© Мага Даргиев, текст, 2021

© Де'Либри, издание, оформление, 2021

Над шиферными крышами, над сонными садами маленького южного села солнце медленно кипело, сжигало себя, согревая жизнь. Висящее низко в пустом небе, оно будто наклонилось над притихшей улицей и пристально всматривалось в одинокую фигуру.

В потоке зноя Амир казался себе муравьем под лупой. Еще раз подергав запертую калитку, он выругался и пнул ее, хмуро глянул на экран мобильника и отправил его в карман длинных шорт.

Тяжелый жар лился с крыш и плыл над асфальтом. Амир наискосок пересек дорогу и вошел в свой двор.

На крыльце одноэтажного кирпичного дома лежала тень от навеса, и ступени здесь оставались прохладными даже после долгих часов бушующего извержения солнца. В открытой двери порхала тонкая ткань занавески, пахло домашней едой и было слышно, как мать хлопочет на кухне.

Маленькая сестра кружилась по двору с бутылкой воды, окропляя через отверстие в крышке раскалившийся гладкий бетон. Загорелая, в намокшей одежде, со спутавшимися, выгоревшими на солнце волосами, Амина запускала в небо освежающий дождь, с визгом забегала в облако капель и замирала от садящейся на горячую кожу прохлады.

При виде сестры Амир добродушно усмехнулся и оставил мрачные мысли за громыхнувшей калиткой. Прошел через двор и уселся на ступенях.

– Полей на меня немного, – Амир откинулся назад, расставив руки и ноги.

Девочка со смехом выпустила в него целую ленту холодных брызг и вылила остатки воды на цветы.

В ворота постучали.

– Посмотри, кто там. Я пока еще наберу. – Амир потянулся, взял у сестры бутылку и зашел в дом.

Кухня шумно дышала парами и щедрыми летними запахами зелени, болгарского перца, жареного лука. Мать задумчиво помешивала что-то на плите и не сразу услышала, как вошел Амир.

– Ну что, сходил? – Она с тревогой обернулась на сына.

– Нет их. – Амир снова нахмурился. – И машины нет. Уехали, наверное.

– Как уехали? А ты ее вещи забрал?

– Двор закрыт. Не через забор же мне лезть.

Амир подставил бутылку под кран и включил воду.

– Ничего не понимаю… Она же вчера мне сказала, что все собрала.

Мать, оперевшись о кухонный стол, задумчиво вслух искала объяснение, которое могло бы ее успокоить. Но с каждой мыслью только глубже врезалась над переносицей тревожная морщинка.

– И телефон у нее выключен… Может, попозже еще сходишь?

– Я что, на побегушках у нее? – огрызнулся Амир и сразу замолчал, сжав губы. Он жалел мать. Жалел и Лену, старшую сестру, но злая мальчишеская обида залегла слишком глубоко.

В кухню вбежала раскрасневшаяся Амина.

– Амир, Амир, иди посмотри, кто к тебе пришел!

– Кто там, дочка? – Мать всполохнулась из-под пелены своих мыслей.

– Не скажу, не скажу, пусть сам посмотрит!

Амир улыбнулся и ущипнул сестру за загорелую щечку.

– Ты, что ли, волшебника увидела?

– Это кое-кто получше! – Амина радостно пританцовывала.

Перед воротами ждала невысокая девушка. Она улыбнулась, и сквозь юную женственность проступили так хорошо знакомые ему детские черты.

– Привет! – Вика засмеялась над его растерянным видом.

– Привет! Ты откуда взялась? – Амир рассмеялся в ответ и обнял ее, оторвав от земли. – Я даже не сразу тебя узнал!

– К своим приехала – каникулы же.

– Вика, ты зайдешь в дом? Маме будет сюрприз, – Амина высунула из калитки белесую голову.

– Да, посиди у нас хоть немного. Сто лет не виделись.

Амина скользнула мимо брата, протянула руки и обняла Вику за талию.

– Как же ты выросла, Амина! – Вика погладила ее спутанные волосы. – Уже в школу ходишь?

Девочка кивнула, не отрываясь от гостьи.

– Наверное, уже и мальчики вовсю бегают? – лукаво спросила Вика, вконец смутив Амину.

– Бегают, только от нее, – усмехнулся Амир. – Каждый день слышу, что она опять с кем-то подралась.

– Так им и надо, – Вика подмигнула девочке.

– Кого вы там от меня прячете? – Мать, вытирая руки о фартук, вышла из калитки и от неожиданности ахнула. – Викуля, это ты! А я думаю, чей там голосок?

– Здравствуйте, тёть Оль, – Вика обняла женщину.

– Ну красавица! Совсем взрослая! Ты на все лето?

– Завтра уезжаю на море. Решила зайти, пока есть время.

– Ну проходи, дорогая. Посиди с нами. Я как раз ужин готовлю. – Мать взяла Вику под руку и повела в дом. – Амир, возьми в подвале вина. Там справа, на полке.

Пока готовился ужин и от сладкого домашнего вина оживали счастливые воспоминания, медленно вечерело. Знойный южный день отступал, и становилось легче дышать. Бледные тени саманных домов, печных труб, фруктовых деревьев потянулись к той стороне горизонта, откуда вливался в марево остывший степной ветер. За открытой дверью вслед отступающему свету нарастал дрожащий хор цикад.

За хлопотами, за расспросами мать на время забыла о гнетущих мыслях. Но от вина она ослабела, и вся усталость, накопившаяся за долгий жаркий день, тяжело навалилась на нее.

Вика беспечно болтала и смеялась, как в прежние времена. В этом доме ее всегда любили, и даже теперь Амир видел в ней ту самую соседскую девочку, за которую заступался в школе и которая без лишних слов приходила на выручку и принималась с трогательной домовитостью хозяйничать в их доме, если матери и старшей сестре случалось надолго уехать в город.

Амир слушал, как она увлеченно рассказывает о студенческой жизни и своих планах, и ощущал, что накрепко врос в этот маленький мир. Когда родители много лет назад открыли магазин, жизнь их семьи сразу твердо укрепилась. После смерти отца, едва начав помогать матери, Амир уже знал, что для него все решилось раз и навсегда, а другого он и не хотел.

Он прятал от Вики свое сочувствие, улыбался, смотрел то на нее, то на Амину, которая возилась с кошкой на кухонном диванчике, и думал, что ни за что не позволит сестре жить так – в неопределенности, в надежде на счастливый случай.

За ужином разговоры стихли, и мать снова стала посматривать на мучительно молчавший телефон. Она то и дело вставала из-за стола подрезать хлеба или заварить чай, каждый раз подносила к уху трубку, потом вздыхала и возвращалась на место.

– Кстати, а как Лена? – спросила Вика, когда мать поставила на стол сладкий пирог. – Она так же с Серегой?

Мать тяжело вздохнула и сразу переменилась. Улыбка сошла с ее загорелого лица, жесткие лучи морщинок обнажили возраст и давнюю боль.

– С Серегой… Пристрелить бы этого скота. – В ее голосе зазвучал глубинный материнский гнев.

– Мам, не начинай, – Амир нахмурился.

– Я и не начинаю! Дождется… Еще хоть раз руку на нее поднимет, возьму ружье и пристрелю!

Она опустилась за стол и залпом запила горечь, засевшую внутри.

– Ну, хватит! – Амир резко оборвал ее, выхватил пустой бокал и отставил в сторону. – Пристрелишь, и что? В тюрьму сядешь?

Она ответила самой себе:

– А что я за мать, если не могу собственную дочку защитить?

– У тебя не одна дочка! С ней что будет, подумала? – Амир махнул головой в сторону притихшей Амины.

Все замолчали.

Амир встал из-за стола, взял с подоконника пачку сигарет, сел в дверном проеме и закурил.

– Я ей еще тогда говорил не связываться с этим мусором.

Мать, подперев лоб рукой, молчала. Амир продолжал:

– Но она же у нас самая умная! Зачем ей кого-то слушать, да? Корчит из себя взрослую, а сама как была дурой, так и осталась.

Слова сорвались с такой злобой, будто их долго держали на цепи. Амир замолчал и несколько раз затянулся, выпуская дым за занавеску.

– Ладно. Провожу Вику и зайду к ним еще раз.

Мать вытерла рукой глаза. Вика посмотрела на нее виновато.

– Опять запил Серега, да? – Ей было не по себе, как если бы закрытая от посторонних дверь случайно распахнулась перед ней.