– Не знаю. Но, скорее всего, нет. Без Стивена это вряд ли возможно. Мне просто нужно найти какую-нибудь стабильную работу и постараться забыть об этих мечтаниях.

– Я понимаю. Но не бойся начать мечтать о чем-нибудь новом. Ты очень хорошо делала свою работу, Лиз, и она тебя радовала. Всегда нужно держаться за то, что приносит тебе больше всего радости.

После того как Кэти и Линкольн отправились к себе домой, я покрутила замки на входной двери, которые мы со Стивеном собирались сменить много месяцев назад. Зевнув, я пошла к себе в спальню, но остановилась в дверях. Кровать была идеально застелена, и я не нашла в себе силы снова войти в эту комнату. Казалось почти предательством заползти в постель и закрыть глаза, если рядом не будет Стивена.

«Один вдох. Один шаг».

Я вошла, направилась к шкафу и широко распахнула дверцы. Вся одежда Стивена висела на вешалках, я провела по ней пальцами, и меня затрясло. Сняв с вешалок все его вещи, я швырнула их на пол, чувствуя, как слезы обжигают мне глаза. Открыв ящики шкафа, я достала все остальное, принадлежавшее ему. Джинсы, футболки, спортивные костюмы, нижнее белье. Все предметы одежды Стивена до единого в конечном итоге оказались на полу.

Я легла в эту груду и перекатилась на спину, вдыхая слабый запах Стивена – или притворяясь, будто этот запах все еще чувствуется. Я шептала его имя, как будто он мог меня слышать, я цеплялась за воспоминания о том, как он обнимал и целовал меня. Слезы моего измученного сердца катились на рукав любимой футболки мужа, и я все глубже и глубже погружалась в свою скорбь. Мои рыдания были неудержимыми и частыми, полными боли, словно я была раненым животным. Все болело. Все было сломано. С каждой минутой я все сильнее чувствовала усталость от собственных эмоций. И в конце концов глубокое утомление от этого жуткого одиночества заставило меня погрузиться в беспробудный сон.

Когда я открыла глаза, снаружи все еще было темно. Рядом со мной лежала моя прелестная дочка вместе со своим верным Буббой. Она укрывалась самым краешком одеяла, остальным одеялом заботливо укрыв меня. Всякий раз в такие моменты я чувствовала себя похожей на свою мать. Я помнила, как я заботилась о ней, когда сама была еще совсем юной. Это было нечестно по отношению к Эмме. «Я ей нужна». Я придвинулась ближе к ней, поцеловала ее в лоб и пообещала себе, что не стану больше так расклеиваться.

На следующее утро Кэти и Линкольн, бодрые и радостные, явились пораньше, чтобы забрать Эмму на выходные, полные приключений. Как раз тогда, когда я собиралась выйти из дома, раздался стук в дверь. Открыв, я улыбнулась самой широкой и фальшивой из всех своих улыбок и уставилась на трех женщин, живущих в нашем квартале – трех женщин, по которым я ничуть не скучала.

– Здравствуйте, Мэрибет, Сьюзен, Эрика.

Мне следовало предвидеть, что не пройдет и дня, как эти три главные сплетницы в городе будут стоять у меня на крыльце.

– О Лиз, – выдохнула Мэрибет, заключая меня в объятия. – Как поживаешь, дорогая? Мы слышали, что ты возвращаешься в город, но ты же знаешь, мы ненавидим сплетни, поэтому пришли убедиться лично.

– Я сделала для тебя мясной рулет! – воскликнула Эрика. – После смерти Стивена ты уехала так быстро, что я не успела утешить тебя чем-нибудь вкусным, но теперь я наконец-то могу угостить тебя этим рулетом, чтобы помочь пережить горе.

– Спасибо, дамы. На самом деле я как раз собиралась идти…

– А как пережила все это Эмма? – вклинилась Сьюзен. – Она сильно горюет? Моя Рейчел спрашивала о ней и о том, когда они снова могут поиграть вместе, так что она будет рада. – Она сделала паузу и подалась вперед. – Но скажи честно, Эмма ведь не страдает от депрессии? Я слышала, что это может быть заразно для других людей.

«Ненавижу вас, ненавижу вас, ненавижу вас!»

Я улыбнулась.

– О нет, с Эммой все хорошо. У нас все хорошо. Все хорошо.

– Так ты будешь снова ходить на собрания нашего книжного клуба? Мы каждую среду встречаемся у Мэрибет. Дети играют в цокольном этаже, а мы разговариваем о каком-нибудь романе. На этой неделе мы читаем «Гордость и предубеждение».

– Я… – «На самом деле совершенно не хочу туда идти». Эта троица пожирала меня глазами, и я знала, что если я скажу «нет», то лишь увеличу количество проблем. Вряд ли оно того стоило. И к тому же Эмме будет полезно поиграть с ровесницами. – Я приду.

– Отлично! – Мэрибет окинула взглядом двор. – Твой двор очень выделяется среди других. – Она сказала это с улыбкой, но на самом деле ее слова означали: «Когда ты подстрижешь траву? Ты позоришь всех нас».

– Я работаю над этим, – ответила я. Взяв рулет у Эрики, я унесла его в дом, потом выскочила на крыльцо и заперла дверь, стараясь как можно яснее показать им, что я ухожу. – Что ж, дамы, спасибо, что зашли, но я как раз собиралась в город.

– Да? И какие же дела у тебя в городе? – спросила Мэрибет.

– На самом деле я хочу узнать, не нужна ли Мэтти еще одна помощница в «Деликатесах и сладостях».

– Они только что кого-то наняли, поэтому я сомневаюсь, что у них найдется лишнее местечко для тебя, – заявила Эрика.

– А, так значит, слухи о том, что ты не будешь снова открывать свою фирму, были правдивы? Что ж, это вполне разумно, ведь Стивена больше нет, – сказала Мэрибет. Сьюзен кивнула, соглашаясь с ней.

– Он был очень деловым человеком. А я знаю, что у тебя есть только корочки дизайнера по интерьерам. Должно быть, грустно перейти от такой крутой должности к чему-то настолько… обычному, как работа официантки. Я знаю, что я бы так не смогла. Это большой шаг назад.

«Заткнитесь, твари, заткнитесь!» Я улыбнулась.

– Что ж, посмотрим. Было приятно встретиться. Я уверена, что вскоре мы еще увидимся.

– В среду в семь! – напомнила Сьюзен.

Я протолкалась мимо них и закатила глаза, когда услышала, как они перешептываются за моей спиной: о том, как я выгляжу, и, похоже, я набрала несколько фунтов веса, и какие у меня под глазами мешки…

Я шла к кафе «Деликатесы и сладости», изо всех сил стараясь успокоить нервы. Что, если в кафе действительно не нужные больше работники? Как мне зарабатывать деньги? Родители Стивена сказали, чтобы я не беспокоилась о таких вещах, сказали, что они какое-то время будут нам помогать, – но я так не могла. Мне нужно было найти способ самой держаться на плаву. Открыв дверь кафе, я улыбнулась, когда услышала громкий крик из-за стойки.

– Пожалуйста, скажи мне, что я не сплю и что моя лучшая подруга действительно вернулась! – воскликнула Файя, выскакивая из-за стойки и сжимая меня в медвежьих объятиях. Не отпуская меня, она повернулась к Мэтти, владельцу кафе. – Мэтти, скажи мне, что ты тоже это видишь, что мне не чудится от всех тех лекарств, которые я приняла перед тем, как пойти на работу.

– Она действительно здесь, с ума сойти. – Он усмехнулся. Мэтти был уже в возрасте, и на громкое эмоциональное поведение Файи он обычно реагировал, закатывая глаза и усмехаясь. Глянув на меня своими карими глазами, он коротко кивнул. – Рад видеть тебя, Лиз.

Файя положила голову мне на грудь, словно на подушку.

– Теперь, когда ты здесь, ты больше никогда и никуда не уедешь.

Файя была красива на свой уникальный, великолепный манер. Волосы у нее были осветлены до платинового цвета – что необычно для двадцати семи лет, – и отдельные пряди были выкрашены в розовый и фиолетовый цвета. Ногти она всегда покрывала ярким лаком, а платья неизменно идеально облегали изгибы ее тела. Но красивой ее делало не все это, а ее непоколебимая уверенность. Файя знала, что она потрясающая, и знала также, что это не имеет никакого отношения к ее внешности. Ее гордость собой шла изнутри, ей не нужны были стороннее одобрение и восхищение.

Я завидовала этому ее качеству.

– На самом деле я пришла узнать, не ищете ли вы сейчас работников. Я знаю, что я не работала в кафе с самого колледжа, но я могу взяться за эту работу.