Крисп один раз видел своего деда, но он был слишком мал, чтобы запомнить его. По рассказу Елены, именно он попросил Константина дать внуку имя Крисп, в честь отца своей матери, Юлия Клавдия Криспа, старшего брат Клавдия Второго Готского, умершего задолго до того, как тот стал императором. Возможно родство со знаменитым и всеми почитаемым императором, позволило Констанцию сделать карьеру при различных правителях, не став при этом жертвой интриг и междоусобиц.
Но вернемся от деда к внуку. Единственными факторами сдерживания амбиций Константина в руках Галерия становятся его жена и сын, которых он вынужден был оставить в Никомедии. Маленький Крисп, как единственный отпрыск Константина превращается в своеобразного заложника Галерия. Восточный император, опасаясь ссоры с Константином, разрешает переехать Минервине и Криспу к Елене в Наисс, за которыми неусыпно следит префект города, по поручению Галерия. Судьбы отца и сына были очень схожи, оба родились от незнатных матерей, и оба в своё время становились заложниками политических возвышений своих отцов. Возможно, если не преждевременная смерть Минервины, Константин вынужден был бы оставить её, также как в своё время поступил его отец, и тоже жениться, уже не на падчерице, а на дочери Максимиана. Только смерть Галерия освободила Константина от обязательств, а наступившая война стала тем мотивом, который ускорил воссоединение отца и сына.
Как любой мальчик в его возрасте, Крисп мечтал о славе побед, о великих подвигах, наконец, о великолепном триумфе и с нетерпением ждал момента своего совершеннолетия, когда, как обещал его отец, он возьмет его с собой в военную экспедицию. Возможно тогда, Крисп, сумеет проявить свое мастерство и отвагу и завоевать уважение отца, который в последующем доверит ему командовать одним из своих прославленных легионов. Будучи потомком великих императоров и славных полководцев, он, в конце концов, не может находиться всю жизнь в глуши и не у дел. Крисп готов был при первом удобном случае доказать отцу свои способности. Одной из его сильных страстей была верховая езда, упражняясь в которой он, несмотря на свой юный возраст, довел до совершенства. Юноша любил также стрельбу из лука, в которой преуспел и считался самым метким стрелком среди местной молодежи. Без всяких затруднений мальчик, галопом верхом на лошади, мог поразить цель, находящуюся на расстоянии 90 -110 шагов. Несмотря на то, что он производил впечатление достаточно хрупкого и нежного юнца, Крисп, помимо прочего, искусно владел техникой рукопашного боя и борьбой, и даже старшим по возрасту, противникам редко удавалось его победить. Примерно за год до описываемых событий, умер известный в округе христианский священник, которого похоронили на том же кладбище, где упокоилась мать Криспа. Трое молодых ребят, чуть старше Криспа, пытались надругаться над его могилой. Сын Минервины, который находился на могиле своей матери, не позволил мерзавцам осуществить свой низменный замысел. Не без труда, он все-таки задал им жару, отбив у них охоту на подобные затеи, но при этом ему самому прилично досталось. Когда он вернулся домой, он сиял от гордости, несмотря на разбитое лицо и запачканную кровью одежду, нагнав ужас на свою бабку Елену. Рассказав ей о случившимся, вместо упреков, он получил заслуженную похвалу за свой благородный поступок. Весть об этом быстро облетела маленький городок и, на Криспа, в огромном количестве, посыпались выражения благодарности со стороны родственников усопшего и всей христианской общины. Несмотря на то, что его мать была христианкой, и он к ним очень хорошо и уважительно относился, Крисп сам не принял новую веру. На то было несколько причин. Минервина умерла во время, когда происходили сильнейшие гонения на приверженцев нового культа. Эдикты Диоклетиана, принятые им через несколько лет после рождения Криспа с большим рвением, были подхвачены его приемником императором Галерием. Минервина, опасаясь за своего сына, побоялась его крестить, даже, несмотря на положение своего мужа. Спустя четыре года после ее смерти гонения были прекращены предсмертным эдиктом умирающего Галерия, который отменил указ своего предшественника, хотя его младший соправитель Максимин Даза, чьи провинции находились по ту сторону Геллеспонта и Босфора продолжал свирепствовать на Востоке.
Не по годам смышленый сын Константина сильно увлекся греческой философией, особенно учением стоиков и неоплатоников. Не все еще полностью понимая, Крисп отдавал предпочтение традиционным богам, чем христианству. Он верил в существование некой Божественной силы, которая управляет всем происходящим на земле и на небесах, а боги римского пантеона, такие как Минерва, Митра, Серапис, Аполлон и другие, являются всего лишь второстепенными божествами, над которыми находится творец вселенной и посредством вышеперечисленных божков, управляющий миром и людьми. С одной стороны, Крисп восхищался мужеством христиан, а с другой, его угнетала их покорность, которая была ему неприемлема. Он никак не мог понять, почему Иисус, зная, что его ожидает, не предпринял никаких мер, тем более, если он на самом деле был всемогущ и творил множество чудес. Почему он не попытался избежать этих издевательств и мучений. Его последователи говорили, что он взял на себя грехи людей, их страдания. Однако, ведь людей этим не исправить, сколько существует человечество, столько же существуют и его пороки. С другой стороны, его жертва была ненапрасна, ведь та кучка людей, которая поверила Иисусу, теперь, спустя три столетия, превратилась в одну из самых многочисленных общин, которую никакие эдикты императоров не смогли сломить. Чем больше рассуждал Крисп на эту тему, тем больше возникало противоречий в его голове, и он часто начинал путаться, поэтому он старался меньше об этом думать, считая, что со временем, в зрелом возрасте, разберется с религиозными вопросами.
В настоящий момент, его мысли были заняты разбором сна. Он верил, что сны имеют смысл, а некоторые могут быть вещими. Успех и опасность ожидали его в будущем, как предсказала его мать в его собственном сне. Юный Крисп постарался отогнать мысли о плохом, когда его внимание привлекла фигура, появившаяся внизу на дороге и направляющаяся к кладбищу. По мере стремительного приближения, Крисп разглядел всадника, одетого в форму римского легионера. Так как дорога заканчивалась кладбищем, а здесь, кроме него никого не было, то мальчик догадался, что человек едет к нему. При этой мысли, его сердце стало учащенно биться. Мальчик вскочил со своего места и, с трепетом, стал ожидать скачущего к нему всадника. Чем меньше становилось расстояние отделяющего его от незнакомца, внимательно присматривающегося к нему, Криспу показалось что-то знакомое в силуэте всадника и, когда уже их разделяло несколько шагов, юноша радостно вскликнул и побежал навстречу. Незнакомец, быстро соскочив с лошади, громко крикнул:
– Приветствую тебя Флавий Крисп! Как ты вырос, мой мальчик! – С этими словами, он нежно обхватил, бросившегося в его объятия мальчика.
– Марцелл, неужели это ты? Не верю своим глазам! – растроганно воскликнул Крисп и искры радости заблестели в его глазах.
– Ты уже стал настоящим мужчиной, Флавий Крисп. Год назад, когда мы виделись в последний раз, ты помнишь, что я тебе тогда сказал?
– Конечно, уважаемый трибун, ты сказал, что в свой следующий приезд ты заберешь меня с собой, так как к тому времени, я повзрослею и смогу стать настоящим воином, достойным своих великих предков! – воскликнул Крисп.
– Хвала Богам, я здесь, чтобы сдержать свое обещание! Наш славный август, твой отец, хочет тебя поскорее увидеть, и он послал меня за тобой!
При этих словах Криспа охватил восторг, и не в силах сдерживать свои чувства, мальчик радостно вскричал:
– О, всемогущие Боги, и ты Творец всего сущего, наконец-то это случилось, вы вняли моим молитвам и желаниям! Я так долго ждал этого дня!
Обняв мальчика за плечи, Марцелл вместе с ним направился к скамье, держа в другой руке уздечку своей лошади.
