— Нет,— разочарованно отозвалась она,— сна ни в одном глазу. У тебя тоже?
— Да… А ты помнишь, как мы сбегали из штаба в долину и всю ночь напролёт рассматривали звёзды? Нам ведь тогда тоже не спалось,— сладостная нега от нахлынувших воспоминаний расплескалась в его мыслях, и лелея это поразительное чувство, Галлиард вскинул голову к небу, где среди тёмной кроны елей искрились молодые звёзды.
— Конечно помню. Это было самое беспечное время,— тем же огорчённым голосом, в котором, прислушавшись, можно было услышать отголоски мечтательности, ответила Пик.
Галлиард слишком долго её знал, чтобы на поверхности вынужденной серьёзности и сосредоточенности не зацепится за трещинку, ведущую к настоящей, искренней и чувственной Пик. Он услышал нотки теплоты в её бархатном голосе и тем самым убедился в очередной раз, что эти воспоминания для неё не менее дороги. Она бережно хранит их в памяти и в те моменты, когда жизнь рушится на глазах, когда почва уходит из-под ног, и силы покидают её, возвращается к ним. Они дают надежду, окрыляют, помогают не упасть безвозвратно на землю.
Его слова подействовали на неё как замедленное зажигание. Он продолжал завороженно смотреть на ночное небо, ожидая, когда Пик наконец разворошит свою память, а вместе с ней и чувства. В конце концов они далеко не чужие люди, и он отлично знает, какая она на самом деле.
Тревожно сверкая глазами в темноте, она аккуратно поглядывала на него из-под нависающей чёлки. Действительно, он сидит сейчас совсем как тогда и говорит тем же полным жизни голосом. « Ошибаешься, Порко, мне не нужно об этом вспоминать. Я помню. Помню каждую минуту и каждый раз, когда смотрю в твои глаза».
— Помню, как один раз мы забрели в деревню, она была недалеко от штаба,— оживлённым голосом продолжила Пик,— В ту ночь проходил какой-то праздник. На улицах было шумно. Не помню, как и из-за чего это получилось, но ты ввязался в драку. Ты помнишь?— в ответ она услышала приглушённый смешок, конечно, Галлиард и драки — вещи неразделимые, — Мда…здорово, конечно, тогда получилось. Пятнадцатилетний подросток кадет накинулся на пьяного мужика в два раза больше него.
— Я бы и сейчас сделал тоже самое!— уверенно заявил Галлиард.
— Да я и не сомневалась!— с хохотом воскликнула Пик.
— А что? Он сам нарвался! Не я, так кто-нибудь другой бы его огрел.
— Так-то он так. Но ты же потом два месяца бухтел на треснувшее ребро!— Пик отчаянно и умилённо пыталась объяснить ему иную логику, но он же её упорно не признавал.
— Ну ничего, перестало болеть и ладно. Мне сейчас вообще жаловаться не пристало. Всё заживает, как на собаке,— живо отозвался Галлиард, самодовольно ухмыльнувшись.
«Какой же он всё-таки неисправимый задира!» Люди мало меняются с возрастом, и тот самый вспыльчивый смелый мальчишка, вечно с разбитым носом и синяками по всему телу, до сих пор жил в нём. Хотя, впрочем, как и кроткая отзывчивая девочка в ней, которая всегда жалела его независимо от того, был ли он сам виноват в своих синяках или нет, которая всегда заботилась о его здоровье и безопасности изо всех сил.
— Как же хочется вернуться в то время! Мы ведь даже не знали, насколько оно было удивительным!— с завыванием сердца продолжил солдат,— Для нас было просто счастьем просидеть всю ночь в обнимку у костра. Одни, вокруг тишина, горы и лес. Да…оно и сейчас ничего не поменялось.
«И ты как всегда прав, Порко. Совсем ничего…». Разве лишь долг и обстоятельства, обязывающие их думать всё время и постоянно. Именно они спрятали как можно глубже тех беспечных детей, которые по-прежнему отчаянно рвутся обратно. Они сделали из них рассудительных, суровых взрослых. И даже неисправимый Порко сгладил свои острые углы, вернее, его заставили. Заставили остепениться, смириться с несправедливостью, как бы трудно для него это не было, как бы сильно он не сжимал зубы каждый раз, когда слышал очередной эгоистичный приказ или замечание со стороны командования. Этим не отличался разве что командир Магат, который с иной, более личностной точки зрения подходил к своим воспитанникам и к которому Галлиард стал из-за этого испытывать немалое уважение.
Понимающим, вмещающим в себя очень много эмоций взглядом Пик смотрела на товарища. Что ей было ответить? Она понимала, разделяла его чувства и горечь, как никто другой, потому что тогда она была рядом с ним, расслабленно засыпала на его плече, не волнуясь ни о чём, а после, когда над горизонтом начинал брезжить рассвет, нежно целовала в щёку в благодарность за проведённое вместе время.
Когда она получила силу Перевозчика, весь прежний уклад жизни рухнул. А на его место пришёл новый с бесконечными сражениями, свестящими пулями и разрывающимися гранатами. В этот изнурительный тяжёлый период жизни он по-прежнему был рядом, хоть и мало чем мог ей помочь. Но его поддержка, тёплая успокаивающая ладонь на плече и постоянные вопросы о самочувствии сделали очень многое для неё. И чувство благодарности и теплоты в его адрес от этого только укоренялись в её сердце, разрастались благоухающим цветком.
Не найдя подходящих слов, чтобы выразить, как она его понимает, Пик тихонько села рядом так, как они сидели когда-то. И пусть было темно, глядя в его глаза, она отчётливо видела трепет и глубокую радость в его взгляде. Слова здесь явно были лишними, они оба уже всё сказали глазами. Галлиард с улыбкой обнял её одной рукой, заботливо накинув куртку, чтобы ночная прохлада не побеспокоила её сон. И она вскоре сладко заснула, положив голову на его плечо и зная, что если он рядом, то волноваться ей не о чем.
========== Глава 3 «Послевкусие» ==========
Комментарий к Глава 3 «Послевкусие»
Пожалуй, сделаю это традицией)
Милый арт к главе:
https://www.pinterest.com/pin/683280574714791978/
Юные золотистые лучи восходящего солнца щедро раскрашивали небо в лазурные краски бирюзы и светлой зелени. А массивный солнечный диск уже больше чем наполовину возвысился над линией горизонта, обещая согреть крохотную, замёрзшую после ночи землю. С тем же покровительством и благословением он освещал путь двум солдатам, упорно придерживающимся своей далёкой цели, и согревал их озябшие спины.
За последние годы это утро, несмотря на ранний подъём, стало для Галлиарда самым добрым и счастливым. Он словно вернулся в беспечное, наполненное светлыми чувствами время детства и юности, о котором только вспоминал накануне вечером. Сердце начало поражённо трепетать ещё с того момента и не умолкало до сих пор, заставляя его лихорадочно хватать прохладный воздух, чтобы хоть как-то снизить температуру.
А на щеке застыл, словно пёстрой бабочкой промелькнувший, такой робкий, нежный и знакомый поцелуй. Он помнил его ещё с тех самых пор, и чувства, которые переполнили его, оставались неизменными, совсем как тогда. Невзначай мысли о задании и обязанностях свернули совершенно в иное русло, оставив прежнюю суровость и решительность в тумане предрассветной росы.
Он неожиданно для самого себя почувствовал робость и потерянность, как будто его хорошенько огрели по затылку и оставили в этом вроде как знакомом, но давно забытом мире. Вокруг не было гремящей военной техники, солдат в армейской форме, свистящих пуль над головой и ошеломляющих взрывов снарядов. Не было и удушающего жара и раскалённой плоти титана, к которой он обращался для защиты и нападения.
Они по воле судьбы оказались вот уже второй день совсем одни посреди тишины и спокойствия. Птицы, пархающие с ветки на ветку, звонко щебетали о ветре, о солнце и о жизни, мирно несущей свои воды через эти нетронутые человеком леса. А его бросало в приятную дрожь от понимания, что здесь только он, она и природа, величественная и безмятежная.
Каким-то странным образом Галлиард отстал от напарницы на несколько шагов, расстворившись в безостановочном потоке мыслей. Он украдкой посматривал на её невысокую хрупкую фигуру и с упоением замечал такие мелкие детали, как аккуратные скромные завитки её волос, собранных в хвост, плавные и подвижные складки на тёмно-вишнёвой юбке и намокший от росы подол. Иногда он видел, как она, едва повернув голову, боковым зрением искала его за спиной и, найдя, с лёгкой облегчённой улыбкой продолжала идти вперёд. В эти моменты мир вокруг словно делал паузу, оставляя только их двоих в действии, по крайней мере, ему так казалось.
