— Ты несёшь какой-то бред, — холодно заметил я, собираясь пройти, но он резко преградил мне путь, ядовито процедив:

— Не сбегай уж от правды.

— Правды? Какой именно? Как ты развлекался здесь каждое лето, учиняя проблемы всем — от своих родителей до остальных студентов…

— О да, я знатно развлекался с этими каторжниками на вечеринках, — перебил он меня, надменно усмехнувшись. — Привносил в их жизни немного красок и нюни заодно подтирал после того, как Том, разбивая бедные юные сердца, некоторых из них выбрасывал и из постели, и из своей жизни за ненадобностью. Надоело — наигрался, — фыркнул он, а напряжение внутри меня буквально зазвенело тревожным звоночком. — Но никогда бы не подумал, что ты станешь одним из. Может быть, я и не лучше, но, по крайней мере, всегда был с тобой честен и в своей любви, и в своей ненависти. Можешь ли ты сказать то же самое о нём? Можешь с точностью сказать, какие именно чувства он к тебе испытывает? Или считаешь, раз Том тебя трахнул, то это автоматом идёт за предложение руки и сердца? Так вот, наивный ты мой, поясню, что это далеко не так: не нужен ты ему ни в каком другом виде, кроме как временной подстилки. Ведь он прекрасно знает, что пройдут два месяца — и пока-пока, Гарри Поттер; добро пожаловать, какой-нибудь Кристофер Стью или Адам Кэрроу — которые были до тебя, к слову.

Каждое его слово, точно маленькая, но острая галька, застревало внутри, потому что я знал Малфоя — к счастью или сожалению, но знал, что тот не врёт. И хоть я не желал идти во второй раз на поводу у своих эмоций, но воображение отказывалось подчиняться и подсовывало молчаливый утренний уход Риддла, последовавший за моим признанием. Но какой резон ему отвергать меня изначально, если можно было взять в оборот? Не могло же это быть игрой в недотрогу? Мол, откажу ему, а он возжелает меня ещё больше и тогда пойдёт на всё. А я действительно был готов пойти на всё ради него.

— Ты волен считать, — продолжил Драко, а мне сразу же захотелось заткнуть его, но я продолжал слушать с каким-то мучительным удовольствием, будто заядлый мазохист, — что я всё это выдумал с корыстной целью очернить его, но тебе ничто не мешает лично поинтересоваться этим при следующей вашей встрече. Спроси его про Адама.

Горечь смешалась со злостью, и я раздражённо передёрнул плечами:

— И что с того, Малфой? Посчитал меня обманутой невестой, за чью честь ты, доблестный рыцарь, вынужден вступиться? Как ты там сказал? Наивный ты мой, открою тебе глаза: я ни на что и не рассчитывал. Хотя нет, всё-таки рассчитывал: что мы трахнемся, и я остыну. Я изначально не мечтал ни о каких отношениях, — ложь с необыкновенной лёгкостью слетела с языка, но тяжесть на сердце лишь увеличилась, — так что не стоит волноваться о моём душевном состоянии, Малфой. Том не выпрашивал у меня никаких признаний, не заставлял подниматься к нему в спальню и подставлять зад, — почти что скучающе перечислил я и заметил, как Драко побледнел. — И продолжать обсуждать это с тобой я не собираюсь — это только наше с ним дело.

Резко обойдя его по кругу, я уже было направился к боковой калитке, как он опять обогнал меня, преграждая путь.

Это уже начинало надоедать!

— Я бы тебе поверил, если бы ты так стремительно не убегал от меня, — шикнул он. — Не только ты меня знаешь, но и я тебя, Поттер. Я знаю, насколько бережно ты относишься ко всем своим партнёрам. Так кого ты пытаешься убедить в своей ветрености?

Познав Тома, я постиг все грани собственного легкомыслия, когда попытался вытравить его из себя сначала с помощью случайных связей.

— Может быть, я тебя разочарую, но все меняются, и я не исключение. — Стоило сдвинуться вперёд, как Драко вновь вцепился в мой локоть, стремительно развернув к себе:

— Да постой же ты!

Из-за резкого движения жжение внизу усилилось, словно символическое напоминание, и я сцепил зубы, стоически взирая на него.

— Я сам был в него… влюблён, Гарри, — поспешно заговорил Драко, а эмоции на его лице сменялись одна другой — задумчивость, настороженность, раздражение. — Я ведь как-то уже говорил тебе о своей первой любви. Мне не хотелось уточнять, что он мой дядя. Хоть и не кровный родственник, но всё равно это довольно-таки необычно — по крайней мере, мне так казалось в тот момент. Том отказал мне сразу же, стоило только заикнуться, — безрадостно усмехнулся он, — и я тогда жутко взбесился: почему это недоразумение, но не я? Чем я хуже второсортного партнёра, которого он таскал в свою постель?

Мне не хотелось уточнять, что Драко имел в виду под «это недоразумение» и «второсортным партнёром», так как времена его влюблённости совпадали с концом брака Тома. Если наложить одно на другое, вернувшись в тот период, то получалось, что Риддл изменял, будучи женатым на Беллатрисе… А это было несколько сложнее усвоить, чем постельные утехи свободного мужчины.

Драко, понизив голос, будто доверяя мне большую тайну, сообщил:

— Я поступил опрометчиво: рассказал всё тёте. Она лишь усмехнулась, словно услышала какую-то забавную историю, а когда я надавил, знаешь, что она мне ответила? Что у него свои нужды, а у неё — свои, и мне не стоит в это лезть, — Малфой тоже криво усмехнулся, будто имитируя когда-то увиденную гримасу.

Моё сердце ухнуло вниз, забившись под желудок, и теперь стучало через раз. Нервно кашлянув, я поморщился, ощутив себя несколько сбитым с толку, так как желание разузнать больше и нежелание узнать о чужих отношениях от третьего лица боролись между собой, ставя меня перед тупиком.

Могла ли быть в этом схожесть, о которой Том упоминал в душе?

Воистину забавная шутка, если оно так.

— И я не лез, — продолжил Драко, вцепившись в меня взглядом и разрешив мою дилемму. — А потом появился ты, Поттер. Ты меня жутко раздражал — буквально выбешивал! — и по той же самой причине сводил с ума. Вы с дядей чем-то были похожи. Я не знаю чем и не представляю, как это объяснить. Просто ощущение. Харизма, возможно? Не знаю. Мы с тобой сошлись, но ты… — он скривил губы, словно ему было неприятно это признавать, — ты иногда так на меня смотрел — так же, как он: словно я нашкодивший ребёнок, неразумное создание, сопляк… Мне казалось, что ты тупо меня терпишь, а стоит мне отвернуться, как тут же уйдёшь, — спешно шептал Драко. — И я просто дурел от желания увидеть, что твои чувства — они есть, они настоящие, что я важен для тебя, что ты… не бросишь меня. Знаю, что всё это было неправильно, что я выбрал далеко не самый лучший метод.

Я медленно выдохнул, сфокусировав взгляд на каком-то съёжившимся неподалёку цветке:

— Неужели нельзя было просто поговорить со мной?

— Неужели не понятно, Поттер, что мне тяжело признавать подобного рода страхи? Я буквально заявил бы, что до усрачки боюсь быть брошенным, — как-то устало подтвердил он.

— И поэтому ты вопил, что ненавидишь меня и устраивал каждый раз из наших отношений какой-то балаган, — откинув голову назад, заключил я и хрипло рассмеялся, отнюдь не ощущая никакого веселья. — Боялся, что, если признаешь свою слабость, я буду ей пользоваться и вести себя как ты? Изматывать эмоционально, устраивать скандалы, шантажировать своим уходом, как только мне что-то не понравится? Так? ТАК, ДРАКО? — почти рыкнул я, опуская на него испытующий взгляд.

Малфой поморщился, сунув руки в карманы, а его молчание было красноречивее любых слов.

— Что за мыльная опера? — спустя мгновение выдохнул я утомлённо и потёр лоб. — Зачем сейчас? Почему не осенью, когда мы встретились в универе? Почему не зимой, когда, вместо того чтобы просто поговорить со мной, Драко, ты начал встречаться с Забини? Почему именно сейчас?.. А что, если бы ты меня не встретил летом? Так бы и молчал до скончания дней? Или изредка присылал сообщения: «Скучаю, тварь ты бездушная», или как там?

— Я начал говорить всё это не из-за себя, — возразил он, помрачнев, — а потому, что ты хочешь казаться тем, кем не являешься, Гарри, и это плохо кончится. Мы впервые делаем то, что и должны были ещё давно — откровенно разговариваем.