться какие-то характерные черты. Во-вторых, с чем подобные случаи связаны: это психическое отклонение или некая личностная особенность?

– Спектр причин может быть широкий. Надо рассматривать каждый случай по отдельности. Но ведь ты говоришь, что его вторая жизнь находит подтверждение пусть и в параллельной, но реальности. А это совсем другое. Тогда он обычный человек и ведёт себя соответствующим образом.

– Значит, ничего определённого… Жаль! Тогда следующий вопрос.

Я назвал книгу и автора.

Заведующая задумалась. Затем, видимо, решила, что бессмысленно отказывать в обсуждении того, с чем я и так знаком, и сказала:

– Есть такая.

– Автор упоминал постгипнотическое внушение[21] и наркогипноз[22]. Список средств для наркогипноза не оговаривался, но это в моём случае и ни к чему… Вопрос в другом: действия, которые идут вразрез с моральными принципами перципиента[23], отвергаются им и могут вызывать истерические реакции. Но ведь наверняка существуют препараты, способствующие обходу и моральных, и защитных, включая потребность в самосохранении, блоков? Если применить их в комплексе с психотехниками, то… получим очень эффективное оружие. Как считаете, спецслужбы используют это в своей практике? Я собираюсь описать подобную ситуацию в своей повести…

– Спецслужбы перед нами не отчитываются, но… почему нет?!

– Весёлая картинка. Пожалуй, вопросы исчерпались. Благодарю за помощь.

Я уже почти покинул кабинет, когда она меня окликнула:

– Постой! У меня есть одна книга – я её рекомендую своим студентам для общего развития. Если интересно, то могу ссудить на время.

– Неплохо бы! Здесь всё равно заняться особо нечем.

Она подошла к шкафу, нашла нужный учебник, взяла его с полки и протянула мне:

– Условий два: другим пациентам в руки не давать и читать аккуратно.

– Понял. Принял. Буду соблюдать…

Мы попрощались. Заведующая провела меня в отделение и закрыла за мной двери.

Я вернулся в пятую палату.

Пока я отсутствовал, к нам доставили ещё одного. Когда я вошёл, над ним уже нависал Евсей. Новенький был наркоманом. Правда, не системным. И передач ему не предвиделось.

– А ты что здесь делаешь?! Уже сончас начался! А ну, вали в свою палату! – прикрикнул на страждущего один из пациентов-надзирателей, вошедший в карантинную следом за мной.

– Всё-всё, иду, – торопливо согласился Евсей, в очередной раз оставшийся ни с чем. – Уже и на секунду зайти с друзьями поговорить нельзя…

– А это что за ком с горы? – спросил я у Шестакова, когда Евсей и надзиратель ушли. – Пижама-то больничная, только прав у него явно больше, чем у рядовых граждан.

– Их сюда с тюрьмы перевели.

– Два Рэндла Патрика МакМёрфи на отделение?!

– А что тебя удивляет? – поинтересовался Шест, который «Пролетая над гнездом кукушки» не смотрел и уж тем более не читал, а потому понял меня по-своему. – Стандартная тема! Косяки за ними. Какой за кем конкретно – не в курсе. Может, стучали козлы, да дело вскрылось… Вот и убрали их с зоны от греха подальше.

– Да уж, в жизни всё прозаичнее…

– Прозаичнее или не прозаичнее, но с этими уродами лучше не связываться – по-любому крайним останешься. Ромка вон схлестнулся. Он нормальный пацан, но из-за этих гондонов теперь в четвёртой буйной палате чалится.

Едва объявили сончас, я принялся за чтение. Оторвался от книги, только когда меня вызвали вниз, к посетителю.

Пришла Полина. Принесла штук десять крупнокалиберных бутербродов и литровый термос с кофе.

– Судя по тому, как ты их уплетаешь, кормят здесь плохо, – посочувствовала подруга.

Я попытался ответить ей, не переставая жевать. Но она, конечно, ничего не разобрала.

Дожевав и проглотив остатки бутерброда, я запил его кофе и повторил уже более или менее внятно:

– В прошлый раз с питанием было лучше. Правда, тогда и отделение было другое.

– Сравнил! Стационар и… дневной стационар. Что у вас тут интересного происходит? Тебя не обижают?

– У нас тут всё интересно, – пробормотал я, протягивая руку к следующему сооружению из колбасы, сыра и хлеба. – Меня не обижают, но иногда бьют ногами…

– Тебя забьёшь!

– Приятно, когда в человека верят, – поморщившись, пробурчал я и откусил от бутерброда почти половину.

Неподалёку от нас на скамейке пристроилась парочка – прикинутая[24] девушка и молодой человек, на котором из одежды были только шорты и сланцы. Он был пониже меня ростом, но мускулистый. На правом плече татуировка – паук в центре паутины[25]. Чувствовалось, что жёсткости и воли парню не занимать. Такие люди одним внешним видом вызывают уважение. И понимание: их следует опасаться. Видел я его впервые за эти два дня, но был совершенно уверен, что с интеллектом у него всё в порядке. На наркомана тоже не похож, но почему тогда паук в паутине? Впрочем, не моё это дело…

Девушка перебралась к нему на колени. В том, как они разговаривали, улыбались, обнимали друг друга, сквозила привязанность.

– Расскажи про сумасшедших! – потеребив меня за рукав футболки, попросила Полина. – Как они себя ведут, что делают?

– Спят, едят, в шахматы играют, телевизор смотрят, беседуют. Прямо как обычные люди.

– Врёшь ты всё, дурак противный!

– Нет, в очередной раз правду говорю.

– Да тебя не поймёшь, когда ты всерьёз говоришь, а когда издеваешься. Как тогда с дорогой: «Туда пойдём по насыпной, а обратно вернёшься уже по асфальтированной!»

– Ну так разве обманул? В клинику мы шли по насыпной? А возвращалась ты по асфальтированной?

– Да, – неохотно согласилась она, – но это были разные дороги!

– А я не утверждал, что будет одна и та же.

– Вот именно! Ты так говоришь правду, что в итоге обманываешь!

– Противоречишь сама себе – первые признаки душевного нездоровья… Может, тебе тоже в клинику лечь?

– Опять издеваешься! – рассерженно заявила она и ущипнула меня за бок.

Бутерброды закончились на удивление быстро. А через минуту закончился и кофе.

– Ты совсем голодный, – с сожалением произнесла моя подруга. – Ничего, если я как-нибудь с мамой приду? Она хотела тебя навестить, но побоялась, что тебе будет неловко.

– Хоть всей семьёй сразу. Вообще-то, я парень стеснительный, но надо же с этим бороться.

Она ещё около часа болтала о всяких пустяках: о том, что скоро поедет работать в лесную школу, об увиденном в магазинах и том, что из этого хотела бы купить, а что не купила бы никогда… Я слушал её, кивая и угукая в ответ.

В палату я вернулся примерно за час до ужина. Расписали партию в тысячу. Правила были проще тех, по которым мы играли на работе, а игроки слабее. У своих коллег – Рината с Андреем – я выиграл всего один раз, и то из-за удачных раскладов, а здесь победил без особого труда…