– Если я правильно помню, ты не самым лучшим образом влиял на него. Ты всегда слишком много пил и начинал задираться с людьми, а в итоге побитым оказывался мой муж.

– Это правда. Когда я выпиваю, я становлюсь ужасно невежливым – но Стивен это понимал. Черт… как же мне не хватает этого урода! – Он вздохнул. Мы перестали смеяться, на глаза мне навернулись слезы. Его глаза тоже увлажнились, и мы сидели молча, вместе тоскуя по Стивену.

– Ну ладно, – произнес наконец Таннер, меняя тему разговора. – Участок вокруг дома выглядит кошмарно. Если хочешь, я могу как-нибудь заскочить и подстричь траву, можно еще ограду поставить, чтобы тут не был такой проходной двор.

– Да нет, я, на самом деле, думала обо всем этом позаботиться сама. Я работаю неполный день, так что у меня будет какое-то занятие, пока я не найду более стабильную работу.

– Ты не думала вернуться в дизайн интерьеров?

«Вопрос недели». Я пожала плечами.

– На самом деле в прошедший год я почти ни о чем не думала.

– Полностью тебя понимаю. Ты уверена, что тебе не нужно помочь с домом и двором? Мне не так уж сложно оказать тебе помощь.

– Да, уверена. Наступает такой момент, когда нужно уже начинать самой все делать для себя, понимаешь?

– Я тебя услышал. Но я думаю, тебе следует заскочить ко мне в мастерскую в воскресенье. У меня для тебя кое-что есть.

Я улыбнулась.

– Подарок?

– Что-то вроде того.

Я похлопала его по плечу и сказала, что мы можем встретиться вечером в четверг, если можно будет взять с собой Эмму.

Он кивнул, потом спросил, понизив голос и пристально глядя на меня:

– И что для тебя тяжелее всего?

Ответ на этот вопрос был прост.

– Бывает, что Эмма делает что-то забавное, и я хочу позвать Стивена из другой комнаты, чтобы он тоже посмотрел. Но потом я вспоминаю и останавливаюсь. Самое тяжелое в том, чтобы потерять кого-то, кого ты любишь, – то, что при этом ты теряешь себя. – Я поднесла большой палец ко рту и покусала ноготь. – Хватит депрессивных разговоров. А как дела у тебя? Ты все еще встречаешься с Пэтти?

Он поежился.

– По правде сказать, мы с ней больше не разговариваем.

Я не была удивлена. От Таннера было так же сложно ожидать верности, как от Файи.

– Что ж, значит, мы просто две одинокие печальные горошины в стручке.

Он засмеялся, взял бутылку с текилой и снова наполнил рюмки.

– За нас, бедных горошин.

Остаток вечера я помню смутно. Кажется, я смеялась над чем-то совершенно не смешным, плакала над чем-то совершенно не печальным… но это был лучший мой вечер за последнее время. Когда на следующее утро я проснулась, я лежала в своей кровати, не совсем понимая, как я туда попала. Я не спала в этой постели с того несчастного случая. Протянув руку за подушкой Стивена, я прижала ее к груди, глубоко вдохнула запах хлопковой наволочки и закрыла глаза. Хотя я этого пока не чувствовала, однако невозможно было отрицать тот факт, что я была дома. Что это была моя новая нормальная жизнь.

На той же неделе к нам заехал Сэм – поменять в доме замки. Я знала, что Файя называет его жутким типом, но на самом деле он был дружелюбен, с ним чувствовалась легкость в общении. У него были светлые волосы, зачесанные торчком, и прямоугольные очки, отчасти скрывавшие мягкий взгляд его карих глаз. Разговаривал он со мной всегда негромко и очень вежливо. Если ему казалось, что он чем-то задел меня – хотя такого никогда не бывало, – он сразу же сдавал назад и извинялся, путаясь в словах.

– Некоторые из этих замков – просто ржавый хлам, но другие в очень хорошем состоянии, Элизабет. Вы уверены, что хотите сменить их все? – спросил он. – Извините, это был глупый вопрос. Вы не стали бы просить меня, если бы вам не нужно было поменять их. Простите, пожалуйста, – добавил он.

– Нет, все в порядке, – я улыбнулась. – Я просто хочу начать совсем все заново, вот и все.

Он поправил очки и кивнул.

– Конечно. Ну, я смогу сделать это за несколько часов, как-то так.

– Отлично.

– Ах да! Еще я хотел бы вам показать кое-то. – Он сбегал к своей машине и вернулся с каким-что крошечным предметом в руке. – Мой отец только что получил партию новых охранных камер – если вас это интересует. Камеры – вот такие маленькие, их легко спрятать от посторонних глаз. Их можно поставить по всему дому или участку для пущей безопасности. Если бы я был красивой женщиной, живущей с маленькой дочерью, я захотел бы принять дополнительные меры.

Я улыбнулась – на этот раз обеспокоенно.

– Думаю, я на некоторое время воздержусь от этого. Но еще раз спасибо, Сэм.

– Нет проблем. – Он засмеялся. – Пока что единственный, кто их купил, – это Таннер, так что я сомневаюсь, что продажи будут такими большими, как надеялся отец.

Он работал быстро и качественно. Не успела я оглянуться, как во всех дверях стояли новые фирменные замки.

– Я еще чем-нибудь могу вам помочь? – спросил он.

– Нет, это все. На самом деле мне пора идти, через десять минут мне нужно быть в кафе, а моя машина не совсем в порядке, так что мне придется идти пешком.

– Не надо, я вас подвезу.

– Нет-нет, я и пешком дойду.

– Там уже начинается дождь, вам совсем ни к чему под него попадать. Мне это действительно несложно.

Я задумчиво нахмурилась:

– Ты уверен?

– Конечно. – Он распахнул пассажирскую дверь своего пикапа. – Нет проблем.

Когда мы въехали в город, Сэм спросил меня, почему Файя его не любит, и я, как могла, попыталась объяснить, что Файя никого не любит – по крайней мере, сначала.

– Дай ей немного времени, и она будет о тебе лучшего мнения.

– Она сказала, что у меня есть все признаки психопата, – пошутил он.

– Да, такая вот она резкая-дерзкая.

– И она ваша лучшая подруга.

Я усмехнулась.

– Лучшая подруга, какая у меня когда-либо была.

В течение всего остального пути по городу Сэм указывал мне на всех, мимо кого мы проезжали, и рассказывал то, что ему было известно об этих людях. Он сказал, что поскольку большинство людей считают его странным, они не обращают на него внимания, но тем легче ему подслушивать сплетни, ходящие по городу.

– Вот это Люси, – сказал Сэм, указывая на девушку, болтающую по мобильнику. – Она самая грамотная в нашем городе, даже в течение последних пяти лет выигрывает все ежегодные конкурсы-диктанты. А вон там Моника. Ее папаша лечится от алкоголизма, но, между нами говоря, я знаю, что он по вечерам в пятницу напивается у Бонни Дин. А вон там идет Джейсон, он несколько месяцев назад отпинал меня, потому что ему почудилось, будто я его обозвал, хотя я его не обзывал. Но потом он извинился и сказал, что на тот момент просто был под препаратами.

– Ничего себе, ты действительно все обо всех знаешь!

Он кивнул.

– Неплохо бы, чтобы вы как-нибудь поехали со мной на городские гуляния или что-то в этом роде. Тогда я мог бы показать вам, какие безумства здесь творятся.

Я улыбнулась.

– Это было бы потрясающе. – Мы уже были недалеко от кафе, когда я бросила взгляд на другую сторону улицы, и внутри у меня все сжалось. – Что насчет него? – спросила я, указывая на Тристана, бегущего по тротуару; уши его были закрыты огромными наушниками. Добежав до магазина мистера Хенсона, он снял наушники и зашел внутрь. – Что ты можешь рассказать о нем?

– Вы имеете в виду Тристана? Он – скотина. И немного чокнутый.

– Чокнутый?

– Ну он работает на мистера Хенсона. Нужно малость свихнуться, чтобы иметь с ним дело. Мистер Хенсон у себя в дальней комнате занимается вуду и всем таким прочим. Жутко это. Хорошо, что Таннер пытается закрыть его лавочку.

– Что?

– А вы не слышали? Таннер хочет расширить свою мастерскую, и единственное, что ему мешает, – это магазинчик мистера Хенсона. Таннер пытался выжить мистера Хенсона из этого здания, сказав, что магазин напрасно занимает место, ведь туда никто не ходит.