И ради его желания видеть рядом с собой амбициозную, подающую надежды, перспективную Аню, а не припевочку из перехода, как когда-то назвала ее Илона, она вынесет все эти идиотские: «девочка, которую трахает Высоцкий».
Не давая себе времени на то, чтобы снова углубиться в горечь рассуждений, Аня встала, закрыла крышку ноутбука, сжала в ладони телефон, направилась к двери, за которой чуть раньше скрылась Алина.
Знала, что путь к кабинету Высоцкого лежит через кухню, но это сейчас воспринималось легко. Просто пройти мимо, просто постучать, просто зайти. Они же ничего плохого делать не будут. Посмотрят друг на друга. Коснутся, если повезет…
Стучала каблукам по полу, чувствуя, как с каждым шагом на сердце становится все легче… Просто потому, что впереди — возможность побыть рядом с Корнеем.
Приближалась к кухне, слыша нарастающий шум. Понимала, что там сейчас наверняка довольно оживленно. Ведь кто откажется от дармового сладкого? Но Аня даже заглядывать не собиралась. Просто пройти мимо, просто дойти до развилки, просто постучаться в нужный кабинет с именной табличкой…
Просто. Все очень просто.
Аня испытала волнение, увидев идущую навстречу группку людей. Сама же попыталась себя убедить, что это преждевременно, но… К сожалению, нет. Та самая Олеся-именинница и еще несколько сотрудников, имен которых Аня не знала (слишком много в ССК людей) шли навстречу.
Стараясь не выдать собственные «заячьи» чувства и моментальное желание прижать уши, а еще развернуться и сбежать обратно в безопасный опенспейс, Аня постаралась повести себя смело. Расправить плечи, не замедлить шаг, держать голову гордо, смотреть прямо… Сквозь.
Просто разминуться. Просто проигнорировать внимание, если будет. Просто показать, что ей безразлично…
Шаг. Еще шаг. Третий. Слегка сбившееся дыхание, когда Аня понимает — ее заметили. Продолжают идти навстречу, о чем-то шутить, улыбаться, хихикать…
И очень сложно не думать о том, что о ней… Очень трудно заставить себя не краснеть. Очень трудно не запнуться.
Четвертый. Пятый. Они ближе… Голоса слышны более отчетливо.
Аня почувствовала легкое першение в горле, будто от сухости. Поняла, что не отказалась бы от воды, но… На кухню — ни за что. У Корнея. Обязательно выпьет. Только дойти бы. Просто дойти.
Она поравнялась с компанией, чувствуя пристальный взгляд девушки, которая за что-то ее возненавидела. Прошла мимо, готовая поклясться, что даже сердце в эти несколько секунд не билось, хотела бы сдержаться, не выдохнуть, но не смогла. Потому что вслед не понесся ни смех, ни обрывки фраз, которые заставили бы каким-то образом принять их на свой счет…
Аня снова ускорилась, по-детски радуясь приближению к той самой белой двери… Даже улыбнулась, когда тянулась к ручке…
Потому что… А вдруг всем просто надоест? Или уже надоело? Нашлось что-то пожарче? Или поярче? Вдруг ее тактика молчаливого игнорирования все же работает?
Аня занесла руку для стука, чувствуя пальцами другой холодный металл. Успела представить, что сейчас откроет, нырнет внутрь, моментально окажется под защитой его силы. Да только…
— На ковер вызвал? — вопрос игривым тоном достиг Аниных ушей за миг до того, как кулак коснулся дерева. Она знала, что обернется — и увидит такой же игривый взгляд… Будто остроумная шутка, которая уже заставила захихикать кого-то одного… А Аню почувствовать себя гадко. И беспомощно. — Коленки не забудь отряхнуть потом…
А из-за продолжения и вовсе бросило в холодный пот.
Кулак опустился, Аня выдохнула, сняла ручку с двери…
— Что я тебе сделала? — обернулась, посмотрела в те самые глаза, даже не пытаясь скрыть свои чувства. Услышала еще несколько смешков… Поняла, что из кухни показывается Алина с картонной тарелкой в руках, смотрит хмуро на Олесю, потом на Аню, пристраивает недоеденный торт на краешек стола, отряхивает руки, явно чтобы подойти…
— Ты мне? Ничего. А с чего ты взяла?
— Почему ты не можешь от меня отстать? Я не переходила тебе дорогу. Я ни разу слова кривого не сказала. Я…
— Тебя «начальник» позвал, Ланцова… Ну чего ты распинаешься? Разозлится же, накажет…
Губы Олеси расплылись в еще более сладкой улыбке, когда Аня разом стала бледной, а пальцы сжались в кулаки. И ведь надо бы что-то сказать, но у нее будто к небу язык прилип. Просто стояла. Просто смотрела. Просто фоном слышала доносящиеся с кухни разговоры, новые смешки окружающих Олесю людей…
Понимала, что она сейчас — всем на потеху. Олеся издевается. За спиной — кабинет Корнея. И зайди она в него — навсегда останется «девочкой, которую трахает Высоцкий». Причем в рабочее время. Но не крикнешь же, что это несправедливо. Не расплачешься. Не докажешь. Никому. Ничего. Не докажешь.
— Отстань от нее, дура-именинница… Тебе розового друга подарить, что ли, чтобы ты к людям не лезла? У самой личной жизни нет, так ты другим завидуешь, да?
Слова Алины, вышедшей «спасать», должны были разлиться бальзамом по Аниному сердцу, а только хуже сделали.
— Мою личную жизнь хотя бы вся фирма не обсуждает… — Олеся огрызнулась, Алина фыркнула…
— Так это же ты и обсуждаешь! Только дурак не знает, что ты в Высоцкого втюрилась… А Аню теперь…
— Не надо, Алин. Пожалуйста…
Понимая, чем дело кончится, Аня потянулась к успевшей вклиниться между ней и Олесей подругой, сжала ее запястье на секунду, привлекая внимание. Посмотрела, зная, что кривится при этом, как от боли…
— Просто… Ничего не надо.
Договорить так толком и не смогла.
Отпустила, отступила. Пошла по коридору мимо кабинета Высоцкого. Куда — сама толком не знала. Только бы подальше от всего этого ужаса.
Глава 16
Аня лежала на кровати, свернувшись клубочком. Смотрела в одну точку, моргала редко, чувствовала… Невероятную апатию. Не боль. Не обиду. Не страх. Просто бессилие. Будто в грудной клетке зияет огромная дыра, и найди она силу в руках, проверь, кулак пройдет сквозь…
В спальне был включен только ночник, Корней делал что-то на своем ноутбуке, Аня же… Просто существовала.
После произошедшего рядом с его кабинетом, прийти уже не рискнула. Вышла в курилку, достала телефон, написала лживое: «прости, появилась срочная работа, все же вечером…». Прочла «ок» на заблокированном экране… Очень хотела остаться сильной хотя бы здесь — просто не расплакаться, но даже это удавалось с трудом. Ведь больше всего хотелось нырнуть с головой под душ и смыть с себя… Все. Вплоть до кожи. Хотя и под нее обидные слова тоже проникли.
Аня вернулась на рабочее время только через час. Попыталась успокоить бушевавшую Алину, которая рвалась идти к Самарскому, требовать уволить склочницу, попыталась убедить подругу, что ей не обидно-то на самом деле… Что она сама прекрасно понимает — все это из зависти… Но с убеждением Алины было как-то легче, чем с собой.
Потому что на душе — все равно гадко. И все равно страшно возвращаться в ССК завтра. И идти по коридорам страшно. И прислушиваться страшно. И…
Корней пытался заговорить с ней — в машине, уже дома, но Аня просто не могла.
Сбежала сначала в душ, потом сослалась на болевшую голову…
Хотела остаться у себя, но испугалась, что это может быть слишком подозрительным.
Мотнула головой, когда Корней предложил включить в спальне какой-то фильм. Ему не помешает, а ей развлечение…
Шепнула, не рискуя посмотреть в глаза: «Просто полежу, если ты не против…».
Она знала, что прозвучало хрипло, но почувствовала облегчение, когда мужчина не стал настаивать и допытываться.
Разбавлял тишину их молчания негромким, несистематическим стуком по клавиатуре ноутбука, иногда тянулся к телефону. Несколько раз смотрел на нее — лежавшую рядом… Но ничего не говорил.
Аня чувствовала… Нужно собраться. Обязательно нужно собраться. Он ведь скоро о чем-то спросит. Он ведь скоро захочет… На ночь… Трахнуть свою девочку… Но не выходило.
