Федору минуло сорок лет. Был он огромного роста – четыре с половиной метра, с приятным открытым лицом. Отличался невероятной силой, добрым сердцем, имел образование – архитектор окончил Петербургский университет, что позволяло ему быть главным строителем местного округа и очень уважаемым человеком. К нему с различными просьбами приходили все жители ближайших деревень и городков: кому дом, кому хлев, а кому и дороги построить. Вот не так давно, благодаря Федору и его рабочим-помощникам, таким же великанам, как и он, была вырыта огромная глубокая яма под озеро, весьма необходимое местным жителям для разведения рыбы. Берега его засадили хвойными деревьями и разнообразной растительностью для комфортного проживания дикой живности. Во всей округе ощущались хозяйственность и порядок.

Но старый многовековый храм уже не вмещал всего приходящего народа, особенно в большие праздники, поэтому встал вопрос: новому храму быть? и где? Федору было поручено возведение храма на века.

И вот на незаселенном пустующем месте, неподалеку от городка Северянка, развернулось строительство невиданных масштабов. Федор отнесся к поручению с присущим ему талантом не только архитектора, но и художника. Громадное гордое строение с каменными широкими ступенями по окружности холма, ведущими вверх к храму, возвышалось над окрестными просторами, вызывая невольное восхищение у всех, кто к нему приближался: равное по четырем направлениям, с четырьмя входами, ориентированными по сторонам света, с большими сводными проемами выше роста великана. Барабан купола был значительно поднят благодаря повышенным подпружным аркам. Стройные пропорции здания подчеркивались острыми завершениями закомар[1] и рядом кокошников в основании барабана купола. Фасады членились по горизонтали полосами орнаментальной резьбы, а по вертикали были разбиты тонкими полуколоннами. Ярус звона сооружен над самим помещением храма под куполом.

Храм был готов, оставался финальный этап: грунтовка, побелка, разрисовка стен и обустройство площадки вокруг здания оставшимися строительными блоками, что находятся внизу, у подножия горы.

Этим ранним майским утром Федор пришел закончить обустройство площадки вокруг храма в приподнятом расположении духа. Подобное чувство хорошо известно художникам: когда картина почти готова и осталось совсем немного, этот завершающий момент он неосознанно оттягивает, будто не желая расставаться с собственным творением, которое после завершения получает свою, свободную от художника жизнь. С трепетным волнением он вошел в центр креста залы и, закинув голову, стал рассматривать каменный свод. «Э-Э-Э-Э-Э-ЭЙ!!!» – крикнул Федор. Эхо повторило и… высоко, в самый центр свода, полетела стародавняя песня, оживила пока еще холодные пустые стены, а эхо унесло ее высоко в поднебесье и… стихло. Недовольный вынужденным пробуждением, ветерок всколыхнул строительную пыль на каменном полу и вновь расстелился прохладным ковром.

Громкий радостный собачий лай прервал тишину. К Федору, радостно виляя хвостом, бежала крупная мохнатая собака Буся, белая в черных пятнах. За ней в дверном проеме появился маленький старичок Викентий – местный пастух и помощник в организации рабочих. На вид – сто лет, а скорее всего, и того больше. Маленький седенький, с редкой белой бородой, в обычной крестьянской одежде, через плечо – котомка.

– Радостей тебе, Федор! Я еще с подъёма слышал, как ты поёшь. На всю округу слыхать, – приветствовал его старичок с поклоном.

– И тебе радостей, Викентий! – ответил Федор также с поклоном, теребя за холку собаку Бусю, пытающуюся дотянуться до его носа и непременно лизнуть в знак приветствия. – И тебе тоже, Буся! Ну что, пришли поработать? Вот и хорошо! Ваша помощь нужна.

И они вышли из храма на еще не до конца обустроенную площадку, где несколько рядов блоков нашли себе место рядом со входом.

– Ну вот. Технику строительную уже убрали. Осталось поднять блоки снизу и уложить их в ряд по площади, на том сегодня и закончим, – дал разнарядку на день Федор.

– А к Перуну дню успеешь «наряд» и «помазку», как ты сам думаешь? – спросил старичок с опаской: а вдруг и впрямь не успеет Федор раскрасить храм?

– К Перуну успею, если всё пойдет как надо, – без тени сомнения ответил Федор.

На дворе – конец мая. Раннее прохладное утро, но день обещает быть жарким.

– Пойду, подгоню Животину, – юркий Викентий вместе с собакой Бусей, так похожей веселым нравом и подвижностью на своего хозяина, стал спускаться по ступеням с холма вниз, где уже аккуратно лежали блоки камней для подъёма к храму.

Затем, проследовав дальше и выйдя на пустое поле, Викентий присел на траву, достал из пастушьей сумки небольшой можжевеловый рожок и заиграл. Пронзительный, но при этом мягкий звук простой пастушьей песенки взлетел над просторами и дальше, в глубь леса. Старичок, закончив играть, вместе с собакой Бусей замер в напряженном ожидании, глядя в сторону лесного массива. Так они просидели не шелохнувшись несколько минут, не обращая внимания на приставания назойливых мух, громким жужжанием разрезающих тишину.

Вдруг Буся оживилась, уши ее затрепетали, и она тихо, по-старушечьи заворчала, забурчала, как будто делясь со своим хозяином Викентием радостью окончания долгожданного ожидания: «Ну, наконец-то, вот они!!!»

Внезапно лес зашуршал, задвигался, зашептал, словно невидимая лесная рука стала раздвигать ветви деревьев. Тяжелой глухой поступью из него медленно, не спеша вышли мамонты.

Впереди всех шел вожак – гигантское животное около пяти метров высотой, буро-черного окраса с толстым покровом шерсти и высоким горбом на спине, массивной головой, длинным хоботом и огромными мощными столпами ног. Облик мамонта дополняли крепкие бивни, имевшие своеобразную спиральную изогнутость. При выходе из челюсти они были направлены вниз и немного в стороны, а концы загибались внутрь и как бы вверх, навстречу друг другу. За ним так же, не спеша, почти в ряд шли его сородичи. Стадо численностью около десяти монументальных животных направлялось к Викентию и собаке Бусе.

– Вот она – Животина! – ласково приветствовал в поклоне мамонтов Викентий, и обезумевшая от радости встречи Буся с восторженным лаем понеслась навстречу им.

Солнце стояло уже высоко в зените, когда последние блоки были наконец-то подняты с помощью мамонтов и установлены на площадке храма. И хорошо, что успели. Мамонты много и долго работать не любят. Как только солнце поднимается высоко, они сами прекращают работу и как по мановению волшебной палочки, а скорее – по незримому, только им понятному знаку вожака – останавливаются, и никакие уговоры не действуют. Они спокойно, с достоинством уходят обратно в лес.

Так и сейчас – в один момент работа прекратилась и вся мамонтиная строительная бригада, словно по волшебству, двинулась в свои владения под благодарный лай собаки Буси. Пришла Ольга, внучка Викентия, местная крестьянка – покормить простой крестьянской пищей. Федор и Викентий уселись в тени храма и стали обедать. Затем Викентий и Ольга остались прибрать площадку от строительной грязи, а Федор, желая искупаться, спустился к реке.

Он снял с себя мокрую от пота одежду и вошел в прохладную воду. Его уставшее тело ощутило, как проточная вода обняла его и потянула за собой. Федор плавал долго, растворяясь в водной стихии, наслаждаясь полным единением с природой. Выйдя из воды, упал в траву на спину. Горячее солнце на чистом безоблачном небе радужными лучами пробегало по мокрой коже, обдуваемой легким щекотным ветерком. Солнечные иглы, проникая сквозь капли воды на коже, приятно покалывали. Он слегка прикрыл глаза и внезапно, ослепленный солнечной вспышкой, почувствовал, как по всему телу пробежала сладкая сонная истома.

Вдруг Федор всецело ощутил, что прохладная тень заслонила солнечный диск и наклонилась к нему. Мелкая дрожь пробежала по его лицу, а слух различил знакомый родной шепот: «Федор». Он приоткрыл веки и слипшимися от воды глазами, разгоряченными солнцем, разглядел размытый контур женского лица, склоненного к нему. Длинные непослушные пряди темных волос, развеваемые ветерком, ласково струились по его телу, покрывая мужчину шатром. Резкий холодок пробежал от кончиков пальцев на его ногах, далее вверх и, остановившись на губах, преобразовался в холодную дымку.