– Возьмите, сеньор Анри. Я ненадолго отлучусь, но это даст вам время ознакомиться с содержимым.

Затем повернулся к жене:

– Я уверен, что вы о ней хорошо позаботились, моя дорогая, – взял сеньору Каталину под руку: – Пойдёмте, графиня, – и с видом, не терпящим возражений, повёл её из комнаты.

Выйдя следом за семейной четой, слуга закрыл за собой дверь…

Опустившись на прежнее место, Анри некоторое время прислушивался к приглушенным голосам, доносящимся из коридора, но, вспомнив о письме, повернул его лицом и прочёл:

«Сеньору Андресу Генри Руис Верну, торговцу из Белисе».

Перевернув послание на оборотную сторону, обратил внимание на сургучную печать. Бывая по делам в Сантьяго-де-ла-Вега и заверяя сделки в кабильдо городской печатью, Анри хорошо знал, какие символы дают правовую силу документам. Эти же символы – крокодил с разинутой пастью под изображением форта Санта-Каталина – были втиснуты в сургуч и на документе, давшим ему право на асьенду. Но сейчас они были гораздо сложнее, с множеством новых деталей, которые Анри не смог разглядеть. Не теряя больше время, он сломал сургуч и углубился в чтение:

«Его Превосходительство генерал-капитан Ямайки дон Педро Нуньо Колон де Португаль-и-Кастро, VI герцог де Верагуа и де ла Вега, маркиз Ямайки, маркиз де Вильямисар, VI граф де Хельвес, гранд Испании».

Прочитав титулы дона Педро Анри присвистнул: «Ого, какая птица сюда прилетела! Видать, его величество решил, что, даровав Ямайку потомку её первооткрывателя, обеспечит ей надёжного защитника. А король, похоже, не глуп!».

Перечитав ещё раз титулы нового управителя и сеньора острова, ненадолго задержавшись на «маркиз Ямайки», Анри продолжил чтение:

«Обращается к сеньору Верну, торговцу.

В силу своей заинтересованности уведомляю Вас, что фрахтовый договор, подписанный Вами 1 дня месяца мая 1655 года от Р.Х. с генерал-капитаном Кубы сеньором Диего Ранхелем, в виду кончины последнего потерял свою силу. Дон Хуан Серезо де Саламанка, заменивший почившего, не счёл необходимым информировать Вас, полагая, что в случае нужды Вы не откажетесь от нового подписания, тем более что за свои услуги Вы уже получили более чем щедрое вознаграждение ещё до окончания войны с Англией в виде предоставленных Вам земельных угодий как на Кубе, так и на Ямайке. Посему, на основании вышеизложенного, настоятельно рекомендую Вам незамедлительно явиться в форт Кагуэй для оформления нового фрахтового договора.

В случае пренебрежения моей настоятельной рекомендацией и в отказе от предоставления Вами ожидаемой мною службы, на правах управителя и владельца острова Ямайка, оставляю за собой право лишить Вас асьенды и конфисковать имеющиеся там строения и рабов.

Однако, в силу дошедших до меня хвалебных характеристик Вашей особы, веря в Вашу благоразумность и преданность интересам Испании, рассчитываю на Ваше незамедлительное появление.

Форт Кагуэй, Ямайка, года 1660 от Р.Х. 25 дня месяца мая.

Его Превосходительство генерал-капитан Ямайки дон Педро Нуньо Колон де Португаль-и-Кастро собственной рукою подписавший».

Завершала сиё послание размашистая вычурная подпись и личная восковая печать титулованного потомка генуэзского мореплавателя. Ещё большую официальность бумаге придавала большая сургучная печать Ямайки.

«Вот тебе и «достоин большего»! А я уж бог знает, чего себе надумал! – Анри в сердцах смял письмо. Досада сменилась обидой, но её потеснила мысль о сеньоре Альваресе: «Интересно, а что он скажет по поводу сего?»

Подумав о губернаторе, Анри прислушался. Из коридора всё ещё доносились голоса. Из-за плотно закрытой двери они были приглушёнными, и разобрать отдельные слова можно было лишь у не переставшей кричать графини. Анри напряг слух. Сеньора Каталина настаивала на наказании, но кого – Анри не расслышал. «Святая Дева! – он вдруг вспомнил слова графини о больной дочери. – Уж не о контессе Исабель и её ранении идёт речь? Если да, то тот, кого требуют наказать, это я!» – Анри откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Мелькнула мысль – знают ли уже во дворце, кто ударил сеньориту Исабель, или нет, – но Анри не заострил на ней своё внимание. Какая разница? Всегда благосклонная к нему Судьба вдруг решила сыграть с ним злую шутку – случайная нелепая встреча с дочерью губернатора, скорее всего, будет стоит ему жизни, а девушка, которая заполонила сердце, возможно, даже имя его позабыла! Анри горестно вздохнул: «Господи, неужели ты оберегал меня в битвах для того, чтобы я закончил жизнь постыдной казнью?». О том, стоит ли исполнить «настоятельные рекомендации» дона Педро и как сильно ударит по его состоянию лишение на Ямайке плантаций сахарного тростника, цитрусовых, бананов и строившейся мануфактуры для производства рома, думать казалось излишним. Тоска змеёй вползла в сердце, сжав его до боли.

Шум в коридоре внезапно стих.

Анри открыл глаза и настороженно повернулся к двери.

Она распахнулась, пропуская сеньора Альвареса.

Анри поспешно вскочил, опуская глаза, но покрытое красными пятнами лицо губернатора рассмотреть успел.

Граф Альменара молча проследовал мимо него и грузно рухнул на диван.

Анри слышал тяжёлое дыхание сеньора Альвареса и приготовился к худшему. От напряжения на лбу выступила испарина. «Интересно, что скажут англичане, когда до них дойдёт, как бесславно закончил жизнь «Карибский адмирал»? Боже милосердный! Как же всё нелепо…», – додумать он не успел:

– Присаживайтесь, сеньор Анри, – устало сказал сеньор Альварес и заёрзал на диване, дабы устроиться поудобнее.

От сердца вдруг отлегло. Анри занял своё место, сложил руки на коленях и осознал, что всё ещё сжимает в кулаке письмо дона Педро. Заметил это и губернатор:

– Что вас так расстроило, друг мой? – в его голосе наравне с нескрываемым любопытством угадывалась почти отеческая забота.

– Полагаю, будет лучше, если ваше превосходительство прочтёт сам, – Анри разровнял на колене бумагу и, привстав, передал губернатору.

Сеньор Альварес уткнулся в послание.

Анри, почти не таясь, следил за выражением его лица: сначала брови губернатора поднялись, потом сдвинулись, губы плотно сжались, заходили желваки. Он несколько раз пробежался глазами по тексту, словно не мог понять прочитанное. Внезапно лицо сеньора Альвареса стало бесстрастным, и Анри тут же отвёл взгляд.

– Неожиданно, – совершенно спокойным тоном произнёс губернатор и вернул письмо.

Анри забрал послание, сел и украдкой взглянул на сеньора Альвареса. Тот провёл ладонью по лицу, ухватился за бороду и погрузился в размышления.

Думал он недолго:

– Полагаю, вы последуете настоятельным рекомендациям генерал-капитана и отправитесь в форт Кагуэй безотлагательно?

Анри покачал головой:

– Возможно, это огорчит его превосходительство дона Педро, но раз мой фрахтовый договор недействителен, меня ничто не обязывает к этому, даже если на Ямайку нападут англичане.

– Стало быть, вы не намерены его продлевать? – лицо губернатора ожило. – А как же ваша асьенда на Ямайке?

– Ваше превосходительство, Ямайка не единственное место, где можно выращивать бананы и сахарный тростник, – Анри почувствовал, как обида переросла в злость.

Это не осталось незамеченным.

– Не горячитесь, друг мой, – голос сеньора Альвареса снова стал доброжелательным. – Некоторые решения не стоит принимать в расстроенных чувствах.

Анри собственными глазами видел недовольство сеньора Альвареса содержимым письма дона Педро. Сомнений в том, что граф воспринял прочитанное, как плевок в свою сторону, не возникло. Неясным оставалось лишь одно: хотел ли новый владелец Ямайки, чтобы текст его письма попал пред карие очи графа Альменара? Как бы то ни было, дону Педро удалось ущемить самолюбие графа. Анри достаточно хорошо изучил губернатора – тот просто не мог не поднять брошенной перчатки, даже если дон Педро уронил её ненароком. А изменившийся тон сеньора Альвареса красноречиво просигнализировал, что план мести уже готов. Анри мысленно выругался – всё говорило о том, что именно ему предстоит стать орудием сатисфакции. Ничего хорошего это не сулило, поэтому он решил выйти из игры: