Дверь открылась, и я узнала силуэт. Настя, которая и позвала меня сюда. Это была не ее квартира, так что я гадала, кто же ждал меня внутри помимо нее.

– Проходи, Тань. Только тихо, – сказала она и ушла по коридору в дальнюю комнату.

Я не была удивлена, что она была одета не по-домашнему, но ветровка – это перебор. Да еще и перчатки… Хоть обувь сняла.

Закрыв за собой дверь, оказавшуюся довольно тонкой, мой взгляд уловил багровое пятно, которое я сперва приняла за коврик. Вот только был он не в прихожей, а где-то в середине коридора. Пятно это тянулось в комнату, в которую ушла Настя, будто она что-то пролила и, не заметив, размазала ногами. Постыдная ошибка для уборщицы.

Все двери в квартире были открыты нараспашку. Туалет, кухня, ванная. И еще одна комната. Напротив той, в которую вел багровый след. Сняв свою обувь и пройдя мимо, я не могла не заглянуть внутрь. Женский силуэт лежал на двуспальной кровати, будто упав на нее. Простыни были пропитаны красным.

Хватит себя обманывать. Никакое это было не вино и не варенье. Это была кровь. С такой дистанции я не могла разглядеть, где была рана, так что на постельном белье могли оказался и мозги. Гадать не хотелось, от одной мысли на меня нахлынула тошнота. Наверное, хорошо, что обоняние у меня не из лучших. Страшно представить, какой там был запах.

На распахнутой двери туалета, прямо напротив входной двери и возле начала кровавого следа было отверстие. Проделано оно было, очевидно, не инструментом, слишком грубо. Из него торчали щепки, дешевый материал дал трещину.

Стараясь не наступать на пятно, наверняка бывшее липким, я проследовала за Настей и оказалась в гостиной. Девушка сидела на диване в клеточку, а на ковре прямо перед ней лежал мужчина грузной комплекции в чистой белой майке. Он означал конец следа, словно крестик на карте сокровищ.

– Садись. Ты приехала быстрей, чем я думала. Или это наш партнер задерживается?

Рядом с ней лежал рюкзачок, который она подвинула ближе к себе, освободив для меня место.

– Кто эти люди? – задала я очевидный вопрос.

– Свидетель, – указала она в сторону спальни и перевела руку на лежащего перед ней мужчину, – и агрессор. Это тот, кто заказал проклятие для твоего бати.

Никакого ощущения реальности ситуации не было. Как может этот кусок мяса человеческой формы быть тем, кто причинил страдания папе и мне? Да невозможно, вот и все тут. Он всегда был для меня персонажем папиных рассказов или даже абстракцией. Чем-то вроде бога или дьявола. Его непостижимая и далекая воля обрекла нас. Неостановимая, невидимая сила. И вот этот мертвец совсем не соответствовал образу.

– Можешь пнуть, если хочешь, – улыбнулась Настя и закинула ногу на ногу.

Если она вела себя так нагло в чужой квартире, то страшно представить, как она вела себя дома. Хотя, возможно, причина была в том, что это как раз была чужая квартира. Фраза «не у себя дома», которую произносят, чтобы осудить фривольности гостя, имела для нее обратное значение.

– Зачем ты… Это месть?

– Контратака. Он заказал использование грибка с целью причинить боль и убить. Если посмотреть на ситуацию с этой точки зрения, то ему повезло, что он отделался пулей в голову. Если бы не соседи, то я бы смогла воздать ему по полной.

– А та женщина?

– Я же сказала, свидетель. Кольца я не приметила, но, наверное, она была не чужим человеком. Ты пострадала от его действий, значит, разумно, что пострадают и его близкие, так?

События последних десяти минут, пропитанные кровью, погрузили мой разум в полусонное состояние похлеще лечебного сахара, и я не могла сформулировать четкое мнение об этой философии. «Око за око». Мне показалось, что она просто меняет понятия, основываясь на ситуации.

Во сне трудно осознать, что спишь. Любой абсурд воспринимается как данность. Никогда бы не подумала, что однажды придется так же воспринимать и реальность. Факт того, что Настя убила двух человек, тела которых лежат совсем рядом со мной, был странней любого неосязаемого грибка, терзающего мои нервы.

– Твой батя наверняка искал его, использовал свои связи, но нужных не имел. Единственное звено, связывавшее его с этим, потусторонним миром, было частью заговора и потому раскрыть правду не могло. Ах да, я о том знахаре говорю. О твоем личном аптекаре.

– А он здесь при чем?

– Отравитель и врач составляют поразительно успешный дуэт. Врача я не нашла, окочурился он, а вот отравитель припомнил фамилию твоего отца даже спустя столько лет. Нечасто выдается работать со знаменитостями. А учитывая репутацию твоего отца, дело выдалось страшное.

– Ты его тоже убила?

– Нет-нет, он нам помогает. Он нам и выдал своего клиента с потрохами. Да еще и бонус подкинул. Вот мы его и ждем. Ну и знакомые все-таки у Кости были… Дрожь пробирает.

Настина пятая точка соскальзывала на край дивана, нездоровые изгибы которого повторяла ее спина. Моя же осанка была безупречной. Несмотря на поведение хладнокровной убийцы рядом со мной, меня не покидало ощущение важности происходящего. Или же мои мышцы просто находились в излишнем напряжении. Для нее ситуация была проста и понятна, потому она могла расслабиться. Я же не то чтобы не могла понять, я не хотела понимать и потому нервничала. Будто ходила с закрытыми глазами по освещенной комнате. Страшно, но если я их открою, то ослепну на какое-то время.

– А, Костя – это брат мой. Я слабо во всех этих волшебствах и демонах разбираюсь. Только черновую работу для него выполняла. Не нужно знать электромеханику и программирование, чтобы составлять квартальные отчеты, верно? – подмигнула Настя.

Нужно знать другие вещи, не имеющие прямого отношения к нажатию кнопок, но я промолчала. Неразумно спорить с тем, кто только что совершил двойное убийство.

– Это Марк тебя попросил сделать это?

– Нет, конечно! И вообще, о том, что сегодня произошло – ни слова ему, поняла? Он такой же жесткий идиот, как и ты. Если он берется за первый попавшийся набор выборов, то ты – за первый попавшийся выбор.

– Чего? – протянула я медленней обычного.

Она специально выражается так расплывчато? Чтобы запутать меня? Хочет завуалировать оскорбление? Я не думала, что мы с Настей были настолько близки, чтобы ссориться.

– Он наивный, как ребенок. Научишь его злу – он дьяволом станет, научишь добру – ангелом. Раньше кроме насилия ему бы ничего в голову не пришло, а сейчас он даже раздумывать над таким откажется. А ты вообще за один способ ухватилась, за папин. Правда в том, что сегодня мы избавимся от этого поганого духа, и все это мог бы сделать любой из вас. Если бы не я, вы бы и дальше башкой о стену бились, и в итоге он бы и вправду на тебе женился. Даже ребенка бы не убил, да еще и тебя переубедил бы. Круг насилия замкнулся.

– Насилие порождает насилие.

– Глупости. Насилие приносит конец насилию чаще, чем все остальное. Любой конфликт можно закончить устранением другой стороны. Этот конфликт просто затянулся, и вот я его разрешила. Двадцатилетняя вялотекущая сага подошла к концу. И устранение этого засранца дает нам всем уверенность в том, что продолжения не последует.

– Ты говоришь так уверенно… При этом сам факт того, что мы ведем этот разговор, наталкивает на мысль о том, что ты оправдываешься.

Да еще и трещишь втрое больше меня.

– Не надо тут меня обвинять с таким самодовольным видом. Я это делаю только потому, что Марк во все это ввязался. Он на твоей стороне, а значит, и я, как завещал Костя. Перейдешь нам дорогу, будешь лежать на ковре, как вот этот…

Она глянула на мужчину.

– И бровью не поведу.

– Не могу понять, то ли ты назначаешь роли злодеям и потом ненавидишь их, то ли тебе плевать на всех.

Я поддалась на ее провокацию и теперь не могла остановиться. Теоретическая пуля Насти с каждым неосторожным словом впивалась глубже в мой лоб.

– Кому тут плевать, так это Марку. Узнай он о моих планах – попытался бы спасти этого ублюдка с таким же рвением, что и тебя. Близость отношений для него – это лишь формальная дистанция. Все равны в его глазах. Я же не такая. Я своего брата люблю. Не караю злодеев, а устраняю препятствия и угрозы на его пути. Пусть Костя больше не с нами, но слово его живет. И он завещал мне верить в Марка. На этом все. Так что не вздумай что-то там о себе возомнить просто потому, что он решил тебе помочь.