— Не вижу причин, зачем сейчас мне спорить со старшим братом? — насмешливо улыбнулся Август. — Он всегда желал мне добра.

— Странно, что совсем недавно ты так не считал, — напомнила мамуля.

— Подростковый максимализм, — негромко сказал Марк. — Как хорошо, что этот возраст прошел. И гораздо проще, чем я думал, — задумчиво добавил старший брат. Когда они ругались три года назад, Август как раз стал увлекаться запрещенными препаратами, для драконов. И Марк действительно боялся, что оставшись без контроля, брат пустится во все тяжкие, но после того вечера от этих препаратов он держался подальше. К облегчению старшего брата.

Август в ответ только нос сморщил:

— Ты всегда умел меня отчитывать…

— Процесс воспитания это предполагает, Август, иначе ты бы давно себя угробил со своими экспериментами.

— А похвалить меня ты не хочешь? — Август даже вперед подался. Несмотря на особое отношение к брату, хвалил его Марк всегда только по делу и добиться этого ему было не так уж просто.

— Ты молодец, братец, — скопировал насмешливую улыбку младшего брата старший. — Вел себя сегодня просто прекрасно. Не думал, что для тебя это настолько сложно, что следует за это хвалить.

— Да ну тебя, — независимо фыркнул Август, и Марк открыто улыбнулся ему, совсем не так, как обычно, ничего не скрывая за вежливостью, и младший брат с веселой заинтересованностью заметил: — С детства не мог понять, как ты понимал, когда что-то не так, с первого взгляда, всегда.

— Ты мой брат, Август, — неожиданно серьезно ответил Марк. — Я тебя люблю. Я всегда знаю, когда с тобой что-то не так и тебе не обязательно об этом говорить.

— В следующий раз я постараюсь это учитывать, — насмешливо пообещал Август, и несмотря на тон, улыбка получилась слишком теплой.

— Непривычно, что вы так хорошо общаетесь, — не смогла удержаться от комментария мамуля. — Август, как твои дела? Ты так ничего мне и не сказал. Надеюсь, ты отказался от этих ужасных расследований и вернулся в лабораторию.

— Занимаюсь всем понемногу, — со скукой ответил Август. — Иногда расследования, иногда опыты…

— Август, — неодобрительно покачала головой мать. — Ты же такой талантливый! Зачем ты тратишь время на всякую ерунду? Еще и опасную… Марк! — мамуля требовательно посмотрела на старшего сына. — Хоть ты ему скажи, раз уж меня он не слушает!

Август на старшего тоже посмотрел с любопытством, но Марк только пожал плечами:

— Пусть делает, что ему нравится, в пределах разумного, конечно. Расследования еще не самое худшее, что может его заинтересовать, хотя я бы тоже предпочел более безопасную деятельность.

— Если я потребую того же, уйдешь к дипломатам? — вежливо уточнил Август, недобро прищурившись.

— Мне и в разведке неплохо, — хмыкнул Марк. — Расслабься, братец, я же сказал, занимайся своими расследованиями — постоять за себя ты можешь, в крайнем случае, я присмотрю. И потом, ты иногда можешь быть полезен.

— Так и знал, что своего ты не упустишь, братец! — фыркнул Август.

— Марк! Как ты можешь так говорить! О какой пользе может идти речь, если это может опасно для его жизни!

— Как ты и сказала, он совершеннолетний, — спокойно отнесся к ее возмущению Марк. — Взрослый уже мальчик, сам может решать.

— Тебе не надоело настраивать нас друг против друга? — прямо спросил у матери Август.

— Я не пытаюсь вас настроить друг против друга, Август! — с праведным гневом взглянула на него мамуля. — Я всего лишь хочу, чтобы вы жили правильно! Ты же талантливый химик и вместо науки бегаешь по подворотням! А Марк! — мамуля нервно указала на старшего сына. — Он должен был пойти по стопам отца и стать дипломатом! Должен был присматривать за тобой и Евой, заботиться, а вместо этого… — она запнулась и замолчала.

— Договаривай, — предложил Марк, улыбнувшись так, что Август понял — мамуля сегодня его достала. — Я должен был стать дипломатом, чтобы ты могла говорить окружающим людям, как я любил отца, что до сих пор посвящаю себя его любимой работе, и плевать как я к этому отношусь? Слушать тебя в управлении семьи, при этом неся всю ответственность за решения, которые ты принимаешь, но сама эту ответственность нести не хочешь? Заставить Августа делать то, что хочешь ты, а не он, наплевав на его чувства и желания? Отпустить Еву, несмотря на угрозу, которую она представляет?

— Да, Марк! Я лучше знаю, что для вас лучше! — мамуля даже вскочила с места, хлопнула ладонью по столу.

— Что же ты отказалась от главенства семьи, отдав его мне, даже не подумав, как ребенок будет с этим справляться? — откинулся на спинку стула старший сын, холодно глядя на нее.

— Ты был взрослым!

— Да, двенадцать лет — это осознанный возраст, но недостаточный для принятия серьезных решений. Было так приятно думать, что я буду тебя слушаться, ведь отца я слушался. Вот только ты совсем не подумала, что не сможешь заставить меня с помощью зова крови, как делал он. И я не настолько впечатлительный, чтобы испугаться одной угрозы этого, потому что, ты права, уже был взрослым, — Марк поймал взгляд матери и презрительно усмехнулся, хотя обычно не позволял себе так с ней разговаривать. Наверное, последней каплей стало осознание, что она без колебаний подвергнет жизнь Августа опасности ради призрачного желания хоть как-то привлечь внимание дочери. Она даже сюда приехала, хотя при этом прекрасно осознавала, чем для Августа все это может закончиться. — Я бы никогда не согласился, — понизив голос сказал он, прямо глядя матери в глаза, — потому что ты требовала того, чтобы я делал с ним то же, что вы делали со мной.

— Уж лучше бы ты делал это, чем то, что хочешь с ним сделать ты! — уже с настоящей ненавистью выдохнула мать.

— Я хочу любить, а ты, женщина, что дала ему жизнь, предлагаешь мне пытать его. Не хочешь испробовать это на себе? — он резко подался вперед, и мать отшатнулась, резко развернулась и выбежала из комнаты, заставив старшего сына изумленно выдохнуть — угрожал он не всерьез, просто дал выход гневу, никогда не став бы таким заниматься, потому что слишком хорошо знал, как это, не просто приказ, а именно ломка. Но мать и так это знала.

— Что это было? — растерянно уточнил Август, который сказанного братом действительно не понял. О приказе он знал — глава имел право приказывать любому из семьи, и противиться такому приказу очень сложно. А вот о ломке, которую может устроить глава семьи, не имел представления. То есть, он читал об этом, но наивно посчитал чем-то вроде страшной сказки. Как запечатление, ага. — Отец, — медленно начал Август, — тебя…

— Учил, как стать хорошим дипломатом, — пробормотал Марк, который до сих пор не мог поверить, что мать, зная, что он будет чувствовать, так легко согласилась с методом обучения. Отец на нее так воздействовать не мог — он не кровный родич и не запечатленный, только дед, с которым мать после замужества не общалась, вообще ни с кем из семьи. К себе она такого отношения не простила, но при этом без раздумий отдала своего ребенка мужу, стоило ему только заикнуться об этом…

— Марк, — Август подошел ближе, повернул его голову к себе, чтобы увидеть глаза. — Ты никогда не говорил…

— Неважно, — Марк тряхнул головой, чтобы он его отпустил, указал в сторону выхода из кухни. — Найди ее и успокой.

— Нет уж! Он правда так тебя воспитывал с пяти лет? А я еще удивлялся, почему ты дипломатию на дух не переносишь… И она все знала… — наконец, вся ситуация стала Августу понятна — сама мать все же не хотела ломать своих детей под собственные желания, поэтому и отказалась от места главы семьи, отдав его старшему сыну, которого хотела заставить сделать то, что не хотела делать сама, ведь с мужем он был столь послушен…

— Это было давно, — качнул головой Марк, все так же не глядя на брата.

— Как ты вообще после такого мог с ней общаться?

— Она наша мать, Август.

— И что? Ее это не очень остановило!..

— Она твоя мать, Август! — Марк все же взглянул на брата, болезненно поморщился. — Как бы я мог не общаться и оставить тебя с ней? — об этом Август не думал — чтобы не общаться Марку пришлось бы уйти из семьи, и тогда место главы уж точно заняла бы мамуля, и Августа ему бы никто не отдал. Ни Августа, ни Еву, которую тут же вернули бы домой… — Тебя и Еву, — подтвердил мысли младшего брата старший. — Ее лекции и истерики малая плата за то, чтобы ты этого никогда не почувствовал. — Марк замолчал, вновь отвел взгляд и тихо сказал: — Не стоило это говорить при тебе, прости…