— Может, мне обратить внимание на тебя, друг? Поцелуемся, а? — усмехнулся я краешком губ.

Рон вернул мне улыбку, резко приблизившись к лицу:

— Ты, конечно, извини, Гарри, но поцеловать тебя — то же самое, что Фреда или Джорджа, — он скорчился, а я рассмеялся:

— Это что, говорит опыт?

— О нет… Только что представил и… Нет, лучше бы я этого не делал, — он крякнул, скривив губы, и со смешком стряхнул пепел. — К тому же даже ради такой шикарной задницы, как твоя, я не изменю своей малышке.

— Да я и не против. Целуйтесь, — отозвались над головой. Мы словно по команде подскочили и вскинули взгляд: Гермиона, высунувшись в окно, с обворожительной улыбкой посматривала на нас.

— Я не ослышался, и он только что дал оценку моей пятой точке? — с притворным трепетом осведомился я, округлив глаза.

— И не ошибся, хочу заметить, — словно доверяя страшную тайну, прошептала Гермиона. Рон рассмеялся, послав ей воздушный поцелуй, а та в свою очередь склонилась ниже, легонько щёлкнув его по лбу, а затем и меня.

Вновь воцарилась тишина, но я больше не ощущал гнёта ожидания, играющего в кошки-мышки с моей психикой. То было безмятежное молчание, насыщенное почти что семейным уютом.

— Значит, Риддл, — вдруг задумчиво проронил Рон. — Ты признался ему?

— Вчера. — Я откинулся назад, вытянув ноющие от чрезмерной нагрузки ноги.

— Отшил?

— Да.

— Паршиво, — Рон глянул на меня, поджав губы. Гермиона же молчала, подперев голову ладонью.

— Всё бывает впервые, и безответная любовь — тоже.

— Вспомни, ведь у нас с Роном тоже было так, — с неким скептицизмом подметила Гермиона.

— Я помню только то, что вы, два балбеса, рыдали у меня на плече, ноя друг о дружке, — покачал я головой, вспоминая, как Рон припёрся поздно вечером и признался в своих «неразделенных» чувствах к Гермионе. Он весь вечер глотал ненавистную ему водку, размазывая сопли и слюни по лицу, сокрушаясь на тему того, что та его никогда не полюбит, потому что Виктор Крам якобы предложил ей встречаться; а несколькими днями раньше то же самое провернула и Гермиона, так как считала, что она ему и даром не нужна, ибо Рон начал встречаться с Лавандой Браун.

— А Малфой здесь с какой радости?

Я сморщился.

Вспоминать о Риддле или Драко было тревожно, словно заноза уходила глубже под кожу и болезненно ныла, и ныла, и ныла. Нет, ненависти к Малфою я не испытывал. Да и какое я имел право на это. Когда Драко флиртовал при мне со всеми подряд — определённо. Когда застал его целующимся с каким-то левым парнем — ещё бы. А теперь, если они и правда состоят в неких отношениях, то тем левым парнем стал именно я. Тот, кто подкатил к Риддлу, да ещё и прилип как банный лист. Кто имел право на ненависть, так это Малфой.

Возможно, мной руководила не побитая гордость, а простая человеческая зависть от одной лишь мысли, что чужие чувства могут быть взаимными, в то время как мои — нет. Безусловно, что ненависть, что зависть — самые разрушительные из чувств, и купаться в них и дальше не имело смысла. Легче мне от этого не станет.

Возможно, я просто пытался утешиться, как когда, находясь в безнадёжной ситуации, убеждаешь себя, что могло быть и хуже, а краешком сознания понимаешь: нихуя не могло быть хуже именно тебе именно тогда. Но от самой фразы всё же становится легче.

— Гарри? — Гермиона щёлкнула у меня над ухом, и я встрепенулся. — Так что?

— Вот и я весь вечер думаю, каким боком здесь замешан Драко, — усмехнулся я, зажав ладони меж коленей на мгновение, точно мне было холодно. — Похоже, что Риддл его «первая любовь», — неторопливо поведал я, — и дядя к тому же.

Рон присвистнул, широко распахнув глаза и чуть не промазав сигаретой мимо рта.

— Не смотри на меня так, они же не кровные родственники.

— Связаны через ту его бывшую жёнушку?

— Так ты всё-таки слушаешь Питера иногда, — поддел я его и, откинувшись назад, тут же добавил: — Скорее всего. Если отец Драко и Том — давние друзья, о чём тот упоминал, и не раз, то, возможно, Малфой-старший и познакомил близкого приятеля с Беллой. Вот только я не знаю, чья она сестра — Люциуса или же его жены, но не суть важно.

— Какая драма, — флегматично отозвалась Гермиона. — Нарцисса и Беллатриса Блэк — сёстры, судя по фамилии, — мы подняли головы, и одновременно с этим Гермиона повернула телефон экраном вниз. С открытой фотографии смотрели две схожие и одновременно различные во всём женщины: одна — блондинка, другая — брюнетка. Одна — приветливо улыбалась, вторая — хищно ухмылялась.

Что ж, мать Драко я узнал сразу, как и Беллу теперь. А вот их фамилия меня насторожила. Блэк. Как и у моего крёстного, Сириуса Блэка. Хотя смешно проводить какие-либо параллели: сама фамилия редкой не была, как и моя — только на факультете Поттеров было трое. А насколько я знал, у Сириуса был только младший брат, Регулус, да и мир не может быть до такой степени тесным.

— О! Есть ещё и третья сестра, — задумчиво пробубнила Гермиона. — Андромеда Блэк. Гм, — она вдруг прищурилась, всматриваясь в экран. — Мне кажется, я её где-то видела. Чёрт! Точно! — резко повернув к нам экран, она ткнула в пожимающую кому-то руку дамочку, которая, в отличие от Беллатрисы, имела некую схожесть с матерью Драко. — Узнаете?

— Не-а, — покачал головой Рон.

— Это же наш проректор по развитию! — А затем она досадливо махнула рукой: — Знаю, знаю, такими вещами вы не интересуетесь.

— Я её в жизни не видел, — возразил Рон.

— Мир всё-таки тесен, — еле слышно добавил я. — Откуда эти фотографии?

— Я же не удаляла Драко из контактов и не блокировала, — пожала плечами Гермиона.

— Слава фейсбуку. — Рон ухмыльнулся, затушив сигарету, и откинулся назад: — Слушай, а отец Малфоя случаем не президент нашей страны? А то что-то у него родственников многовато.

— Кто бы говорил, — Гермиона закатила глаза, тут же улыбнувшись, и отложила телефон.

Вновь повисла тишина, но продлилась она недолго: Рон достал очередную сигарету, но закуривать не стал, лишь, покусывая фильтр, невнятно пробурчал:

— И что ты собираешься делать?

— Ни-че-го, — протянул я, поёжившись, когда порыв ветра взъерошил влажные после душа волосы. — Что я могу сделать? Похитить Риддла, посадить на цепь и вынудить боготворить меня? — Цокнув языком, я потёр глаза устало: — Дотяну как-нибудь до окончания стажировки и свалю в закат.

— Ни единого шанса? — мягко спросила Гермиона.

— Нет, не думаю. Вчера я вообще считал, что он натурал, да и к тому же занят. А потом… короче говоря, подозреваю, что у них с Драко какие-то отношения, — нехотя пояснил я, отняв руку от лица.

Рон сморщился, как я минутами ранее, и переломил замученную сигарету, раздражённо кинув её в пепельницу:

— Это он тебе сказал?

— Нет. Перед экзаменом заметил их через окно. Да-да, предугадывая ваш вопрос, отвечаю сразу: я подслушивал, — подняв на мгновение руки, я откинулся назад и слегка приложился затылком об стену. — Разговор был странным — то ли беседа, то ли флирт, — и вишенкой на торте стал долбаный поцелуй. Вроде бы.

Рон презрительно фыркнул, а Гермиона, накручивая выбившийся из хвоста локон, деловито осведомилась:

— Так вроде бы или целовались?

— Мне так показалось — Риддл заслонял его, — а лезть в окно и держать свечку, я, разумеется, не стал. Тем не менее мычание Драко — весьма выразительная подсказка. — Вздохнув, я сжал переносицу и зажмурился до плавающих мушек перед глазами.

— Может, он его душил? — хмыкнул Рон. — Думаю, что изредка у всех возникает подобное желание по отношению к Малфою.

— Или же Драко внезапно потерял дар речи, — предложила Гермиона и следом закусила кончик пряди волос, как делала всегда, когда старательно что-то анализировала. — И кого ты ревнуешь: Малфоя или мистера Риддла? Очень неоднозначная ситуация.

— Герми, не усложняй всё, а, — молебно протянул Рон, покачав головой, — и так тошно.

Я же безмолвствовал, потерявшись взглядом где-то в темноте. Вопрос был довольно-таки щекотливым, хоть и чертовски правильным. Пора было задать его себе: была ли это не только зависть, но и самая что ни на есть настоящая ревность? Бля.