Возможно, ей это уже не нужно.

~~~

Покинув его сознание, Гермиона с ужасом взглянула на парня — тот стоял на коленях и тяжело дышал, пытаясь восстановить дыхание; и каждый вдох был пропитан облегчением.

Он улыбнулся и посмотрел на девушку. Малфою показалось, что его вечная погоня за чем-то невидимым закончилась — финал оказался болезненным.

Долгожданным.

Гермиона смотрела на Драко широко распахнутыми глазами. Шоковое состояние никак не покидало её. И если раньше она предполагала, что он сможет хоть как-то оправдаться, то открывшаяся перед ней правда лишь усилила боль.

У Грейнджер болело сердце от осознания, что он всё знал.

Что он был настолько одинок всё это время.

Она пыталась прислушаться к сердцу и понять, что болит сильнее.

— Ты знал, — прошипела она, сжимая палочку в руке. — Знал, и молчал.

Он лишь безмолвно кивнул головой и закрыл глаза, потому что боялся встретиться с ненавистью взглядом.

— Как ты мог молчать? — лицо Гермионы исказила гримаса непонимания и отчаяния.

— Это было единственное правильное решение, которое виделось мне за болью утраты, — ответил Драко и открыл глаза; ему хотелось умереть в эту же секунду, лишь бы больше никогда не видеть Грейнджер настолько разбитой.

— Ты знал, кто хотел меня убить, но молчал!

— Я хотел тебя спасти! — крикнул Драко, вставая с колен и делая шаг к ней. — Я пытался спасти хотя бы тебя! Скажи, как я мог поступить иначе? Он был мне как брат, — он перешёл на шёпот, глядя на девушку мокрыми глазами. — Думаешь, так просто было подойти к тебе на следующий день и рассказать о Нотте? Я не мог позволить осквернить его память… не тогда, когда с момента его смерти прошло так мало времени.

Гермиона тихо хныкала, глядя на Драко и слушая его.

— Гермиона, я, — он замялся, — я так хотел всё исправить! С момента, как я оказался на пороге Малфой-Мэнора я понял, что совершил чудовищную ошибку, но я не мог собраться. Я думал, что я потерял тебя, я думал, что ты не простишь, я… — он отвернулся от неё и сжал руки в кулаки, надавливая ими на глаза. — Я думал, что ты соврала, говоря о любви ко мне.

Уже ничего не имеет значения. Их отношения — пергамент, который Драко безжалостно скомкал, а потом развернул, надеясь на то, что он вновь будет ровным.

— Ты был так нужен мне, Драко… — прошептала Гермиона и закрыла лицо ладонями. — Ты позволил мне остаться одной, по своему подобию? Драко, если бы ты тогда не ушёл, — она заплакала, — я бы держала тебя за руку, когда умирала Нарцисса, я могла быть рядом на похоронах Тео! Но ты мне не позволил! Ты не позволил себе быть рядом со мной, когда мне пришло чёртово письмо от родителей!

Он приблизился к ней и прижал её к себе, успокаивающе поглаживая её спину. Гермиона колотила его по груди, рыдая и задыхаясь.

— Всё это время я так нуждался в тебе, — говорит он, целуя девушку в лоб. — Я так ненавидел себя за то, что не смог найти иного пути. За то, что отпустил тебя! Я не могу просить у тебя прощения, Гермиона. Я лишь хочу, чтобы ты позволила мне любить тебя, пускай я не буду рядом, но прошу тебя, — Драко пристально посмотрёл в её глаза, больше не сдерживая слёзы, — позволь мне ответить тебе на твоё признание.

Девушка затаила дыхание, бегая взглядом по лицу Малфоя и ища в нём тысячное подтверждение его словам.

И сделала шаг назад.

***

Спустя много лет Гермиона Грейнджер будет вспоминать этот момент, когда на небе горели миллиарды звёзд, а внутри неё порхали миллиарды бабочек — тогда она осознала, что кроме неё в этом мире Драко Малфою больше некого любить.

И отвергни она тогда его, отвергни она тогда себя, в ту ночь она бы стала убийцей двух молодых душ, слишком травмированных войной.

Они ошибались вместе. Они исцелялись вместе.

Они любили друг друга.

Они — были.

***

Сделав шаг назад, Гермиона вытерла слёзы рукавом любимой кофты и посмотрела на Драко, который боялся моргнуть, дабы девушка перед ним не исчезла.

— Позволяю.