Марика уставилась на нее, не понимая ни слова.

– Когда община принимает силту в свои ряды как полноправную сестру, ее подвергают ритуалу, в процессе которого она лишается возможности иметь щенков.

Марика ошеломленно взглянула на Брайдик. Это противоречило всем принципам выживания.

В стаях Верхнего Поната право на размножение жестко контролировалось главными самками, такими как Скилджан, и зачастую принадлежало только им. Свободно совокупляясь, меты заполонили бы всю окружающую местность всего за несколько лет.

В праве на размножение могли отказать, но лишить самой такой возможности – никогда. После какой-нибудь страшной катастрофы стае быстро потребовались бы новые щенки.

– Истинная сестра-силта не должна отвлекаться на плотские желания или иметь какие-либо обязательства вне пределов общины. Когда у самки течка, она теряет разум. Самка с новорожденными щенками ограничена в передвижении и не способна поставить интересы Сообщества выше своего потомства. Так запрограммировала ее природа. – Брайдик внезапно сменила тему, почувствовав себя неуютно: – У тебя есть одно преимущество, Марика. Серьезная гарантия безопасности. Ты в Акарде, который называют Цитаделью Умершего Тщеславия. Никто тебя здесь не зарежет, опасаясь за собственную жизнь. Силты Акарда лишены всяческой надежды. Их сбросили с верхушки иерархии, но сочли достаточно опасными, чтобы отправить в пожизненное изгнание. Враги, которых ты здесь наживаешь, ненавидят тебя, потому что боятся твоей силы, а также по другим, не столь эгоистичным причинам. Горри пугает то, что ты можешь означать для будущего Сообщества. Она уже давно заявляла, будто видит проблески далекого завтра. А с тех пор, как появилась ты, ее пророчества стали еще более истеричными и мрачными.

Марика подперла морду лапой, изображая сосредоточенное внимание, – лишь бы Брайдик не замолкала. Непрекращающаяся болтовня связистки нисколько не раздражала, поскольку Брайдик с радостью снабжала ее информацией, которой силты делились весьма неохотно, если делились вообще.

– Самая большая опасность тебя ждет, когда тобой заинтересуются на юге. А я боюсь, это обязательно произойдет, если хотя бы половина того, во что верит Горри, – правда. Если ты и дальше будешь все так же упорствовать, тобой точно заинтересуются. – Брайдик поиграла с видеоэкраном, чем-то встревоженная. – Если тебе не мешать лет шесть или семь и если ты будешь учиться столь же быстро, как сейчас, сил всего Сообщества не хватит, чтобы тебя здесь удержать. – Связистка отвернулась, пробормотав: – Решает сила.

Марика уже привыкла к подобной болтовне. Брайдик не раз высказывала подобные намеки, когда им доводилось остаться наедине. На этот раз мета говорила более прямо, но в ее словах было не больше смысла, чем в день, когда Марика заглянула к ней в первый раз.

Марика проглатывала книгу за книгой, узнавая кое-что о своем даре, но ей почти ничего не удавалось выяснить о реальном устройстве сестринства Рюгге. Она не могла удержаться от желания перевести все услышанное и увиденное в знакомые ей понятия стаи Дегнан и часто попадала впросак.

Силты произносили слово «Сообщество» с почтением, с каким Дегнаны относились лишь к Всеединому. Но каждая сестра, казалось, жила своей жизнью, столь запутанной, что по сравнению с ней жизнь приграничных «дикарей» казалась идеалом. Меты Верхнего Поната никогда не подвергали свои стаи опасности, устраивая борьбу за власть. Но Марика подозревала, что видит все в несколько темных тонах. Брайдик весьма подробно описывала эту сторону жизни силт, будто испытывая к ней некое болезненное пристрастие.

Тогда Марике не пришло в голову задуматься, что тому причиной.

Встав, она принялась расхаживать по центру связи. Слова Брайдик внушали ей беспокойство и тревогу.

– Старайся их как-то отвлечь, – говорила Брайдик. – Тебе в буквальном смысле приходится бороться за жизнь. Будь крайне осторожна. – Она снова сменила тему: – Хотя невооруженным взглядом и не видно, снег уже начал таять. Как можно заметить на мониторах.

Марика подошла к видеоэкрану, за которым сидела Брайдик. С неодушевленными предметами ей было куда проще, чем с метами. У нее обнаружился талант управляться с клавиатурой, хотя она не понимала и трети из объяснений Брайдик, как та работает. Для Марики электроника казалась большим колдовством, чем ее дар, который был естественным и признанным фактом, наподобие зрения. Ей не приходило в голову сомневаться в собственном зрении или пытаться его изучать. Но машина, выполнявшая работу мозга… Чистая магия.

По экрану скользили замысловатые колонки чисел.

– На севере теплее, чем здесь, Брайдик?

Марике вовсе не казалось, будто хватка зимы хоть сколько-нибудь ослабевает.

– Нет. Просто везде теплее. – Связистка ввела небольшую поправку, регулировавшую работу некоего устройства, которое она называла выходным затвором. – Меня беспокоит, что этой зимой было слишком много снега. Внезапное потепление может привести к таянию, с которым система не справится.

– А если открыть затворы полностью? Прямо сейчас?

– Тогда опустеют резервуары. Этого я сделать не могу. Нужно поддерживать определенный уровень, чтобы потока хватало для вращения генераторов. Иначе мы останемся без энергии, а без нее я не могу делать свою работу.

Марика собралась снова задать вопрос, но тут ее коснулось незримое «щупальце», и она подпрыгнула, словно внезапно напуганный щенок. Брайдик оскалилась и зарычала, инстинктивно отзываясь на грозящую щенку опасность.

– Что случилось, Марика? – Похоже, она и сама удивилась собственному рыку.

– Кто-то идет. Силта. Мне нужно уходить.

Ей не полагалось торчать в центре связи, подвергаясь воздействию его ауры. Впрочем, ей многого не полагалось, к примеру тайком навещать Грауэл и Барлог. Силты не могли постоянно не спускать с нее глаз. В итоге она просто стала меньше спать. А охотницы из крепости, казалось, вообще ею не интересовались и не собирались докладывать о ее ненадлежащем поведении.

Она подозревала, что это заслуга Грауэл и Барлог, хотя те постоянно предостерегали ее во время коротких встреч. Порой она ловила намеки на то, что ее соплеменницы заработали себе среди лишенных дара обитательниц Акарда репутацию весьма свирепых мет.

Марика выскользнула из центра связи по коридору, ведшему на крышу и к металлическому дереву. Здесь, наверху, его аура все еще сбивала с толку, но не настолько, чтобы юной ученице силт не удалось пробраться в свете лун к северной стене. Поднявшись на нее, она уставилась на суровую снежную равнину.

Ей вовсе не казалось, будто зима ослабила хватку.

Краем глаза она заметила движение, но не стала оборачиваться, зная, что никого не увидит, если только не вложит в свой дар всю силу, подобно удару молота.

Не стала она и смотреть на огромное холодное небо, хотя чувствовала, как оно безмолвно взывает к ней, стучась в душу.

Когда-нибудь, подумала она. Когда-нибудь. Если Брайдик права, когда-нибудь она там окажется.

Луны, будто играя, гнались друг за другом в ночи, и их редкое сочетание выглядело невероятным, – казалось, они вот-вот столкнутся друг с другом.

По словам наставниц Марики, иногда малые луны в самом деле сталкивались с Кусакой или Гончей. Однако последний раз столь впечатляющее событие случилось два столетия назад, а предшествующее ему – на тысячу лет раньше. Хотя ночное небо вовсе не выглядело пустым, небесные тела налетали друг на друга редко.

– Опять замечталась, Марика? – послышалось возле уха. Вздрогнув, она поняла, что остановилась и ее нагнала Барлог, шедшая с замыкающими в нескольких сотнях ярдов позади. В голосе охотницы чувствовалась мягкая усмешка. – Собираешься переделать мет из крепости по своему образу и подобию, а не наоборот?

Марика не ответила. Выдернув тупой конец копья из размокшей земли, она зашагала дальше по склону пологого холма. Она поняла, что Барлог в очередной раз съехидничала по поводу упрямого сопротивления некоей щены, не желавшей вливаться в жизнь силты, – сопротивления молчаливого, почти ничем себя не проявляющего и вместе с тем неизменного. Она жадно поглощала новые знания, но внешне оставалась все той же дикаркой, повергая в отчаяние силт.