– Все мы рождаемся с разными Дарами и Талантами, дитя мое. Имхар – весь в отца, он полон сил, и они с самого его детства сосредоточены на войне. Далхис и Миган довольны своей жизнью. Дом и дети – вот все, чего они желают. Но если человеку что-то дано… – Она замолчала и несколько мгновений смотрела на лежащие на коленях руки. – Мы живем в удивительном месте и удивительном времени, дитя. И мы, другое поколение, не имеем права выбирать за вас, как это делалось всегда. Имхар… – Она снова помолчала, потом покачала головой, отвечая на собственные мысли. – У него свой Талант, и он счастлив, что имеет возможность применять его. Если ты желаешь сохранить верность себе, никто не станет принуждать тебя к браку.

– Но я же обручена…

Я была изумлена. Мне трудно было поверить в то, что леди действительно имела в виду ровно то, что сказала.

– Подожди, Крита. – Она ответила быстро и с нажимом, словно желала, чтобы до меня лучше дошло. – Подожди, пока не будешь уверена!

– Но я… я же могу быть опасна для вас, всех вас, и даже для Долины.

– Доверься леди Дагоне – и жди. – Она встала с некоторым трудом; взгляд мой стал немного проницательнее, и я увидела, что хотя возраст и не отражался на ее лице – люди Древней расы оставались моложавы почти до самого конца жизни, – оно было усталым, словно сон хотя и приходил к ней по ночам, но не нес с собой настоящего отдыха.

Я схватила ее руку и крепко сжала.

– Спасибо!..

Леди мягко отняла ее.

– Мне не хотелось бы потерь, – сказала она. – Ты была бы в моем доме любимой дочерью, но я не хочу такой потери.

И после этих слов она ушла, оставив мне лишь тяжесть времени и терпение.

Хотя я каждую ночь боялась засыпать и охотно пила присланное Дагоной зелье, которое, возможно, могло предотвратить чужое проникновение, но все же однажды настала ночь, когда нашу защиту снова взломали. Возможно, Лайдан потребовалось так много времени, чтобы напитать свое заклинание Силой, что она лишь теперь сумела снова дотянуться до меня.

Мое зрение и слух внезапно обострились, настолько, словно всю свою жизнь до этого мгновения я была слепой и глухой. Моим чувствам стали доступны такие тонкости, которых я не ведала прежде. Я не была уверена, пребываю ли я в этом месте телом или разумом.

Но я дрожала от холодного ветра и вдыхала одуряющий запах деревьев, ветер зачерпывал его в Долине и щедро расшвыривал по сторонам. Над головой у меня висела луна – убывающая, почти умершая, готовая исчезнуть с неба, чтобы в свой черед возродиться в новом цикле.

Я подняла руки и оглядела себя. На мне было платье для верховой езды, руки мои были исцарапаны, а ногти поломаны, как будто я взобралась сюда по скалам. Мне захотелось обернуться, посмотреть на Долину внизу, попытаться понять, как я поднялась на такую высоту, – если, конечно, я нахожусь здесь во плоти.

Потом я осознала, что поймана в ловушку заклятия, не позволяющего мне даже взглянуть назад – только вперед. И я, пошатываясь, побрела по этой изрезанной местности, где неосторожных поджидали во множестве опасные утесы и вероломные осыпи. Двигалась я крайне целеустремленно, но гнала меня вперед чужая воля ради чужой цели.

И я, конечно же, догадывалась, чья воля выдернула меня из безопасного места и отправила в путь. Дважды я пыталась вырваться из хватки, сковывающей разум и тело, но она была столь сильна, что с тем же успехом я могла колотить голыми окровавленными руками по стальной двери.

Потом, осознав, что здесь у меня пока что нет никакой возможности сбежать, я подчинилась Лайдан. Я пересекла трещиноватую скалу, ноги безошибочно привели меня к углублению в склоне горы. Мне пришлось наклониться, чтобы протиснуться в очень узкий вход, наполовину перекрытый осыпавшимися камнями.

Фасами здесь не пахло. Если Лайдан и правила этими обитателями подземелий, сейчас она не использовала их, – возможно, верила, что так плотно сковала мою волю своей, что я сделаю все, как велено, и не стану пытаться сбежать.

Хоть я и не получила подготовки, подобающей колдунье, я всегда помнила о примере колдуний Эсткарпа. Чтобы контролировать кого-то и принуждать его к повиновению, требовалась сильнейшая сосредоточенность, непрерывная и неустанная. Я не знала, насколько Лайдан близка к уровню адептов, но ведь леди Дагона сказала, что даже адептов, случалось, заколдовывали. Каждый мой шаг тянул энергию из этой женщины, принуждающей меня исполнить для нее какое-то дело. Я старалась идти как можно медленнее и пыталась, внезапно отправляя ментальные стрелы, найти слабое место в своих оковах.

Пока что мне не удалось его отыскать, но это был еще не повод отчаиваться. Я была уверена, что Лайдан сковала весь мой, должно быть, немалый Дар. Рано или поздно, но она неизбежно должна была устать от этого контроля. А значит, я должна продолжать свои попытки через произвольные промежутки времени и постоянно быть наготове, чтобы не упустить шанса отвоевать свободу.

На подземных путях было темно. Тьма поглотила меня, словно утроба какого-то огромного животного. Но я упорно боролась со страхом. Я нужна Лайдан. Она не станет впустую переводить нужный ресурс. А значит, мне даже в темноте нечего бояться – кроме воли, держащей меня в плену.

А потом я ощутила подобие мысленного прикосновения. Я была уверена, что оно исходит не от Лайдан. У нее сейчас должно было уходить слишком много сил на контроль надо мной, чтобы она могла позволить себе такие вольности. Нет, это какое-то смутное воспоминание пыталось отворить дверь и вырваться.

У всех случаются подобные необъяснимые воспоминания, когда видишь какую-то местность или здание, и внутренний голос тут же заявляет, что ты видел это прежде, хоть сам ты знаешь, что это невозможно.

Должно быть, это подобное ложное воспоминание так настойчиво пыталось прорваться ко мне. Или мы и вправду живем не раз и в каждой следующей жизни пытаемся исправить намеренно причиненный нами вред? Я слышала, люди Древней расы когда-то обсуждали подобную теорию. Но для меня пока что достаточно было и этой жизни со всеми ее чудесами и обещаниями.

Но когда-то, где-то я уже шла этими путями. Я была настолько в этом уверена, что могла бы, несмотря на непроглядность туннелей, сказать, какие стены меня окружают. И это не был обычный голый камень. Нет, на них были высечены знаки. И чтобы понять, права я или ошибаюсь, я вытянула правую руку в уверенности, что сейчас мои пальцы скользнут по такому камню. И так и случилось. Стены были испещрены глубокой резьбой. И хоть я не стала пытаться проследить какую-нибудь надпись, я знала, что они здесь есть.

Однако эти письмена были чужды моему Дару. Над ними витал привкус Зла, хоть, может, и ослабевший немного за долгие годы, прошедшие с тех пор, как эти знаки были высечены. Моя рука отдернулась от них, словно от огня или жгучей кислоты.

Земля у меня под ногами была ровной – ни обломков камней, ни трещин, мешающих идти. А потом меня заставили остановиться.

Я ощутила некий вздох или дуновение воздуха. Сила, завладевшая моим телом, развернула меня влево, и мои вытянутые руки скользнули по камню, покрытому резьбой. Я принялась нащупывать путь ногой, твердо зная, словно видела это, что в полу зияет отверстие и обойти его можно лишь по узкому краю. Вот его и требовалось отыскать на ощупь.

Так что я прижалась спиной к стене, слегка придерживаясь за нее руками, а лицо мое было обращено к отверстию. Шаг за шагом я протискивалась мимо невидимой ловушки. Мне казалось, будто путь занял целый час, хотя наверняка я уже через несколько минут снова оказалась на широком и прочном полу туннеля.

Теперь я стала вполне осознанно беречь силы и оставила попытки сбросить оковы. Этот эпизод сильно меня потряс, и я была уверена, что причина кроется в глубинах этой ложной памяти.

Еще я почувствовала, что туннель понемногу пошел вверх, так плавно, что я даже не сразу это осознала. Потом подъем сделался более крутым. Наконец мои ноги безошибочно отыскали лестницу, и я стала подниматься по ней. Здесь левая стена была ровной, и я провела по ней рукой ради ощущения опоры в темноте.