Скандирование позади меня не прервалось ни на миг. К моему изумлению, ни один фас не выступил из темноты, чтобы разобраться со мной. Лишь веревки все туже стягивали мое тело, пока я не стал совершенно неподвижен. Теперь я видел оба их конца, как будто это было не чье-то оружие, а некие живые существа, действующие сами по себе. Однако же то, что я видел и ощущал, походило на длинные нерушимо прочные корни.

От них тоже исходило зловоние, и оно теперь окружало меня удушающим облаком. Я задыхался и кашлял, мои глаза слезились, словно от едкого дыма. Так, значит, у фасов все-таки были часовые – такие, о каких я никогда не слыхал. Я надеялся, что Тсали удалось сбежать. Теперь я мог ждать помощи лишь от него. Или мне предстоит умереть, задохнувшись от этого зловония? У меня закружилась голова, и я провалился в беспамятство.

Это не было настоящим сном. Но откуда-то – очень издалека – кого-то звали по имени. Это было не то имя, что я знал, и все же оно принадлежало мне. И зов становился все настойчивее.

Я пошевелился. Зов не стихал. Я открыл глаза. Вокруг воняло гнилью, но уже не настолько сильно, чтобы я терял сознание. Справа от меня возник неяркий свет. Я попытался повернуться к нему. Что-то во мне сопротивлялось, потом сдалось. Очередная волна зловония ударила мне в лицо не хуже кулака, я ахнул и едва снова не отключился.

Свет был надо мной. Я повернул голову еще чуть дальше. Оказалось, что я лежу у подножия колонны изо… льда! От нее исходил жгучий холод. Но передняя часть колонны была гладкой, словно стекло. А внутри – внутри стояло чье-то тело!

Насколько я мог судить, ростом и формой оно походило на человеческое. Но лицо было скрыто тремя ромбовидными кусками сверкающего металла, соединенными цепями из того же материала. Два из них прикрывали глаза, третий – рот; открытыми оставался лишь нос и небольшая часть щек.

Голова загадочной фигуры была увенчана шлемом искусной работы; его гребень – дракон с глазами-самоцветами – взирал на меня сверху вниз. Неизвестный был облачен в кольчугу, а в руках сжимал рукоять огромной секиры.

Я немного приподнялся, каждое мое движение сопровождалось новыми клубами зловония. Взглянув на собственное тело, я обнаружил, что черные гнилые веревки спадают. Видимо, срок жизни фасских корней-часовых был невелик. Однако же они подтащили меня к гробнице – я был уверен, что эта колонна, перед которой они скандировали, именно гробница и ничто иное. Тогда как скоро они вернутся? Или они решили, что я умер, и оставили меня валяться тут в качестве подношения?

Но я нуждался в действиях, а не в догадках. Я оттолкнулся от обжигающего холодом столба и кое-как поднялся на ноги. Возможно, мне удастся отломать какой-нибудь из каменных выростов в соседней пещере и использовать его в качестве оружия. Я жадно взглянул на вплавленную в лед секиру. Она была бесполезна для того, кто ее держал, и, возможно, даже если бы я ее и заполучил, слишком тяжела для меня, но она была единственным оружием в поле видимости.

Теперь я увидел, что в этой пещере изо льда была сделана не только эта колонна. За колонной, справа от меня, с потолка свисали длинные сосульки толщиной с мое запястье. Некоторые из них были достаточно остры, чтобы… чтобы послужить оружием? Я чуть не расхохотался от этой мысли, достойной безумца. Они же разлетятся вдребезги при первом же ударе!..

«Толар!»

Я повернул голову. Кто произнес это имя? Казалось, будто оклик из темноты заставил меня пробудиться к жизни. Я… Я Йонан! Но все же что-то во мне откликнулось на чужое имя.

Плохо понимая, что я делаю, я ослабил шнуровку кольчуги, сунул руку за пазуху и достал рукоять меча. Здесь, в темноте, она светилась! Серовато-белый тусклый кристалл ожил – там, внутри, засверкал огонь.

Если бы только у меня был клинок!

Клинок!..

Мой взгляд – уж не знаю почему, но меня словно что-то принуждало – метнулся к этим длинным сосулькам. И я двинулся к ним, хоть и понимал, что это бессмысленно. Но все же я выбрал одну поострее, длиной с клинок меча. А потом собрался с силами и отломал ее.

Лед откололся ровно, словно его отрезали. Продолжая выполнять непонятные мне самому повеления, я приставил сосульку к рукояти. Сверкнувшая вспышка на миг ослепила меня.

Может, я спал, а может, сошел с ума, но теперь у меня в руках был не просто предмет из металла или льда, но меч, идеальный, превосходно сбалансированный. Он был вызван из глубин времен, чтобы вновь служить Свету.

Теперь я вернулся к пленнику в глыбе льда. Конечно, он был мертв. Но все же, разглядывая его, я ощущал беспокойство, как будто, уйдя и оставив его в заточении, я бы кинул боевого товарища.

Я подошел поближе к колонне, отбросив пинком съежившиеся останки разлагающихся корней-веревок. Вокруг воцарилась глубокая тишина. Лишь в моем сознании еле слышно, будто издалека, снова прозвучало все то же имя: «Толар!»

Воссозданный меч в моей руке продолжал светиться, хоть и не так ослепительно ярко, как в тот миг, когда я прижал лед к металлу, но куда ярче камней Тсали, и я подумал, что этот свет может выдать меня. И все же я не мог бросить меч в этом мрачном и таинственном месте.

Крита. Тсали. Где они? Как мне отыскать их в этом лабиринте? Без мысленного прикосновения к ним я заблужусь, как всякое бездарное существо, если только не найду каких-нибудь подсказок.

Издаваемый фасами запах все еще витал в воздухе, но я не видел никаких следов. Под ногами у меня был лишь камень, а на нем следов не остается.

Неподвижная фигура в колонне продолжала притягивать мой взгляд, как будто некое глубинное принуждение привязывало меня к ней, не позволяя идти освобождать Криту. Вопреки собственной воле я подошел к ледяной колонне. От нее исходил холод, как от моего странно возникшего оружия – свет. Но лежащая в руке рукоять была теплой и дарила успокоение.

Кем был этот пленник? Как он очутился во владениях фасов? Насколько я мог разглядеть, он определенно не состоял в родстве с приземистыми, плохо сложенными подземными обитателями. Может, это их божество? Или какой-то пленник древних времен, которого поставили сюда, чтобы время от времени приходить злорадствовать и насмехаться над ним? Зачем они притащили сюда Криту для этого странного представления?

У меня не было ответов на эти вопросы. Но я, почти не осознавая, что делаю, протянул руку и коснулся острием меча поверхности этой ледяной темницы. Меня вела уже не моя воля. Иная Сила завладела тем, что было Йонаном.

Я поднял меч и обрушил его на колонну. Одна неподатливая поверхность столкнулась с другой, мышцы плеча и руки дернуло от удара. Но я не мог остановиться – я нанес второй удар, а за ним третий. Насколько я мог видеть, ни на мече, ни на колонне не оставалось ни следа. Но я не мог уйти. Меня словно сковало какое-то заклятие и требовало бить эту ледяную колонну, хоть это ничего и не давало, а мое тело болело в ответ на каждый удар по несокрушимой тверди.

Или все-таки ее можно было разбить?

Я не знал точно. Неужели от моего очередного удара по поверхности разбежалась сеточка трещин? Это было верхом глупости – прилагать столько усилий, чтобы извлечь давно мертвое тело. Мой разум отлично это осознавал, но то, что двигало моей рукой, не принимало подобной логики.

Девять раз я ударил по ледяной колонне. Потом рука моя бессильно упала, настолько уставшая от этой бессмысленной работы, что я не мог собраться с силами для очередного удара. Но…

Трещины, которые, как мне казалось, я вообразил, действительно были! Прямо у меня на глазах они сделались шире и глубже, потянулись дальше – и вот кусок льда размером с мою вспотевшую руку отлетел от колонны и с дребезжанием ударился о каменный пол. За ним посыпались другие!

Я больше не мог разглядеть заключенного внутри человека – трещин стало так много, что они заслонили все, что скрывалось под поверхностью. Все новые и новые осколки льда отваливались от колонны. С ними хлынул поток воздуха, такой холодный, словно на меня дохнул Ледяной Дракон. Я отшатнулся; у меня еще сохранилось достаточно соображения и самоконтроля, чтобы уйти из-под удара.