— Трудно, — вздохнул Том, ясно понимая, что наивному кролику проще показать наглядно. — Хочешь. Я сделаю? Тебе. Понравится.

— Мне больно не будет? — чуть растерянно спросил парень, трогательно смотря Тому в глаза.

— Может, — не стал отрицать мужчина. Для невинных первый раз болезненный. Лично Том испытывал свой первый раз с одной только болью. Воспоминания о той ночи мерзкие и неприятные.

— Я доверяю тебе. Нарочно ты мне больно не сделаешь.

Гарри верил так, как, возможно, не стоило бы. Ну не могли руки, так тепло и уютно прижимающие его к себе, причинить вред! Волнение в нём если и сидело, то совсем небольшое. По большей части от неизвестности. Однако, у него были идеи на счёт любви двух людей. Поцелуи точно должны присутствовать. Прикосновение, приятные до мурашек, тоже.

Именно с его предположений все началось. Пальцами Том погладил в районе живота, от чего возникло желание его втянуть, а горячие губы прикоснулись к шее. Возникло желание вжать голову в плечи. Так странно… так приятно. Когда Том касался его так раньше, Гарри думал, что это его способ выразить свою благодарность и привязанность. Оказалось, что это говорит гораздо большее. И он ответил как мог — обняв Тома, прижимаясь к нему всем телом.

Мужчина оценил стремление как-то сделать приятно в ответ, пусть кролик и не знал толком ничего. Том и сам мало что помнил. Не только потому, что был диким несколько лет. В своей прошлой жизни он мало тянулся к подобному. Виной всему тот первый, гнусный опыт. К тому же магия занимала все его время и желания. Он отдавал ей всего себя — своё тело, свой разум и даже свою душу. А теперь в его руках милый кролик, гиперчувствительный, тяжело дышащий. На каждое прикосновение и на каждый поцелуй реагировал. Раскрепощался в руках мужчины и сам тянулся за поцелуями.

Тот момент, когда их губы соединились, стал незаметен для обоих. Том сильно увлёкся. Сладко-горьковатый запах Гарри с ума сводил. Желание пробуждал все сильнее. Везде метить, каждый уголок тела обласкать вниманием, услышать и вобрать в себя каждый стон, подарить ещё больше тепла, чтобы малыш, подобно утреннему цветку, раскрыл свои лепестки. Гарри отдавался ему полностью, отвечая на каждое касание, заставляя забыть о прошлом, чтобы сполна насладиться происходящим. Настоящим.

Рука кролика сама заплыла Тому под рубаху, мягко касаясь спины. Могучей, горячей спины. Гарри чувствовал, как бугрились мышцы под ладонями и ловил со своих ощущений чистой воды удовольствие. Словно скала. За таким красавцем никакие страхи не возьмут верх. Защитит от любой опасности и заласкает до беспамятства.

Обнаженные и разгоряченные, они лежали на мягкой шкуре, что любезно положила им матушка в дорогу, целуясь до исступления. Кролик получал ласку от своего волка, чьи зубы нежно проходились по коже, даря странные ощущения, будоражащие всё нутро. Он хотел сблизиться с ним… ощутить полностью… стать единым и неразрывным.

— То-ом… ты такой горячий… — сладко простонал Гарри, в какой-то момент оказавшись сверху на волке, от чего страшно смутился, не заметив, как так ухитрился… Он сидел на этом прекрасном, мощном и притягательном теле совсем голенький. — Ой… Что же я… совсем приличия забыл…

— Подожди, — задыхаясь от страсти и не хватки воздуха после долгих, упоительных поцелуев, Том мягко придержал за бедра. — Останься. На мне. И двигайся. Хочу видеть.

— Как мне двигаться? Покажи, — попросил распалённый, горячий и податливый кролик, не стесняясь того, где лежат руки Тома. Им будто было там самое место. Как и на ягодицах. Удовольствие особенно сильно простреливало, когда волк мял их, оттягивал осторожно и проводил пальцами по самому откровенному. Гарри сразу же сжимался от бесстыдных касаний, а в животе что-то до безумия приятно скручивало.

— Вот так, — Том слегка надавил на бедра и стал самостоятельно двигать Гарри вперёд и назад. Так он потирался своей попкой о паховую область… касался колом вставшего члена.

Огонь не смог скрыть вспыхнувший стыдливый румянец на лице Гарри, послушно начавшего двигаться, как его и просили. И он подхватывал темп, несмотря на распутство происходящего. Всё одно ему нравилось. Горячий, крепкий и могучий ствол, немного похожий на его собственный, так и манил к себе со страшной силой, несмотря на то, что Гарри не представлял, что именно можно с ним делать. А свой сильно ныл, будто бы требовал внимания.

Требовал, требовал и получил-таки.

Гарри так увлёкся тереться о Тома, — и даже сам пробовал делать раскачивающиеся, круговые движения, что лишь сильнее возбуждали, — что не заметил, как Том резко его к себе притянул. Он оказался сидящим почти на груди волка, который обхватил губами сочащуюся головку. По шатру разнёсся сдавленный вскрик желания.

— Ах!.. Том!.. То-о-ом… Боги… То-ом!.. — горячо звал по имени, вспыхивая от откровенных действий. В животе скрутился сладко ноющий узел.

И как сам Том не смущался творить таких вещей? Невинный кролик не представлял. Однако, как бы порочно оно не выглядело, он был в восхищении. Чувства топили с головой. Это ведь и называется заниматься любовью? Если так, он желал стать зависимым. Том обхватывал губами, вылизывал, нежно покусывал и буквально высасывал из него соки.

Гарри очень испугался того момента, когда… захотел в туалет, и умолял Тома прекратить, не в силах сдерживаться. Но оказалось выпущенное… нечто иным. Мутно-белым, словно сливки.

Сладкая истома накрыла с головой, оставляя без сил. Гарри завалился на шкуры, лихорадочно дыша. В глазах слегка помутнело, голова кружилась, а тело сжималось судорогой.

— Том… Это… п-потрясающе… как же он-но… а ты?

— Напряжён, — честно ответил волк, прижимаясь сзади и нежно кусая своего кролика за загривок — Подожду. Когда успокоишься.

— Почему во мне всё горит? Я плавлюсь, как сметанка на блинчике, — парень признался в недавно вспыхнувшем желании. — А ещё мне понравилось двигаться на тебе сверху. Чтобы ты сжимал меня руками. Так приятно. Я испорченный кролик, да?

— Нет, — Том немного отстранился, игриво подув на разгоряченную спину. — Удовольствие. Порочное. Оно. Во всех. Открывает другую. Сторону. Во мне тоже.

— А как ты это чувствуешь? Скажи! Или покажи, — попросил Гарри, жаждя знать. Больше никто ему не рассказывал этого. Тем более, таким проникновенным голосом. Один он словно пробирался в самую душу.

Показать свои чувства — к этому изначально всё шло. Том показал лишь одну часть порочного удовольствия. Вторая, подводящая к финалу, началась с вылизывания. Том вторил своему внутреннему зверю, помечал укусами дрожащее тело кролика, осыпал поцелуями и покрывал слюной его бёдра. Тихое рычание сорвалось, стоило добраться до главного. Волк разложил своего кролика на шерсти, заставив выпятить попку.

Жадным, горячим ласкам противиться невозможно — им можно только поддаться, насколько бы порочными и распущенными они ни были. Что-то внутри Гарри будто призывало, чтобы Том, наконец, слился с ним полностью. Он не имел понятия, как, но слиться. Он ощущал горячее тело на себе и уже сам, стыдливо жмурясь, выгнулся, да расставил ноги, открываясь перед своим волком — податливо, покорно. Полностью вверяя себя хищнику.

Горячий язык прошёлся прямо между ягодиц. Гарри протяжно и очень громко простонал. И словно животное в течку, выставил попу сильнее на обозрение. Волк полностью сорвался, с жадностью его вылизывая. Приличия давно и окончательно были забыты. Кролик выгибался в руках, тихо поскуливая от непередаваемых ощущений.

— Том, я так хочу тебя… Не знаю как, но хочу…

В ответ мужчина рычал, словно забывая все человеческое в себе. И на самом деле был недалёк от того, чтобы полностью поддаться звериным инстинктам. Одно его сдерживало — боязнь причинить боль. Его цветочек все ещё невинен, нельзя допустить болезненных срываний лепесточков. Он не мог позволить себе обидеть своего кролика. Единственного, кто не боялся его подлинного облика.

Позволить себе страсть мог, когда юноша сам пожелает этого, отдавшись ему до конца и забыв себя. И если это произойдёт, Том покажет ему всё, что нужно. Чтобы его пара ощутила настоящее удовольствие от соития.