Но Гюго счёл своим долгом описать историю приютившей его страны — на тот момент самой великой державы мира, которая окончательно обогнала Францию и экономически, и политически. Для писателя Англия была олигархической, аристократической страной, вовсе не демократией, что в известном смысле отвечало реальности, поскольку в те годы избирательное право в Британии ещё не было всеобщим, а палата лордов сохраняла своё значение. Земля принадлежала дворянству.

Гюго выбрал малоизвестный период в истории Англии — эпоху правления королевы Анны (хотя роман начинается раньше, в 1690 году, то есть при Вильгельме II). Анна была дочерью Якова II, изгнанного во Францию. Лондон тогда находился в состоянии яростной борьбы с Парижем, шла Война за испанское наследство (в 1690 году ей предшествовала так называемая девятилетняя война), и исход соперничества ещё не был предрешён. Впрочем, предшественнику Гюго имелся — популярный драматург и академик Эжен Скриб, чья известная комедия «Стакан воды» (1840) как раз рассказывала о королеве Анне.

Гюго имел замысел создать трилогию — романы об аристократии, об абсолютистской монархии и о революции. Первую и последнюю части задуманного ему удалось в итоге воплотить, а для воплощения второй он, в соответствии со своими взглядами, избрал Англию как воплощение страны, где господствовала аристократия, что не менее ужасно, чем неограниченная монархия. Толчком для выбора эпохи послужил дневник адвоката парижского парламента Барбье, «французского Пипса», который тот вёл с 1708 по 1761 год, полный колоритных подробностей жизни того времени, включая частые публичные казни и пытки.

Мрачная и причудливая фантазия Гюго не знала пределов — он придумал ужасных «компрачикосов», ставших именем нарицательным[5]. Образ Гуинплена с его чудовищной улыбкой также стал одним из самых известных у писателя — вспомним ходовое выражение «улыбка Гуинплена». Даже название оказалось настолько удачным, что уже почти 150 лет постоянно обыгрывается, в том числе в рекламе (сыр «Корова, которая смеётся»). Писатель сделал несколько рисунков к роману, один из которых — Каскетский маяк стал наиболее известен в его изобразительном творчестве.

В России «Человек, который смеётся» — едва ли не самый известный роман Гюго. Но по выходе из печати весной 1869 года он был принят публикой плохо. Неудача обусловливалась несколькими факторами — слишком запутанным сюжетом, плохо известной эпохой, да и французский шовинизм не позволял слишком сопереживать героям романа, созданного на английском материале. К тому же мелодраматический романтизм Гюго, его бьющий в глаза пафос стали надоедать читателю, приученному Гонкурами и Флобером к другому типу прозы. Концовка с самоубийством героя в волнах океана перекликалась с таковой в «Тружениках моря», равно как и то, что роман начинался и заканчивался морскими сценами. В 1869-м Гюго воспринимался как исписавшийся и повторяющийся автор.

Впрочем, молодой Эмиль Золя, будущий романист-натуралист и враг романтизма, писал в своей рецензии: «“Человек, который смеётся” превосходит то, что написал Виктор Гюго за последние десять лет. В нём сверхчеловеческая мощь... Книга волнующая и величественная». Но это был едва ли не единственный светлый луч на безрадостном мрачном фоне. Часть вины за провал романа Гюго возложил на издателя Лакруа, который вопреки ожиданиям продавал не одновременно все четыре выпуска, а разбил их по срокам, и потому расторг с ним договор на сотрудничество.

Впоследствии за рубежом (в частности, в России) роман ожидал гораздо больший успех, чем на родине. «Человека, который смеётся» четыре раза экранизировали («Тружеников моря» — только дважды), а Гуинплен стал известен всему миру и по популярности обошёл остальных персонажей Гюго.

К концу 1860-х годов режим Второй империи становился всё более либеральным, в мае 1868 года был принят новый закон о прессе, дававший ей большие права и свободы. На 1869-й были намечены парламентские выборы, также по более либеральным правилам. Отвечая на меняющуюся ситуацию, семейство Гюго приняло решение начать издавать в Париже газету «Раппель» («Призыв»). Во главе встали оба сына — Шарль и Франсуа Виктор, а также давние соратники Поль Мерис и Огюст Вакери. Также активное участие в издании принял известнейший журналист и памфлетист того времени Анри Рошфор, прославившийся нападками на императора и его окружение в своей газете «Фонарь». С Рошфором, равно как с Барбесом и прочими оппозиционными политиками, вынужденными скрываться за пределами Франции, Гюго встречался в Брюсселе.

Личная жизнь сыновей складывалась по-разному. Старший, Шарль, в 1865 году женился там же, в Брюсселе на Алисе Леген, воспитаннице (она рано осталась без отца, а в семнадцать была уже круглой сиротой) профессора и видного политика-республиканца, будущего премьер-министра Жюля Симона. Их первенец, Жорж, родился в 1867 году, но через год умер от менингита. Поэтому второй ребёнок — тоже мальчик, родившийся в 1868 году, получил то же имя, а родившуюся в 1869 году девочку назвали Жанной. Младший, Франсуа Виктор, так и не женился, его невеста Эмили дю Пютрон умерла ещё до свадьбы, и на её похоронах Виктор Гюго произнёс прочувственную речь.

Жизнь Гюго, особенно во второй её половине, чётко делится на этапы. 1848— 1851 годы — участие в политике; 1851 — 1870 годы — изгнание; с 1870-го — возвращение на родину. Гюго уже не сомневался, что ему так и суждено умереть на чужбине, и не раз писал об этом, в том числе в стихах. Режим, пошедший на либерализацию, казался крепким и устойчивым, и референдум, проведённый в мае 1870 года, показал широкую поддержку предпринятых реформ — «да» сказали 7 миллионов 350 тысяч человек, а «нет» — только полтора миллиона. Но гром разразился неожиданно.

В Германии в 60-е годы XIX века происходили процессы с далекоидущими последствиями. Пруссия под руководством Бисмарка поставила своей целью объединить вокруг себя немецкие земли. После разгрома в 1866 году Австрийской империи Пруссия превратилась в мощное государство к востоку от Франции, которому подчинялась вся Германия к северу от Баварии. Париж, разумеется, был встревожен появлением опасного соседа, но Наполеон III не знал, как реагировать. Люксембургский кризис 1867 года, когда Франция попыталась присоединить к себе Люксембургское герцогство, завершился, по сути, дипломатическим поражением императора, вынужденного под прусским давлением отказаться от своих планов.

Через три года кризис между двумя государствами повторился. На этот раз причина лежала далеко — в Испании, где в ходе начавшейся революции была свергнута королева Изабелла II (о встрече с её матерью Кристиной с морганатическим мужем на улицах Парижа Гюго писал в заметках). На вакантное место был предложен принц Леопольд Гогенцоллерн-Зигмаринген из прусского королевского дома. Наполеон III решительно выступил против его кандидатуры, так как не хотел усиления позиций Берлина на юге Европы, в тылу у Франции.

Король Пруссии Вильгельм I согласился отозвать кандидатуру Леопольда, но Париж потребовал дать письменные заверения на будущее никогда не делать таких предложений. Вильгельм, находившийся на курорте в Эмсе, смог принять прибывшего к нему французского посла Бенедетти только в курзале, где сказал, что не может давать таких гарантий, предложив продолжить разговор в Берлине. Король был настроен миролюбиво и не хотел обострения отношений с Францией. Но Бисмарк, напротив, считал, что конфликт пойдёт на пользу объединению Германии перед лицом общего врага, и так отредактировал полученную телеграмму из Эмса, что из неё выходило, что король крайне грубо обошёлся с послом Бенедетти.

Эти новости вызвали бурю возмущения в Париже. По улицам ходили многотысячные демонстрации, призывавшие к войне с Пруссией. Наполеон III, страдавший приступами почечнокаменной болезни, не смог сдержать эмоций в обществе, настроенном воинственно, и 19 июля 1870 года Франция, под всеобщее ликование, объявила войну Пруссии.