– И что делать?

– Организоваться. Нужно место, где можно оборудовать автономный анклав. А еще нужны люди, для работы и охраны. А охранять придется крепко. И не только от мутантов. Точнее, не столько от мутантов, сколько от людей.

– Каких еще людей? – Я, против воли, икнул.

– Таких, что будут стремиться выжить, не считаясь с моралью. – Твердо ответил он. – Велика вероятность, что все донные отложения общества, скоро всколыхнутся на поверхность. Весь сброд будет сбиваться в стаи. У них это всегда хорошо получалось. Производить что-то или тратить силы на добывание ресурсов эти люди не будут. Зачем мучиться с добычей еды, когда ее проще отобрать у слабого противника. Поэтому нужно стать противником сильным. Реально сильным. А для этого нужно уметь принимать сложные решения. Такие, что не укладываются в современные понятия о гуманности. Но тут важно не утратить видимость грани дозволенного.

Я с трудом улавливал смысл произносимых слов. Видимо самогон так действовал. Но общая канва сказанного была мне понятна.

– Где найти место для этого… анклава? Уезжать из города? – спросил я.

– Как вариант. – согласно кивнул дядя Федор. – Но там тоже не все гладко. Да и уехать просто так может не получиться. Уверен, область кишмя кишит этими тварями. Там почти негде спрятаться. Военные окопаются и будут принимать гражданских, но не всех. Я считаю, что наш остров неплохо подходит для организации здесь очага жизни. При условии, конечно, что мы не вымрем все, обернувшись этими худосочными уродцами.

– А где тут можно обосноваться? Весь Васильевский Остров превращен в сплошной спальный район.

– Не весь. – Он назидательно поднял указательный палец. – Есть подходящие места. Да хоть бы и кожевенный завод на Уральской. Хорошее локация. Есть своя кочегарка, которую можно восстановить. Куча корпусов, закрытый периметр. Даже дозорные вышки кое где еще сохранились. Нужны лишь люди.

– Где их взять, этих людей? – сокрушенно пробормотал я.

– Это уже другой вопрос. Можно начать со своих знакомых по стрелковому клубу. – Предложил он.

– Или пейнтбольному…

– Любой, кто умеет стрелять и попадать в цель, будет полезен. – Основная задача – уговорить их к тебе примкнуть.

– Но как они приедут? Карантин же. – Эта задача в данный момент казалась мне совершенно невыполнимой. Похоже самогон заплел мозги и моему соседу.

– Ты прав. Как вариант, можно привлечь внимание вояк. Но тогда ты рискуешь потерять все. А потом тебя тупо поставят в строй. Но это верный способ выжить для тебя. Скрыться за стенами военной части, выползая лишь по приказу командования – хорошее дело. Только голову ты можешь сложить и там. Наверняка тебя будут использовать в спасательных рейдах, а потом и в мародерских. Так что отсидеться не получится. Я потому начал про свой анклав здесь. Васильевский остров с его Балтийским заводом и остатками былых мощностей, может стать очагом жизни. Его изолированное Невой положение этому поспособствует. Ты слышал про водоплавающих мутантов?

Я отрицательно помотал головой.

– И я не слышал. – Он хлопнул ладонью по столу. – Зато я слышал, что вся старая часть Васильевского не одну сотню лет отапливалась дровами. Можно восстановить печное отопление на первое время . И я даю руку на отсечение, что все это, при наличии желания и современных технологий, можно реализовать. А значит и заселить остров людьми. К этому времени, ты можешь возглавить часть этого общества и улучшить свои позиции. Никто не говорит, что будет легко. Ты в любой момент можешь погибнуть. Уже завтра ты можешь проснуться и обнаружить, что покрываешься чешуей, как какая-то ящерица…

Мы замолчали. Теперь пауза тянулась долго. Я не знал, что сказать. Мой ошалевший от кедрового самогона разум пытался переварить сказанное. По всему выходило, что мой сосед перечитал книжек про конец света и выживальщиков. Я был уверен в этом, потому, что и сам их прочел не один десяток. Его слова во многом повторяли высказывания десятков авторов подобного жанра.

Я подвинулся ближе к окну и закурил. Дядя Федор сосредоточенно смотрел в стену. Он выглядел пьяным. Но не так сильно, как должен был, учитывая объем выпитого. Что я знал точно – завтра мы оба будем умирать с бодуна.

– По последней, – провозгласил дядя Федор и налил самогон в рюмки. Я обратил внимание, что рука его почти не дрожала. Хотя должна была. Крепкий все-таки мужик. – Предлагаю выпить за достойный уход из жизни. Коли придется умирать, так умрем по-мужски.

Этот тост мне не понравился, но я выпил. Из уважения к его, несомненно, офицерскому званию. Я поверил ему. Не в ту часть, где он рассуждал про военных и описывал апокалипсис, это был перебор, на мой вкус. Но в то, что когда-то он трудился в самой могущественной организации страны, я поверил. Чувствовалось в нем что-то мощное. Крепкое. Целостное. Мой инструктор в стрелковом клубе тоже из этой конторы. Так вот было в нем и моем соседе какое-то неуловимое и необъяснимое сходство.

Мы выпили. Дядя Федор поднялся с табуретки и махнул мне рукой. Я расценил этот жест как прощальный. И оказался прав. Сосед, чуть покачиваясь, молча направился к выходу. Я вскочил было его проводить, но ноги словно налились свинцом. Передвигаясь буквально по стеночке, я все же доковылял до входной двери, которая успела захлопнуться за спиной соседа.

Дверь я закрыл на засов и все замки. А потом побрел к холодильнику, где у меня была припасена минералка. Холодная полторашка будет спасать меня завтра. А сейчас спать.

Часть 2

Сережа любил поспать подольше. И сегодня у него была такая возможность, не взирая на рождающийся за окном понедельник.

Вчера матери на телефон пришло сообщение, что занятия в секции по теннису отменяют. Ходить на них приходилось дважды в день по будням и один раз в субботу, что не могло не огорчать среднестатистического лоботряса в период летних каникул.

Все дело в новой болезни, которая расползалась повсюду. Люди превращались в мутантов. Но не таких, как в кино. У тех, кто бродил по улицам Петербурга и нападал на людей, не было крутой внешности и суперспособностей. Наоборот, их облик был жутким: худые и мосластые, они не могли летать, швырять молнии или проламывать стены. По мнению самого Сережи, это было, скорее, хорошо, чем плохо. Не хотелось бы увидеть сейчас за окном такую тварь, способную долететь до девятого этажа. А еще, Сереже впервые не хотелось самому стать мутантом…

Он валялся сейчас в своей кровати и прислушивался к голосу матери, разговаривавшей с кем-то по телефону. Слова звучали глухо и тихо. Но, судя по интонации, она была чем-то взволнована. Удивляться этому не следовало. Весь Мир сейчас был взволнован. Сережа до ночи глазел в свой смартфон, параллельно переписываясь в «ватсапе» с другом Колькой Даниловым. Его до жути пугали ролики, на которых мутанты жрали людей, отрывали конечности и вгрызались в плоть.

Все это он смотрел под одеялом, истекая потом. Дышать было тяжело, но он не решался высунуться наружу, опасаясь, что мать случайно заглянет в комнату и увидит свет от экрана. Она такое ему устроит… Телефон Сережа отложил в час ночи и теперь думал, что из-за этого его знобит и болит голова. Но что поделаешь, когда от экрана не оторваться. Хорошо хоть секцию отменили, иначе он получил бы нагоняй еще и от тренера. И дальше по цепочке информация дойдет до отца и прощай смартфон на неделю.

Вставать не хотелось совсем. Организм ныл, как при гриппе. Мысли ворочались не так шустро, как обычно. Словно они были мухами, угодившими в сироп. Но вставать надо. Если мать увидит его валяющимся без дела… ну, в общем, понятно.

Он откинул одеяло, сел в постели и, преодолевая легкое головокружение, свесил ноги с кровати. Посидел, привыкая к вертикальному положению. Головокружение постепенно улеглось. Зато усилился озноб. Кожа на руках вмиг покрылась пупырышками. Но это ничего, это терпимо.

Встал, придерживаясь за спинку кровати. Ноги вроде держат и почти не трясутся. Да и голова почти перестала кружиться. Постоял с минуту, прислушиваясь к ощущениям, а потом принялся заправлять постель. Отец когда-то служил в армии и там его приучили всегда заправлять постель. Он говорил, что заправленная постель – начало любой дисциплины. Этой своей дисциплиной он, с переменным успехом, пытался увлечь и сына. Много копий было сломано, но кровать Сережа теперь заправлял без напоминаний. То же с чисткой зубов утром и вечером. Это стало настоящим ритуалом. Крепким, почти не рушимым. Поэтому, справившись с постелью, мальчик направился прямиком в ванну.