— Теперь понятно, почему еда так резко начала сокращаться, — тихо сказал отец и усмехнулся на смущённый вид сына. Но отвлёкся на него Джеймс ненадолго. Почти сразу он поймал взгляд неопрятного гостя. Тот сидел на полу, облаченный в тряпьё.
— Том, привет! — первым подошёл к анимагу Гарри, с чашкой в руках, и сел рядом, ласково трепля макушку. — Я вновь принёс тебе покушать. Как ты здесь? Ничего не болит?
— Кто? — грубо спросил анимаг, смотря исключительно на мужчину. Он, как и все люди, вызывал опасения. В каждом Том чуял врага.
— Мой отец. Не бойся его. Я сказал про тебя, чтобы вы друг друга не испугались. Понимаешь? Он тоже умеет быть зверем, — Гарри молча кивнул отцу, как бы предупреждая, и превратился в кролика. Он хотел показать, что Том попал к тем, кто не просто не причинит вреда, но и понимает.
Вопросительно склонив серое ушко, с чёрным пятнышком, Гарри задёргал хвостиком, смотря на Тома. Тот должен был узнать его.
Джеймс напрягся и неосознанно сделал шаг вперёд, когда одичавший протянул руку к его сыну. Но вместо того чтобы притянуть к себе или сжать, не контролируя силу, тот коснулся большого уха кончиками пальцев и скривил губы в подобии улыбки.
— Знаю…
Гарри понежился всем тельцем о большую ладонь, тихо пища. Том вспоминал всё больше слов. Вернув человеческий облик, парень погладил мага по плечу.
— Вот видите? Не обижайте друг друга, ладно? Иначе мне будет очень грустно, — топорно, но понятно объяснил он.
— Человеческая речь ещё не утрачена тобой, значит, — Джеймс оказался ещё ближе, буквально чувствуя напряжение анимага. — Гарри рассказал, что на вас напала стая волков. Это правда?
Том перевёл взгляд на вернувшего себе первое обличие парня, словно спрашивал, нужно ли ему отвечать. Он не хотел контактировать ни с кем, кроме самого Гарри.
— Расскажи, как сможешь. Попробуй. Никто тебя не укусит, — с улыбкой подбодрил парень, по привычке коснувшись носа мужчины. Хотя в человеческом образе он был не так забавен. Да и смотрелось так, будто он заигрывает со взрослым мужчиной. Стыдно стало. Так ещё при отце…
— Да, — коротко ответил Том, как мог, и попробовал добавить ещё немного: — … защита.
Больше из плохо говорящего анимага не вытянуть. Да и заживающие раны говорили сами за себя. Им нужен был уход. Но нагноений не виделось, значит, Гарри сумел оказать помощь. Джеймс гордился сыном. Тот смог дать должный уход. И продолжал заботиться о незнакомце. Только вот его нежные касания и ласковые взгляды по отношению к дикому мужчине напрягали. Отчасти старший Поттер понимал, что ласка творит чудеса, и вроде как именно это происходило, но всё же… Его сын слишком юный. Многое воспринимал наивно и невинно.
— Ешь, Том. А после продолжим лечение, — напомнил Гарри, подвинув плошку ближе к анимагу, и сел отдохнуть. Его собственные раны всё ещё болели. В кроличьем виде легче их переносить, но тогда у него начинался очень сильный жар. Приходилось терпеть.
— Нет, Гарри, — дал строгий и категорический отказ Джеймс, — ты всё ещё болен, поэтому сейчас отправляешься домой. А… Тома, — «волка» пришлось проглатывать, что буквально на языке вертелся, — подлечит мама. Естественно, под моим строгим наблюдением, — обратился теперь больше к анимагу, хмуря брови. — Ничего личного, но я тебе не доверяю. Ты находишься в моем доме и я ставлю правила. И прежде чем менять тебе повязки — нужно помыться. Я отсюда вижу, что ты далеко не первой чистоты. Да и зарос сильно.
— Я с самого начала хотел его помыть, не раз предлагал, да только не получилось, — с улыбкой ответил Гарри, радуясь, что они с отцом почти на одной волне. Даже его строгость не смущала. Отец был прав, ему нужно лежать. Он только попробовал предложить.
— Давай я сам сменю ему повязки после бани? Матери мороку доставлять не хочется. Я бы с Томом и сам справился, а так ей с двумя возиться.
— Помыться, — повторил недавно сказанное главой дома Том.
Теперь, когда он вновь вернулся к личности человека, у него появилось желание стать чистым и избавиться от растительности на теле. В волчьем облике не смущала ни грязь, ни вонь, ни чесотка. Только когда слой грязи был слишком сильным, мещая элементарно двигаться и спать, он находил реку. Сейчас же его раздражало быть грязным и волосатым.
— О, здорово! Значит, истопим баню! — радостно воскликнул Гарри, но вдруг задумался. — А кто будет тебя мыть? Сам сможешь?
— Сможет, — за анимага ответил Джеймс и подошёл к сыну, мягко подталкивая его на выход, — всё, Гарри, иди в дом. Лежишь в постели и не вылезаешь. Мама позаботится о вас двоих.
Немного удивляясь такой настойчивости, Гарри вышел из амбара. Спорить с отцом он особой привычки не имел. Джеймс же, после того как сын ушёл, обхватил одну из дверей рукой и обернулся к анимагу, который выглядел, если не обращать внимание на неопрятный вид в целом, почти как нормальный, адекватный человек. Дикость в нём мало что выдавало. Но это лишь на первый взгляд. Мало ли, что ещё в голове зверя творится. Поэтому Джеймс, как любой бы родитель поступил на его месте, что беспокоится за сохранность своего ребёнка, предупредил:
— Ты можешь оставаться у нас до тех пор, пока не встанешь на ноги. Но помни, если сделаешь что-то плохое моей семье — насажу на рога.
Волнение было логичным. Том кивнул, принимая такие условия. Он не доверял людям, но кролику и его родным вреда не причинит.
***
Этим же вечером Том познакомился с матушкой доброго кролика. В ней не ощущалось той же силы, как в отце с сыном, но от неё так сильно пахло травами и древесиной, что в лесу ни по чём не выследить. И особенно сильно пахло отваром ромашки. Пришлось выпить, чтобы успокоиться. Узнав о диком оборотне, что живёт у них в амбаре, Лили жутко перепугалась. И только с Джеймсом под руку отважилась подойти к мужчине. Тогда Том и понял, у кого кролик взял цвет глаз. Насыщенную зелень он унаследовал от своей матушки. Вот только его глаза были ярче. Колдовские. У женщины немного темнее. Том так пристально рассматривал её, что невольно смутил.
— Да, давно ты среди людей не был. Точно мыть тебя нужно, — хмыкнула женщина и отвела глаза. — Джеймс, в самом деле, зайди с ним в парилку. Обожжётся ещё, чего доброго. Мне не пристало при живом муже с незнакомым мужчиной в баню заходить. А потом я его перевяжу.
— Тебя и не пущу с ним! — возмутился мужчина, да задышал часто, только представив себе непотребную картину.
— Сам, — влез Том, категорически против компании. Он многого не помнил из жизни обычного человека, с этим даже спорить не старался, но позаботиться о себе в состоянии.
Супруги удивлённо уставились на него, не ожидая, что тот решит что-то сказать.
— Хорошо. Сам. Так оно и лучше будет, — обрадовалась Лили, тут же идя на выход. — За мной. Покажу тебе что и зачем.
Выдали Тому бадью, ковш, мочало, да большую банку мыла с дёгтем. Рассказав на пороге, как и что делать, женщина вышла и закрыла дверь.
— Пригляди за ним. Жалко его, да и жуткий больно.
— Вот уж точно, — вздохнул Джеймс, запуская пятерню в волосы, — а сын привязался. Вон как сильно, даже в постели не может полежать, беспокоится. Ты пригляди за ним. Не дай Великая, хуже станет.
— Пригляжу, — согласилась Лили, грустно вздохнув. — Жалостливый он, да и одиноко сильно. Вижу же, что у него совсем друзей нет. Вот и привязался.
— Но не к тому, к кому надо, — подавив очередной вздох, за сегодня их слишком много было, как и потрясений, Джеймс засучил рукава и направился в баню. Посидит рядом, дав при этом личное пространство. На всякий случай. Мало ли, вдруг и правда что случится…
***
Мыло щипало раны. Мочало драло кожу до боли. Но словно освобождало тело от невидимых тисков. Джеймсу пришлось подсказать, что делать с волосами и неопрятной растительностью на лице и всему телу, потому что Том не собрался их терпеть. Большая проблема была именно в длинных патлах, которым могли помочь только ножницы. Джеймс так и предложил — после бани подстричься и сбрить всё лишнее, на что Том ответил мрачным, но согласным мычанием.
