Женщина периодически подходила к постели поправить одеяло. Мальчик спал беспокойно, что-то тревожно переживая во сне. Он откидывал одеяло, и девочка оставалась неприкрытой. Женщина вновь подходила к постели, заботливо накрывала их. Опять возвращалась к столу и включалась в разговор, тревожно поглядывая на спящих.

Девочка спала глубоко. Несмотря на беспокойный сон брата, она ни разу не проснулась, тихо посапывая и чему-то улыбаясь. Легкий румянец на щеках, ровное дыхание, рассыпанные по подушке золотистые длинные кудри. Ничто не мешало ее глубокому сну и безмятежной встрече нового дня.

– Возьмите детей, пока они спят, и переберемся в Белую башню. Лучше заняться этим сейчас. В башне безопасно. Завра с утра сделать всё незаметно будет сложнее, – Хельга громким шипящим шёпотом настаивала на своем предложении.

– А много народу проходит по этой дороге? – в голосе мужчины чувствовалась глубокая тревога. Его глаза блестели зеленым влажным светом.

– Народ разный: странники, мигранты, пришлые с дальних мест, да и все кто ни попадя… В основном, с детьми, как и вы. Все идут и идут, конца и края этому нет. Добираются до таможни и там проходят контроль – проверку документов. Если не возникает проблем, то дальше – дорога на Брюгге. У вас ведь нет новых документов?

Хельга, внимательно вглядевшись в уставшие сонные лица мужчины и женщины в поисках важной для себя информации, продолжила рассуждать:

– Да и откуда им быть. Теперь везде границы и с документами очень строго. Хорошо хоть, сюда дошли без особых проблем.

Мужчина устало покачал головой:

– У нас есть старые документы, но у них закончился срок и контроль они не пройдут. За нами идет человек. Он легко проходит все границы, спрашивает про нас в каждом трактире. Этот человек загнал нас в тупик, дальше идти некуда. Ты права, Хельга! Лучше будет, если мы сейчас же возьмем детей и, пока темно, переберемся в Башню. Там безопаснее. Этот человек не сегодня – завтра появится, и нам опасно здесь находиться.

Все тут же поднялись из-за стола и быстро засобирались.

Через непродолжительное время из дома вышла группа людей. Первым шел Ганс, хозяин трактира. Он держал в руке фонарь с горящей свечой, освещая дорогу. Вслед за ним выскочила Хельга Суэн. Быстро перебирая маленькими ножками по земле, она подбежала к повозке. Разбудила мальчика Жана, который сладко спал в телеге, свернувшись клубочком, и привычно взгромоздилась на место возницы.

Затем, держа на руках детей, из дома вышли мужчина и женщина. Они осторожно, боясь разбудить их, согревая теплом своих объятий, уселись в повозке рядом друг с другом. Собака Лиса коротко попрощалась с дружком, местным сторожевым псом, и в ожидании команды гордо заняла главенствующую позицию перед лошадью. Мальчик Жан выдернул из земли горящий факел. Подбежав к собаке, он круговым движением факела сообщил вознице о своей готовности.

Хельга произвела непередаваемый словами резкий носовой звук, будто давая добро на дальнейшее передвижение, взмахнула поводьями, и гужевая повозка тронулась.

Рассвет только начинался, когда они въехали на территорию Белой башни. Уставшие, сонные, Хельга и таинственные путники вошли в дом. По крутой лестнице, освещая путь подсвечником с горящими в нем свечами, они спустились в подвал, где оказалось несколько просторных обустроенных комнат со старой, удивительно хорошо сохранившейся мебелью, пригодной для вполне комфортного проживания. Путники уложили детей на просторную кровать огромных размеров, заправленную белоснежным бельем, и тут же рядом с ними, больше не сопротивляясь усталости, окунулись с головой в сладкий сон.

Хельга стояла возле огромной кровати и рассматривала спящих. По какой-то лишь ей известной причине она не могла отвести от них взгляда. Женщина что-то упорно обдумывала. Наконец, найдя, видимо, решение, взяла в руки подсвечник с уже почти догоревшими свечами и подошла к винтовой лестнице. Рядом была пустая, ничем не заставленная стена. Женщина, приблизившись к ней вплотную, нажала на еле заметную круглую кнопку. Стена зашуршала и со змеиным шипением раздвинулась, обнажая довольно большой полукруглый проем с каменным полом. Хельга уверенно шагнула в него.

На внутренней стене лифта вертикально друг над другом располагались около десяти кнопок. Она нажала на одну из верхних, и стена снова с тем же шипением змеи задвинулась. Какой-то невидимый механизм заскрежетал, что-то повернулось с равномерными ударами по чему-то железному, металлическому… Грохот давно не смазанных проржавевших деталей был не особо приятным, но всё же механизм исправно работал. Кабина с Хельгой медленно поднималась… и внезапно застыла. Стена снова раздвинулась. Хельга ступила в темную комнату на одном из верхних этажей башни. Дребезжащий огонек уже почти истлевших свечек осветил спящее лицо Даны. Ее заплаканные глаза опухли от слёз, на милом личике застыло выражение горькой обиды. Она была похожа на маленькую девочку, которую лишили, в наказание за какой-то нежелательный проступок, любимой игрушки. Даже во сне она продолжала проживать свою обиду, то и дело всхлипывая и тяжело вздыхая.

– Дана!!! Дана, проснись! – громкий трубный голос резко нарушил тишину комнаты.

Хельга бесцеремонно обхватила пальцами пухлые щёки девушки и начала трясти ее. Та проснулась, вытаращила испуганные глаза и неожиданно взвизгнула и замахала руками. Перед ней стояла ее родная тетушка – в черном плаще, двуугольной шляпе-бикорн, с растрепанными седыми волосами и безумными смеющимися глазами.

– Дана, спишь, негодная?!! А я к тебе с радостной вестью! – Тетушка громко чеканила каждое слово, чтобы донести до племянницы свое твердое решение. – Замуж пойдешь за своего Париса. Сегодня же с утра поедете в поселок за его чадами и жить все будете здесь, в Башне, на законном основании. Нынче же вас распишут. Я об этом позабочусь. Ну что, рада?

Хельга хитро прищурила глаза, ухмыльнулась уголками губ и внезапно рассмеялась громким заразительным грубым смехом, свойственным только ей одной.

– Что уставилась на меня? Радуйся, дева, радуйся!

И она запела «Оду к радости»:

Необыкновенно красивый мощный голос заполнил собой пространство Белой башни – с верхних этажей до самых нижних.

Хельга, страстно размахивая руками, как неистовый дирижер перед оркестром, продолжала петь «Оду к радости», войдя снова в кабину лифта. Ее громогласный голос уплывал всё дальше и дальше вниз, растворяясь в утренней тишине нового дня.

Легкий прохладный ветерок нетерпеливо постучал в окно и резким рывком распахнул форточку Влетел в просторную залу первого этажа Белой башни, покружил над потрескивающим дровами камином, раздразнил огонь своим прохладным хвостом. Не найдя ничего, что было бы ему интересно, вылетел из залы, пролетел по лестнице вниз по ступенькам и задержался у полуоткрытой двери. Высоченная деревянная дверь приветственно заскрипела и распахнулась настежь, доброжелательно впуская старого северного приятеля.

Ветерок беспрепятственно проникнул в потайную комнату и подлетел к кровати. Пробежался по одеялу, всколыхнул волосы, беспорядочно разбросанные по подушке, и пощекотал нос.

Мария, чихнув, открыла глаза. Она села на постели и огляделась. Утренний солнечный свет пробежал вслед за ветерком по ступенькам первого этажа Белой башни и через проем открытой двери осветил комнату, уткнувшись в огромное старое зеркало, обрамленное ажурной резьбой деревянной рамы. Оно висело на противоположной от входа стене, и солнечные игривые зайчики через зеркальное отражение весело забегали по потолку, стенам и в глазах Марии. Она, вскочив с постели, подбежала к зеркалу. На нее смотрела девочка в белой длинной рубашке, с разметавшимися по плечам светлыми кудрями. Овальное личико с пухлыми щечками, маленький нос, красиво очерченные детские губы и большие, с лукавым прищуром светло-светло-карие глаза, цвет которых переходил в желтый оттенок от танцующего в них солнечного блика. Ее забавная лукавая мордашка напоминала маленьких ангелочков со старых музейных картин.