– Правда? Ребята, куда я попал! – Петерис театрально взмахнул руками. – Вокруг сплошные альтруисты. Сандра могла бы зарабатывать на продаже картин и даже завести собственную галерею, но делает это бесплатно, да еще и приплачивает художникам. Марис бесплатно консультирует. Может, и вы, Лига, удивите меня чем-то таким? Мне даже совестно становится. Нет, правда. Объясните мне, старому цинику, зачем вы это делаете?

Сандра пригубила шампанское и мечтательно закатила глаза.

– Откровенно говоря, никогда об этом не задумывалась. Однажды меня попросили помочь, и дальше как-то пошло само собой. Считайте, это мое хобби. И оно не требует особых затрат. Я плачу за аренду галереи и фуршет, а заодно приглашаю своих знакомых. С таким же успехом я могла бы устраивать тусовки в своем доме. А с художниками у меня возникает чувство причастности. Я ощущаю, что делаю что-то полезное. Кстати, ваша мысль о собственной галерее – в ней что-то есть. Надо будет подумать. Эти художники такие веселые и забавные, как дети. И я радуюсь вместе с ними, когда что-то удается продать.

– Это же замечательно, что она делает, – вступилась за подругу Лига. – Как такое можно подвергать сомнению? Делиться с ближним – разве это не одна из христианских заповедей?

Петерис наморщил лоб.

– Возможно. Я не силен в Священном Писании. Но звучит это слишком пафосно. И с неясной мотивацией. Понимаете, о чем я?

Марис промокнул рот салфеткой и отставил бокал в сторону. Шампанское давало себя знать. Петерис, похоже, смаковал не только дорогой напиток, но и нарастающий градус разговора. Самое время вывести его на правильную стезю.

– Кстати, Сандра, о галереи. Один мой товарищ работает в риелторской компании. Кажется, они как раз занимаются общественными помещениями. Если вам действительно интересно, могу с ним познакомить. А раз уж мы коснулись заповедей… Когда-то церковь продавала индульгенции и покупателей было пруд пруди. Может быть, благотворительностью мы расплачиваемся за прежние грехи? В тайной надежде, что где-то там нам зачтется?

– А что, это идея, – Петерис довольно потер руки, и глаза заядлого спорщика азартно заблестели. – При таком посыле самой большой грешницей в прошлом должна быть мать Тереза. Так?

– Ну, не знаю. Я над ней со свечкой не стоял. Но, мне кажется, у каждого в прошлом найдется что-то достойное осуждения.

Петерис откинулся в кресле.

– Слава богу, что мы живем в светском государстве и у нас только суду дозволено осуждать человека. Возьмите хотя бы наших милых дам. Вот скажите, Лига, вы занимаетесь благотворительностью?

– Пока как-то не доводилось. Чтобы было чем делиться, надо сначала заиметь какие-то излишки. Но я бы…

– Вы умница. А теперь ответьте, только как на духу. Вам есть, за что осуждать себя?

Лига на миг задумалась и озорно улыбнулась:

– Конечно! В школе я на контрольной по математике списывала у соседки по парте и получила высший балл. Отец был очень горд и подарил мне велосипед. Мне до сих пор совестно. Но так приятно было кататься на велосипеде… Вот! А вам?

– Ха! – Петерис победоносно оглядел компанию. – Вы сейчас подтвердили мою теорию о том, что красивым людям особенно и скрывать-то нечего. Да и как им это делать? Красота притягивает общественное внимание и почти всегда находится под микроскопом. Красавцам и так все само катится прямо в руки. Другое дело невзрачный человек вроде меня. Если я начну рассказывать о своих грехах, о первом миллионе, нам дня не хватит. Взять хотя бы историю, как я приватизировал свой первый завод… Но ведь мы говорим о другом. Осуждаем мы себя за это или нет. Если бы я не сделал то, что сделал, завод просто растащили бы по частям. А я все сохранил и приумножил. Во благо и себе и другим. За что мне себя осуждать? К катастрофам чаще всего приводят не такие, как я, а именно честные дураки. Разве не так?

– Подождите, – Марис поднес полупустой бокал к носу, понюхал и чуть прикрыл глаза. Разговор сам собой катился в нужном направлении, словно Петерис был членом одной с ним команды. Вот так, за бокалом шампанского, можно узнать то, что не выудишь из человека на многочасовом допросе. – Давайте спросим Сандру. Вдруг она перевернет вашу теорию.

– Не переверну. – Сандра забавно сморщила носик. – Я точно ничего не отмаливаю. И ничего не помню о своих грехах. Но ручаться ни за кого не стану, все такие разные.

– А вот и наш Дом Периньон.

Сомелье вручил бутылку Петерису. Коллекционер достал из внутреннего кармана пиджака складные очки, внимательно изучил этикетку и одобрительно кивнул. Сомелье открыл бутылку, разлил напиток по бокалам и удалился. Петерис поднял бокал и понюхал янтарную жидкость.

– Сандра мудрая женщина. Почувствуйте разницу. Выпьем за умных и успешных, которые меняют мир к лучшему. Ну, как вам?

Марис плеснул в рот шампанское, вытянул губы трубочкой и многозначительно помычал. Сандра попробовала напиток и мечтательно прикрыла глаза. И только Лига, сделав глоток, поставила бокал на стол, слизнула застывшую на губе капельку и виновато опустила голову.

– Кажется, я не ощутила особой разницы, уж извините.

– Нет? – Петерис удивленно уставился на девушку, потом перевел взгляд на Мариса и Сандру и вдруг радостно захохотал и даже захлопал в ладоши. – Вот! Вот самая честная девушка в нашей компании! Она единственная сказала то, что подумала. Нет, ну просто умница! А теперь и я могу признаться в неблаговидном поступке. Точнее, в розыгрыше. На самом деле это не Дом Периньон, а Брут, кстати, тоже неплохая марка, но стоит она в три раза дешевле. Мне было интересно посмотреть, как этикетка влияет на вкусовые ощущения.

– Какой же вы коварный человек, – игриво сказала Сандра, но Марису показалось, что в ее голосе прозвучала снисходительная нотка.

– Только не обижайтесь. Сейчас нам действительно принесут Дом Периньон и мы сравним напитки по-настоящему.

– Что? – Сандра слегка качнулась на стуле и замахала на Петериса ладошкой. – Ну уж нет! Вы что, хотите нас напоить? У меня уже голова кругом. Если муж увидит меня в таком состоянии, он меня убьет.

– Полноте! Ваш муж добрейший человек, которого я очень уважаю.

– Но…

Внезапная трель звонка остановила ее на полуслове. Марис выудил телефон из кармана, посмотрел на экран и встал из-за стола.

– Извините, мне надо ответить.

Только в фойе он поднес трубку к уху и, глядя на снимок Антона, сказал:

– Говори.

– У меня проблемы.

Марис повел плечами и сделал два глубоких вдоха.

– Это у нас проблемы. Ты должен был…

– Ты не понял, – перебил Антон. – Меня задержали.

– Ты мог позвонить.

– Они забрали телефон и только сейчас… короче, мне нужен адвокат.

– Что? Какой адвокат? Что ты натворил? Где ты сейчас?

– Где? В маленькой такой комнатке на скамейке напротив двух здоровых мужиков, у которых на рукавах написано «Полиция». И минута, которую мне отвели на разговор, кажется, истекает.

– Ясно. Назови, в каком отделении. Я еду.

Марис быстро вернулся к столику. Петерис рассказывал что-то смешное, и женщины не могли сдержать смех. Лига посмотрела на Мариса, и ее лицо мгновенно посерьезнело.

– Что-то случилось?

– Ничего страшного. Это по работе. Мне очень жаль, но я вынужден вас покинуть. Прямо сейчас.

– Тогда я… – Лига хотела встать, но он остановил ее.

– Тебе незачем спешить. Я все равно не смогу тебя проводить.

– Об этом можете не беспокоиться, – Петерис поспешно поднялся из-за стола и протянул для прощания руку. – Мой водитель развезет всех по домам. Жаль, мы только-только разговорились. Но мы продолжим знакомство, как договорились, с моей коллекцией.

– Конечно. С удовольствием.

– И вы обещали контакт по поводу помещения для галереи, – напомнила Сандра.

Марис вышел из ресторана и сделал глубокий вдох в слабой надежде, что сырой вечерний воздух и три подушечки Дирола избавят от рвущегося наружу амбре. До отделения полиции возле Центрального вокзала было не больше десяти минут хода. По дороге он купил в Макдоналдсе пакет с чизбургерами и бутылку колы, прошел через сквер к привокзальной площади, спустился в подземный тоннель и выбрался наверх, чтобы вслед за небольшой группой людей втянуться в тоннель под железнодорожными путями, лишь тут замедлив привычный стремительный ход. После увольнения из органов он старался избегать контактов с бывшими коллегами, чтобы не навлекать ни на себя, ни на них лишних проблем. Тем более не хотелось делать этого сейчас. На миг он даже пожалел, что так опрометчиво дал обещание Антону. Если случилось что-то серьезное, лучше вызвать практикующего адвоката. Он уже потянулся к телефону, чтобы отыскать нужный номер, когда ощутил в затылке неприятное покалывание, как после встречи с пожарным инспектором. Он еще больше замедлил шаг и вдруг, словно вспомнив о чем-то, взмахнул рукой и обернулся. Позади, метрах в пятнадцати шел молодой парень в застегнутой под подбородок серой синтетической куртке, джинсах и кроссовках. Его голову охватывали беспроводные наушники, и он блаженно покачивал головой в такт неслышимой музыке. Сразу за его спиной что-то разглядывал на телефоне средних лет мужчина в темной одежде. Марис тоже достал из кармана мобильник, приложил его к уху и медленно двинулся в обратном направлении. Оба пешехода скользнули по нему безразличным взглядом и проследовали мимо. За углом тоннеля он резко свернул в здание вокзала. Давящее ощущение в затылке исчезло. Изображая опаздывающего на поезд, он пронесся по плотно застроенному киосками центральному проходу, вышел по другую сторону вокзала напротив центрального рынка и огляделся. Парня с наушниками больше не было видно, а следовавший за ним мужчина стоял на троллейбусной остановке и о чем-то оживленно говорил с двумя парнями, подозрительно похожими на оперативников в гражданском.