Напряжённо прислушиваясь к их разговору, в гуле шагов и стука в дверь Галлиард услышал лишь обрывочное «махнули на Эрена рукой». И что бы это могло значить? Что же теперь предпримет Парадиз? Двое разведчиков озадаченно взглянули на входящих к командующему полицейских, а потом, как захлопнулась за ними дверь, Арлерт взволнованно воскликнул:

— Если дело в этом… То они уже начали выбирать следующего носителя Основателя!

Взгляд Аккерман молниеносно сменил краски, преобразив непонимание в угрозу и решительность. Даже находясь на значительном расстоянии от них, Галлиард отчётливо видел, как преобразилось её лицо, когда речь зашла об угрозе жизни Эрена. Глаза прищурились и заискрились бушующим рвением сделать всё, чтобы это остановить. «Что же, точно Аккерман! Прям как её описывал Райнер,»— пронеслось в мыслях Порко при виде этой уникальной картины.

Брюнетка ринулась обратно к двери с целью подслушать разговор, но Арлерт остановил её, схватив за руку.

— Погоди, Микаса!— она упрямо заявила, что её не поймают, но Армин настаивал на своём,— Но сейчас же нет необходимости это решать? Сейчас нарушать устав опасно!

— Нет!— надрывные, но при этом стальные нотки пропитали её голос,— Именно сейчас, когда обстановка так изменилась, нужно как можно скорее узнать, каким курсом будут двигаться военные!— наблюдая за происходящим со стороны, Галлиард в душе разделял её чувства, ведь несдержанность, видимо, была их общей чертой,— Что бы ни случилось, я Эрена…

Мощная тряска громогласным гулом прошлась всему зданию: по стенам, полам и потолкам. Дверь, а вместе с ней и часть стены, с треском и скрежетом вылетела в коридор, и воздух вокруг наполнился едким запахом дыма, который серыми клубами вырывался из бывшего кабинета Заклая. По всему коридору с грохотом, под звонкий треск стекла, разлетелись с бешеной скоростью, словно оружейные снаряды, обломки двери и камней.

Один из них оставил на щеке Галлиарда длинную глубокую царапину, и от множества прочих мелких ссадин его не спасла даже колонна, выступающая из стены. Взрыв произошёл насколько неожиданно, что даже привыкший к длительной бомбёжке и обстрелам Порко упал на колени не в силах сохранить равновесие от сильной тряски. Ему пришлось прижаться к колонне и стене, чтобы хоть как-то закрыться от обломков, но и здесь острые блестящие осколки стекла со звоном осыпались прямо на него.

Клубы серого дыма огромными тучами окутывали коридор всё больше и больше, и, едва придя в себя, когда закончилась тряска, Галлиард взглянул в сторону кабинета. Микасу и Арлерта взрывной волной отбросило на значительное расстояние, но они оказались в полном порядке, видимо, успели вовремя сгруппироваться.

— Армин! Армин! Ты цел? Ты не ранен?— взволнованный голос Аккерман раздался среди шипения и треска огня.

Она, как кошка, в последюю секунду почуяв неладное, успела ухватиться за товарища и закрыть его собой. И теперь, нависая над Армином, в нахлынувшей волне эмоций требовала от него ответа. К счастью, Арлерт быстро откликнулся на её вопросы, остекленевшим взглядом впечатавшись в руины коридора.

Решительность в самых чрезвычайных ситуациях как всегда не подводила Аккерман, превращая её в сообразительного и твёрдого в своих намерениях бойца. Ухватившись за плечо товарища, она поторопила Арлерта убраться из разрушенного коридора. И откашливаясь от едких и горячих паров дыма, они, прихрамывая после падения, быстрым шагом направились к лестнице. На благо Порко сизая плотная завеса дыма скрыла его, да и разведчикам явно было не до того, чтобы озираться по сторонам, поэтому для них он остался незамеченным.

***

Сапфировое полотно ночного неба, усеянного тысячами звёздных алмазов, растянулось над Тростом. И тихое свежее дыхание ветра принесло с собой на изнемождённые дневным зноем улицы упоительную дремоту. Время уже было позднее, близилось к полуночи, и маленький, замкнутый в величественных стенах мирок Троста заснул мирным сном. В окнах погас тёплый свет, стих гомон и голоса.

Словно возвещая о приходе ночи, ещё на самом закате раздался прощальный гудок паровоза, отправляющегося обратно к побережью. И после этого сладкая дремота стала постепенно окутывать город и его жителей. Через несколько часов не было слышно ни единого звука, кроме застенчивого шёпота ветра в листве. Все уснули.

Однако на крыше одного из домов, в очень удобном по множеству причин месте, расположился человек, который бодрствовал. Не смыкая глаз, он пристально наблюдал за высоким многоэтажным зданием, которое именно с этой крыши было отлично видно. Пожалуй, кроме двух постов у ворот, это было единственное здание, где в окнах горел свет. У крыльца стоял молчаливый патруль, и лишь изредка какие-то солдаты выходили и заходили обратно в штаб.

У всех на лицах застыло выражение шока и недоумения, ещё ни один не оправился после случившегося в обед. Как только стало известно о смерти главнокомандующего, уполномоченные лица сообщили об этом тем, кому стоило знать в первую очередь. Военные собирали совещание. Однако многие из тех командиров находились за пределами Троста и даже стены Роза, поэтому, все, кто стал свидетелем взрыва или имели к этому отношение, собрались во временном штабе в ожидании командования.

А для засланных на этот остров марлийских солдат время ожидания стало временем отдыха, драгоценной возможностью набраться сил перед грядущим днём. Они изрядно потрудились, собрали огромное количество информации, и главное — выследили тех, кого искали, Армина, Микасу и даже Ханджи. Командор объявилась уже вечером в компании с негром, которого некоторые называли «добровольцем». И заметив в толпе её коштановую макушку, Пик сразу одёрнула стоящего рядом Галлиарда за рукав со словами: «А вот и она».

Смешавшись с военными и проследовав за отрядом до нового штаба, они выяснили, что в ближайшее время новостей не ожидается и что им выпала прекрасная возможность поймать простое человеческое счастье — сон. И вот теперь, договорившись вести дозор и сменять друг друга, они расположились на кровельной крыше какого-то дома в объятиях ночного неба и его прекрасных звёзд.

Была очередь Галлиарда наблюдать за штабом, и, сев на краю плоской площадки, он задумчиво рассматривал открывшиеся по-новому виды города. Где-то на стене, великаном возвышавщейся над этими крохотными в сравнении с ней домиками, бродил маленький огонёк от фонаря патрульного. Иногда он терялся среди слишком ярких звёзд, но вскоре возвращался обратно.

Пик, свернувшись калачиком, тихонько посапывала за спиной Галлиарда. В какой-то момент Порко показалось, что ей стало холодно, потому что её лёгкое дыхание участилось и сбилось. Да и у самого Галлиарда по спине пробежали мурашки при слабом дуновении ветра — он стал холоднее и куда-то дел свою прежнюю застенчивость. Поэтому, неслышно достав из рюкзака то самое покрывало, под которым она спала в лодке несколько дней назад, он заботливо укрыл её, на несколько секунд задержав взгляд на умиротворённом и расслабленном лице.

Ноющее горячее чувсто вспыхнуло в груди маленьким плотным клубочком и стало разрастаться, вытесняя дремоту и озноб. За какие-то мгновения оно настолько увеличилось, что стало жалостно давить на рёбра, просясь наружу. А так хотелось, чтобы её милое лицо теперь и впредь оставалось таким безмятежным, чтобы оно не знало ни волнения, ни страха, ни печали. Чтобы всё это стёрлось под прекрасным чувством любви, трепета и заботы. Он был готов положить всего себя, лишь бы это было так.

Грустно и тяжело вздохнув от жестокой реальности, от того, что сейчас они каждую минуту рискуют своей жизнью, от того, что ждёт их впереди, Галлиард посмотрел в сапфировые глаза вечных небес. И пусть им удастся выжить во всей этой ситуации, может быть даже выйти из неё победителями, что вряд-ли, встретить вместе счастливую старость в маленьком, но уютном доме, в кругу крепкой и любящей семьи они точно не смогут. Потому что их обоих ждёт один исход, и до старости они не доживут. Пик покинет его раньше, оставив в этом мире существовать, а не жить.