Что с ним стало?
— Гермиона, расскажи мне, что сегодня произошло? — Джинни боялась отпугнуть подругу своим вопросом, из-за чего в её голосе были слышны дрожь и волнение.
— Яксли, он… сказал, что когда я уничтожила крестраж, то какая-то тьма проникла в меня, и это… чёрт, кажется, это может помочь оживить Волдеморта, — по коже пронеслась волна мурашек, и её рыжая подруга это точно заметила, потому что через секунду Джинни начала гладить Гермиону по спине в попытке успокоить.
— Вот дерьмо, — сказала Уизли и на её лице, казалось, снова отразилась вся скорбь по убитому брату.
— Я не знала, что мне делать! И я решила, что надо убить это во мне, — она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, — ведь пока я жива, в опасности не только мои родители, но и вся Магическая Британия, — Гермиона смотрела прямо перед собой и её нижняя губа была искусана до крови. — И я была на грани, хоть сейчас я понимаю, что это был не выход.
— Дорогая, я… — сказала Джинни и Гермиона заметила, как побледнела подруга, — я просто хочу, чтобы ты знала, что я тебя не осуждаю. Ни за что.
Рука рыжей девушки накрыла тыльную часть ладони Гермионы, и эта теплота, такая нежная и обжигающая одновременно, словно эхом разнеслась по голове:
Ты не одна.
— После финальной битвы за Хогвартс, — начала Гермиона, сглатывая образовавшийся ком в горле, — я словно потеряла себя, как будто у меня отобрали жизнь, оставив упаковку. И, на самом деле, я не понимаю, как остальные могут себя так хорошо чувствовать. Можно подумать, что не было никакой войны. Словно они ничего не потеряли.
— Все мы что-то потеряли, Гермиона, — проговорила Джинни, крепче сжимая руку подруги, — и каждый справляется, как может и умеет. И твоя главная ошибка заключается в том, что ты решила справляться с этим в одиночку.
— Просто мне кажется, что я слишком легко отделалась в сравнении с тобой, Роном и Гарри. И вообще, в сравнении со всеми остальными. Да, мне казалось, что я потеряла родителей навсегда, но всё закончилось и они вернулись домой, ко мне, но… мне от этого не стало легче. И ещё всё то, что происходит сейчас… чёртов Яксли со своей идиотской идеей, — по щеке Гермионы пробежала тоненькая влажная линия, которую Джинни поспешно смахнула пальцами свободной руки.
— Глупости, милая. Ты не можешь себя винить за это!
— Самое смешное во всём этом то, что… — Гермиона замолчала, не решаясь сказать подруге о том, кем заняты её мысли последние недели. И, сделав глубокий вдох холодного воздуха, продолжила, — я встретила человека, с которым я не чувствую себя такой ничтожной и беспомощной.
— Это же прекрасно! Я правда рада, что у тебя кто-то появ…
— Нет! — воскликнула Гермиона, перебивая подругу. — Нет, Джинни. Там всё намного сложнее.
— Я не понимаю…
— Это словно ты хочешь, например, новый костюм, а у тебя нет на него денег. И никогда не будет. И, чтобы его получить, тебе придётся его украсть, — гриффиндорка оторвала руки от перил, делая шаг назад и шагая в глубину совятни. Она сложила ладони в замок, и начала ходить по периметру помещения. — Вода и огонь не могут существовать воедино. Это против всех законов.
В совятне повисла мёртвая тишина, и лишь ветер, продувающий башню насквозь, издавал тихий свист. Гермиона встала спиной к подруге, ковыряя кутикулу на большом пальце левой руки. Внутри неё сидела непонятное ощущение и гриффиндорка не понимала, правильно ли она поступила, заговорив о Малфое. Хоть она и не называла имён.
— А что если этот костюм сам хочет, чтобы ты его украла?
Да. Это именно то, что ей нужно было услышать.
Просто необходимо.
И Гермиона была готова подорваться с места, бежать в подземелье и стучаться в гостиную Слизерин, лишь бы увидеть его глаза. Лишь бы разглядеть в них мольбу о воровстве. Она бы украла его, без угрызения совести, без желания вернуться в этот магазин и просить прощения за её поступок. И единственное, что её останавливало — неизвестность. Гермиона в первую очередь не знала, нужно ли ей это. Да и вообще, она не понимала, что творится между ними, имеет ли их редкое общение вообще какое-либо название.
— Я… не знаю, хочу ли я сама его украсть, — гриффиндорка вернулась к арке, у которой всё это время стояла Джинни. Она протянула руку вперёд, указывая пальцем на одинокую иву, стоящую на холме, а под ней всё так же находилась старая лавочка. — Там мы заговорили впервые.
Джинни не могла подобрать слов, хотя этого и не требовалось. Рыжая гриффиндорка лишь повернулась лицом к подруге, обхватывая её плечи руками.
— Ты не обязана раскрывать его личность. Я просто хочу, чтобы ты начала дышать свободно, — проговорила Джинни, сильнее прижимая Гермиону к себе.
— Спасибо тебе, — на лице гриффиндорки растянулась улыбка облегчения.
Наконец-то.
***
26 сентября, 1998
Этим утром Гермиона не чувствовала себя спокойно. На прошлой неделе она пропустила стажировку в Министерстве по уважительной причине — все выходные она пролежала в Больничном крыле. Но сегодня нет ни единого повода пропустить подработку, о которой гриффиндорка так давно мечтала. Она носилась по комнате девочек, спотыкаясь о собственные ноги, когда Гермиона в очередной раз резко оборачивалась и направлялась к тумбе около своей кровати, забывая какой-то мелкий предмет своей скудной косметички.
Нужно выглядеть идеально.
И, спасибо Мерлин, сейчас Гермиона думает о сегодняшнем дне, потому что всю эту неделю её мысли были заняты Яксли, который ни разу не объявился, а связаться с ним самостоятельно, увы, стало невозможным.
С одной стороны, тишина Пожирателя дала возможность гриффиндорке провести эти вечера в библиотеке в поисках хотя бы какого-нибудь ответа. После занятий она поворачивала после третьего стеллажа, усаживаясь на стул около высокого подоконника, пока книги, которые левитировали над столом и раскладывались в том порядке от «скорее всего найду ответ» до «тут вряд ли что-то есть, но на всякий случай». Пару раз с ней сидел высокий блондин, помогая перебирать информацию. И чаще всего они молчали, лишь изредка обмениваясь различными ругательствами, когда понимали, что потратили кучу времени на просмотр бесполезных учебников. Один раз Малфой даже обнял Гермиону, когда она отчаянно бросила книгу на стол и закрыла лицо руками, чтобы Драко не видел её слёз.
С другой же стороны, эта неизвестность давила на мозг, от чего голова Гермионы ежедневно болела. Это молчание пугало, переживание за родителей приводило к рыданиям в подушку по ночам. А утром нужно снова становиться сильной, идти на занятия и ждать их окончания, чтобы снова вернуться в библиотеку и до потери сознания искать информацию.
И каждый день, возвращаясь из библиотеки, она усаживалась на диван в гостиной Гриффиндор, в которой её уже давно ждали Гарри и Рон. Кажется, на них должным образом подействовали слова Джинни, и теперь они стали относиться к своей подруге более чувственно, контролируя каждое слово в её адрес.
Сегодня она отвлечётся от саморазрушения, к которому она так привыкла за последние месяцы, потому что перед ней была цель — работа в Министерстве. Гермиона была уверена, что её место именно там, и, видит сам Мерлин, ей определённо суждено менять этот мир.
Гриффиндорка надела свою лучшую мантию, нанесла лёгкий макияж, делая акцент на глаза — последний раз она наносила тени на веки на четвёртом курсе, когда собиралась на Святочный бал. И, стоя перед зеркалом и разглядывая саму себя, Гермиона сомневалась в идеальности своего внешнего вида.
К чёрту.
Если в Министерстве возникнут вопросы и претензии к её любимому тёмно-синему костюму, то в следующий раз она точно зайдёт в стены этого здания голой.
***
Как только Гермиона перешагнула порог камина, она столкнулась с огромным количеством людей, которые спешили на свои рабочие места. И сейчас она лишний раз убедилась, что Министерство не спит, или, по крайней мере, делает вид.
— Грейнджер, — послышался чей-то голос из толпы, — доброе утро. Всё-таки решилась прийти на стажировку? — Теодор Нотт выглядел весьма бодрым на фоне уставших лиц окружающих.
