– Они все помешанные, – говорил он. – Настолько, что могут оторвать член, если достанешь из штанов.

Тоже мимо. Не наша история.

Артизан Акио перевернулся на другой бок после выходных в угаре, в последнюю ночь перед выходом на работу.

В это время таинственное нечто уже кралось мелкой поступью в дом. Туда, где ничего неподозревающий профессор пытался спать. Судьба, притаившаяся в тени акаций и тополей, перебирала своими мерзкими злыми клешнями, чёрными как ночное небо, как безумный сон. Нечто находилось в пути. Вокруг него царили тьма и ужас, словно облако дыма, от костра, который сжигает саму твою жизнь, сгущается над мерзкой судьбой, с каждым её движением, приближающим неизвестные страдания.

И, слава Богине, что о таких вещах не подозревают. Не ждут их. Не имеют понятия, когда коварный рок схватит жертву за горло.

У порога, едва не открыв дверь, тьма развернулась. Она направилась за другими, кому не суждено проснуться. За Артизаном она придет позже, у него ещё есть несколько незавершенных дел.

Утренние тени длинны и величественны, однако свет восходящего солнца делает их безобидными. С течением дня они проживут цикл угасания, превращаясь в незначительные, незаметные и труднонаходимые, к вечеру будут зреть, становиться более мрачными и угнетающими.

Настроение профессора Акио будет им вторить, развиваясь синхронно.

Поход в эбонхэбэнский университет, как всегда, сопровождался встречами с сотнями здоровающихся студентов, которым приходилось неохотно кивать в ответ больной головой, и что куда хуже натыкаться на разных по характеру коллег.

Факультеты и специализации каждого оставляли в менталитете свой отпечаток, становились виновниками профессиональных деформаций. Кто-то застенчиво улыбался, другие угрюмо бурчали под нос свои приветствия, а иные вообще в суматохе проносились мимо, не поздоровавшись.

«Лучшие» – называл их Акио, не нуждающийся в формальной вежливости.

Сам профессор преподавал на кафедре воздушного транспорта, его специализацией было дирижаблестроение, их история и развитие прогресса в этой отрасли паровых технологий.

В связи с участившимися перепалками между студентами технократами и так называемыми защитниками природы и окружающей среды с факультетов естественных наук, всё чаще Артизан задумывал устроить дебаты. Выявить, имеются ли среди будущих дирижаблестроителей те, кто сторонится абсолютного прогресса в угоду «зелёных».

Именно сегодня, так неудачно, с похмелья, после ночи с чутким сном ему предстояло выслушивать полемику противоборствующих лагерей. И может быть, не дай Богиня, в ней участвовать.

Помещение аудитории отапливалось паровыми котлами, было несколько душно:

– За окном зима, но проветривать необходимо, – войдя в лекционную, сказал Артизан вместо приветствия. – Нас сто двадцать человек, надеюсь, никто не хочет задохнуться?

– Воздух на улице загрязнён, – Блоссом Сакуро, сторонница «зелёных» была на месте.

– О, госпожа страж природы, Вы не опоздали. А где же Ваш сегодняшний оппонент?

– И отличник этого факультета, прошу заметить, я здесь, – отозвался Раст Котаси.

– Значит, можем приступить к занятию, прошу всех садиться, – сказал Артизан и сам присел, почувствовав легкое головокружение. – Прежде чем стартуют дебаты, попрошу всех вспомнить о взаимоуважении и вежливости. Мы все здесь – взрослые образованные люди.

В момент, когда Блоссом и Раст вышли к доске с заранее подготовленными материалами для своих дискуссий и прений, в аудиторию бесцеремонно ворвался лаборант:

– Профессор Акио, – обратился запыхавшийся молодой человек. – Вас срочно вызывают на педагогический совет. Ситуация не требует отлагательств.

Превозмогая своё похмелье и давя ощущение тошноты от общения с назойливыми коллегами, Артизан отправился в деканат, где собрались светила науки, слепящие его раздраженный продуктами распада алкоголя мозг.

С одной стороны он был рад, что не услышит аргументов двух противоборствующих коалиций студентов, позволив им дискутировать без него. С другой, предстояло лицезреть всех этих мастеров-фломастеров, здоровающихся с ним сквозь зубы.

Да, профессор бухал по взрослому, об этом знали все или почти все, но в его глазах их пренебрежение всё равно оставалось незаслуженным.

– Что стряслось такого, что мне пришлось оставить своих обожаемых студентов? – Акио нарушив традиции и правила приличия вошёл в кабинет декана факультета дирижаблестроения без стука и церемоний.

Кто-то покашлял в знак неуважения, выражая робкое замечание, но Артизану было абсолютно фиолетово.

– Присядьте, профессор. Поводов целых два, и оба волнительны, – уважал его или нет декан, но субординацию и такт соблюдал на высшем уровне. – Коллеги, первый повод собраться, это протесты.

Коллеги Акио переглядывались в недоумении, декан продолжил:

– Прогресс, технократия, достижения. Поперёк горла развитию Эбонхэбэна стали студенты, считающие, что природа страдает от паровых машин и газовых приборов. Просто нонсенс. Но не это самое обидное. Цивилизованные сторонники науки бросаются в ответ обвинениями в колдовстве и дьяволопоклонничеству. Территория университета и окрестности уже увешаны листовками и плакатами во взаимных обвинениях.

– И что же Вы хотите? Чтобы мы, уважаемые люди, после пар занимались обходом кварталов и уничтожением этих продуктов вандализма? – Артизану явно прибавляло смелости его состояние лёгкого шафе.

– Нет. Вы лучше всех знаете своих студентов. Найдите корни этих движений. И одно и другое зло произрастают из нашего учебного заведения. Мне ни к чему внимание прессы и уж тем более полиции и мэрии.

– А второй повод? – робко спросил кто-то из-за спины Акио.

– Что? – словно не расслышав, переспросил декан.

– Что ещё стряслось у нас в университете, кроме того, что студенты расклеивают глупые листовки, – продолжил в агрессивной манере Артизан.

– Исчезновения.

Это слово заставило профессора выйти из сумрака своего состояния. Дочь Иошито исчезла. Неужели кто-то ещё?

– Через секретаря мне были поданы заявления от студентов, утверждающих, что их одногруппницы пропали. Это можно было бы опустить. Мало ли, что стало причиной прогулов ветреных студенток, но эти самые заявления только подогрели конфликт, о котором я сказал ранее. Так что, присмотритесь к своим студентам. Кто-то явно движет двумя лагерями. И эти два лидера должны быть обличены и наказаны.

Прямо сейчас в аудитории, покинутой профессором Акио, Блоссом Сакуро и Раст Котаси, вероятно, продолжали активно вести заказанные дебаты. Вызвались они на это добровольно, с похвальным рвением. Чем не кандидаты на роли лидеров технократов и «зелёных»?

Как бы там ни было, Артизан желал опохмелиться и скорее вернуться домой, чтобы выспаться. Профессор вернулся в аудиторию, где уже всё утихло, если вообще гремело. Блоссом и Раст сидели на местах.

– Уже подискутировали? – удивился Акио.

– Пришли к компромиссу. Прогресс найдёт способ развиваться, защищая природу. Нет смысла враждовать. Вместе мы сила! – эти возгласы студентов расстроили Артизана, потому что разбили его теорию.

– Ладно, расходитесь. Хватит на сегодня с вас.

Аудиторию неспешно покинули все студенты. Все, кроме одного. Парень странного вида, незнакомый в лицо профессору задержался. Молодой человек не был похож на студента, скорее на какого-то оборванца, случайно или нет забредшего на лекцию.

– Мне нужно с Вами серьёзно поговорить.

– Я же сказал, всем разойтись. Вопросы подождут до следующей лекции. Семинары начнутся нескоро, семестр только стартовал.

– Вы не понимаете, – наставал парень. – Всё очень серьезно, касается Вас, Вашего друга астронома, исчезновений девушек-студенток и, возможно, Акико Мотидзуки.

Борясь с мигренью, Артизан поспешно двигался по коридорам эбонхэбэнского университета, а не назвавший даже своего имени парень упорно его преследовал, то и дело, бросаясь смелыми заявлениями: