Агата стала анализировать свои ощущения. Они были двоякими и очень удивительными: лёгкая тревога смешалась с уверенностью, что всё хорошо. Агате стало комфортно, она расслабилась и принялась осматриваться «в другом мире».

Всё пространство впереди занимал надутый ветром голубой парус, под ногами – некрашеная дощатая палуба, а над высоким деревянным бортом… «фальшбортом» – вдруг поправилась мысль… простиралась безбрежная необыкновенно синяя вода, у далёкой линии горизонта слившаяся с ярко-голубым небом. Едва мелькнул вопрос: «море это или океан?», сразу появился уверенный ответ: «это Карибское море». И тут же порыв ветра толкнул в спину, заскрипели мачты, глубокий вдох наполнил рот солёным привкусом, а в нос ударил запах йода…

Чтобы понять, что она находится не просто в чужом мире, но и в чужом теле, Агате понадобилось несколько мгновений, а может быть, и минут. Она разглядывала себя с интересом и удивлением, хотя в то же время всё ей было знакомо и привычно: мягкие, очень высокие облегающие белые сапоги с манжетами, короткие тёмно-синие штаны и такого же цвета атласный камзол, подпоясанный широким жёлтым шарфом. Из рукавов выглядывали пышные кружевные манжеты белой шёлковой рубашки и красивые, но явно мужские руки, украшенные перстнями. С левого бока сначала нащупала, а потом увидела длинные ножны с саблей, и тут же поняла, что на другом боку за пояс засунуты короткие – с дагой. «Что ещё за …», – додумать не успела, вопрос вытеснило удивление: «Интересно, откуда я знаю, что дага – это на испанском кинжал?». Но самым впечатляющим оказалось то, что Агата не только знала, что такое абордажная сабля и дага, но и не сомневалась, что умеет ими пользоваться!

– Ми альмиранте! – раздался хриплый мужской голос.

Агата слышала его впервые, но в то же время он, почему-то, был таким знакомым, словно принадлежал близкому человеку. Да и язык лишь на долю секунды показался чужим. Из глубин сознания мгновенно выплыло, что это испанский и, хотя Агата его никогда не учила, речь сразу же стала понятной, даже родной. А ещё она почему-то знала, что говорившего зовут Энрике, что он – её давний друг и обращается к ней уважительно: «мой адмирал».

Агата повернулась на голос. В поле зрения попал небольшой шкафчик с приборами… «нактоуз» – тут же поправилась мысль. Рядом с нактоузом стоял Энрике – коренастый невысокий мужчина лет пятидесяти, одетый так же, как и она, лишь вместо сапог на нём были чёрные туфли, украшенные пряжками. Седина посеребрила его виски и вплела серебряные нити в жгуче-чёрные пышные усы и аккуратно подстриженную бороду, обрамлявшую загорелое широкоскулое лицо. Взгляды встретились, и Энрике, блеснув из-под косматых бровей карими глазами, бодро прокричал низким хриплым голосом:

– Ветер крепчает! Похоже, у Сахарного островка мы будем ещё засветло!

«Итак, я – моряк!», – тут же внутренний голос с гордостью пояснил, что не просто моряк, а владелец собственного флота – армады, а к тому же – уважаемый торговец и не только в Белисе2, но и во всей Тьерра Фирме3.

«Это просто сон…», – Агата сильно зажмурилась, желая проснуться, но вместо этого вдруг увидела промелькнувшие, как в калейдоскопе, картинки чужих воспоминаний.

«Неужели шизофрения?», – от такого предположения во рту пересохло. Кровь прихлынула к лицу, в голове запульсировало. В сознание стал вползать страх.

Агата сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Это помогло успокоиться, и она принялась анализировать ситуацию.

Её мысли, как и мысли мужчины, в теле которого она оказалась, были логичны и ясны, и… у каждого свои.

Вскоре Агата утвердилась в том, что, если она осознавала и себя, и приютившего её «я» мужчину – и это было удивительно, волнительно и очень не по себе: шутка ли – читать чужие мысли?! – то мужчина внимал только тем её мыслям, что подкреплялись сильными эмоциями, не осознавая их чужеродности. Во всяком случае, пока.

Испанец чётко знал кто он, где находится, с кем говорит, куда и зачем направляется. Скорее всего, странные мысли, посетившие его, вызвали бы больший интерес и обеспокоенность, если бы Энрике не отвлекал его своими речами. Агата постаралась обуздать эмоции, чтобы не тревожить мужчину, явно не по своей воле разделившим с ней тело. Она решила просто слушать его разговоры и мысли.

Вскоре, благодаря этому Агата узнала, что у испанца французское имя – Анри, но Энрике, видимо, не способный выговорить «картавое» французское «r», коверкал его на испанский манер – Андрэ.

Не прошло и часу, как Агата стала воспринимать происходившее увлекательным приключением. Но, как бы ни было интересно, из чужого сознания надо было выбираться. Осталось только понять, как. Она сделала дыхательные упражнения из пранаямы, затем попробовала медитировать, и даже прочитала «Отче наш» – единственную молитву, которую знала. Ничего не помогло. Снова стал подкатывать страх. Чтобы не поддаться панике, Агата убедила себя, что, хоть ситуация и не ординарная, угрозы для жизни нет. Сделав вывод, что влипла надолго, она решила затаиться: мало ли какие последствия могут быть, если испанец осознает присутствие «незваной гостьи». Возможно, со временем придёт понимание того, как и почему её сознание оказалось в теле этого Анри, а разобравшись в механизме переноса, можно будет и вернуться. Если, конечно, до этого времени она не вернётся обратно так же неожиданно, как и попала в чужое тело.

Смирившись, Агата расслабилась и снова закрыла глаза, чтобы полностью погрузиться в чужое сознание. Внимательно вслушиваясь, пытаясь узнать как можно больше о том, кто такой этот молодой испанец с французским именем и в какое время он живёт.

Щелчок за спиной заставил её вздрогнуть и открыть глаза. Испанскую речь и шум моря заглушил родной и знакомый голос:

– Агата, пошли спать! Второй час уже, – Ярослав, включив свет, подошёл к жене и сел рядом на ковёр. – Медитируй, не медитируй – всех не спасёшь, – обнял жену за плечи и поцеловал в щёку. – Пошли, мне без тебя тоже не спится.

– Сейчас приду, Яро. Дай мне ещё пару минут! – Агата уткнулась носом в плечо мужа.

– Ладно, – Ярослав вздохнул, поднялся и вышел, оставив свет гореть.

Во время разговора с мужем Агата не переставала видеть и слышать всё то же, что и Анри.

«А ведь мой мозг работает, как многоядерный процессор, который решает одновременно разные задачи и отображает их на двух мониторах!» – восхитилась она возникшей аналогии.

Стоило Агате вспомнить, что она находилась в гостиной – словно по щелчку тумблера картинка комнаты становилась ярче, а Карибское море бледнело, не исчезая. Двигаясь по комнате, Агата продолжала лихорадочно обдумывать поступавшую информацию. Гася свечу, она услышала, как кто-то кричит Анри: «Корабли прямо по курсу!», – и тут же сознание мужчины, начавшему всё сильнее прислушиваться к себе, заполонили мысли о чужом корабле.

«Ладно, пойду спать, а утром, если я всё ещё буду в голове этого адмирала, прежде чем снова начну думать о том, как лечиться, попробую хотя бы узнать, в какое время меня занесло. Когда ещё мне представится возможность побывать в Карибском море, да ещё и в теле владельца боевого парусного флота!»

Усталость, усиленная пережитым потрясением, разом навалилась на Агату. Она подобрала с пола заколку, выключила свет и пошла в спальню.

Ярослав, оставив гореть настольную лампу на тумбочке жены, сладко спал, положив руки под голову.

Раскалённое добела солнце неспешно спускалось на свидание с морем.

Наполнив паруса попутным ветром, «Победоносец» споро взбирался на гребни волн и отважно падал вниз, словно торопился как можно дальше убежать от слепящего света.

Едва Анри поднялся на шканцы4, сильный порыв ветра ударил в бок и чуть не сорвал с головы широкополую французскую шляпу. Поймав поля шляпы, он покрепче насадил её и чуть не упал от внезапного головокружения. В мозг словно ударила молния, в ослепительной вспышке которой на мгновение проступил женский лик. Перед глазами поплыли яркие цветные пятна. От неожиданности Анри крепко ухватился за планшир5 и зажмурился.