Мнившийся чудодейственным териак не помог. Орка затрясло пуще прежнего, а мышцы неожиданно стали отвердевать, словно застывающая на морозе вода. В глазах потемнело настолько, что охотник теперича видел лишь пелену сизой мглы.

Рассудок шептал Дроггу о том, что противиться бесполезно, яд джаха уже слишком глубоко проник в его тело и любые движения лишь усилят и без того тяжкие муки.

И все-таки орк заставил руки опуститься на пояс. У него оставалось единственное целебное снадобье — порошок из лепестков пустырника, зверобоя и омелы.

Болдырь извлек пузатую баночку темной глины и, боясь обронить драгоценный сосуд, быстро засунул его в рот. Онемевшие челюсти не желали разгрызать прочные стенки. Подсобляя зубам, орк надавил на щеки. Раздавшимся хрусту и треску сопутствовала боль. Верно, в борьбе с неподатливой емкостью, Дрогг сломал несколько клыков.

За несколько натужных заходов, у орка получилось проглотить образовавшуюся смесь. Не прошло и минуты, как его члены наполнила негаданная легкость. Зеленокожий ощутил как притупляется, точно уходя вдаль, разрывавшая тело боль. Одеревеневшие конечности перестали дергаться и расслаблено опустились. Голова охотника запрокинулась, и он лишился сознания.

Дрогг очнулся, сызнова услышав чавкающее шлепанье. Орк сразу же открыл глаза. К нему приближался очередной джах. Охотник бодро вскочил на карачки. Его мышцы более не сводили судороги, а раны напоминали о себе только легким теплом.

Дрогг плюхнулся на зад, дабы отбиваться от твари ногами. Но подобная манера боя позволяла лишь отбрасывать бестию. Поняв, что залягать сколопендру не выйдет, охотник сел на корточки. Далеко не с первого раза ему удалось поймать голову шустрой гадины. Полукровка ухватил сколопендру за жвалы, но, памятуя о предыдущей схватке, не стал растягивать пасть, а, прижав коленом прилегавший к башке членик, рванул мандибулы вверх. С вязким хрустом голова отошла от тела. Покалеченная бестия начала суетится, орошая пространство вокруг мутно-белой кровью.

Дрогг не захотел тратить силы на то, чтобы прикончить обезоруженное чудище. Орк пополз дальше по вымазанному вонючей слизью тоннелю.

Ход закончился черной дырой. Болдырь выглянул в круглое отверстие и обнаружил широкую залу — точно такую же, из коей он попал в смердящую кишку. Но в отличие от входа в нору джахов, сей лаз располагался на высоте двух саженей от пола. Ежели орку вздумалось бы покинуть осклизлый ход, попасть обратно у него уже бы не вышло.

Внимательно осмотревшись и не обнаружив каких-либо опасностей, Дрогг принял решение спуститься в залу. Дабы не расшибиться о гранитные плиты, охотник лег на живот и выставил из провала ноги. Медленно, пядь за пядью, выдвигаясь из зловонной норы, полукровка осторожно свесился над полом, так что спрыгнуть получилось без всяких хлопот.

Противоположная стена чертога тонула в сизом мареве, посему, Дрогг, дабы найти все возможные пути, стал обходить помещение кругом.

— Далеко же ты сумел пробраться, охотник, — услыхал он знакомый блеющий голос. Иркун говорил с нескрываемой издевкой. — Но тебе все равно суждено умереть.

Орк оглянулся, увидев позади себя правителя Шархидата. Щуплое тело козлочеловека защищал мешковатый кожаный доспех. В маленьком кулаке Вурнхи сжимал рукоять короткого меча.

Не желая затевать бессмысленный гутор, полукровка изготовился к броску. Его нисколько не пугал клинок иркуна. Подобным оружием сдержать Дрогга старейшина не сумел бы. Вестимо, козлочеловек мог применить магию, но охотник рассчитывал, что его стремительность застанет рогатого врасплох.

Впрочем, прыгнуть зеленокожему не позволили. Совершенно неожиданно могучие руки заключили его плечи в стальные объятия. Орк тотчас узнал черную лоснящуюся шерсть. Зурхал Брумар, верно, возник прямо из воздуха, поскольку охотник без сомнения услыхал бы шаги столь громоздкого верзилы.

Дрогг забрыкался, силясь освободиться из захвата быкочеловека. В отместку кузнец почал еще сильнее сдавливать строптивого болдыря. Захрустели не способные выдержать давления ребра.

— Твои попытки сопротивляться тщетны, — велеречиво молвил Вурнхи. — С достоинством прими уготованную участь.

Козлоголовый воздел клинок над головой, будто совершающий жертвоприношение жрец.

Перестав дергаться, орк что есть силы саданул зурхала пяткой промеж ног. Деревенский коваль хрипло взревел и, выпустив охотника, схватился за ушибленный пах.

Дрогг кинулся на Вурнхи. Правитель Шархидата встретил его ударом меча. Левой рукой зеленокожий ухватил и вывернул тонкое запястье. Выпущенный старейшиной клинок звонко грянулся о камни. Ребром правой ладони орк ударил иркуна в кадык, с хряском переломив трахею. Захлебываясь кровью, козлочеловек опустился на колени.

— Да испепелит тебя свет Лигта, грязная нечисть! — заслышав визгливый крик, полукровка, следуя выработанному за бесчисленные схватки наитию, прыгнул в сторону. В то место, где он только что находился, ударил ослепительно-белый луч.

В десятке шагов от Дрогга стоял преподобный Вилфрид. Остекленевшие глаза клирика пылали безумием, а на скривившихся тонких губах выступила пена. Молодой священник замер, выбросив вперед правую руку, в коей сжимал сиявшую нестерпимо ярко звезду Лигта. Острые грани амулета погрузились в кожу святого отца и сверкающий артефакт исчертили черные линии стекающей крови.

— Изыди, проклятое отродье, — сызнова заголосил, точно умирающая свинья, Вилфрид, направляя медальон на орка.

Охотник легко уклонился от выстрелившей в него полосы света, и в два прыжка очутился подле клирика. Отточенным движением Дрогг поразил кулаком висок священника. Глаза преподобного закатились, клирик с глухим стоном осел на пол.

На орка налетел очухавшийся зурхал. Громадный кузнец сбил зеленокожего полукровку с ног, навалившись необъятной тушей и силясь раздавить.

Охотник несколько раз врезал громиле под дых, но Брумар не ослаблял натиска. Тогда Дрогг сорвал с перевязи один из последних метательных ножей, и, просунув палец в кольцо рукояти, взялся ошалело кромсать накрывшие его телеса.

На болдыря ручьем хлынула горячая кровь. Орк ощутил колючее жжение — похоже, по жилам зурхала тек кипяток.

Брумар попытался сомкнуть широкие лапищи на горле охотника. В ответ Дрогг принялся сечь широким лезвием потянувшиеся к его шее руки, а после добрался и до бычьей морды.

Сделавшийся скользким от залившей его крови орк сумел выбраться из-под огромного противника. Дрогг отбежал на несколько шагов и встал в боевую стойку, изготовившись к продолжению поединка. Брумар не стал преследовать улизнувшего полукровку. Превратившееся в кучу исходящего кровью мяса тело кузнеца затрепетало, словно полный жидкости бурдюк, по коему как следует двинули кулаком. С чавкающим хрустом конечности и голова зурхала втянулись в начавшее распухать брюхо. С треском сломались ребра и их выступившие из спины осколки начали удлиняться, исподволь обращаясь в коленчатые, как у насекомого, лапы.

Охотник уловил шум сбоку. Орк порывисто обернулся и увидел покачивающийся труп Вурнхи. Впрочем, восставший из мертвых старейшина, равнодушно проследовал мимо Дрогга к преобразовывавшемуся Брумару.

С другой стороны залы в направлении некогда являвшегося шархидатским кузнецом создания, шатаясь, плелся преподобный Вилфрид.

Зеленокожий заворожено наблюдал за разворачивающейся картиной. В рождавшемся на его глазах существе более ничего не напоминало быкочеловека. На месте головы Брумара раскрылась круглая беззубая пасть. Подобный зев образовался и на спине уродливой твари. У подошедшего к чудищу иркуна внезапно выросли саблевидные когти, коими он почал сдирать с себя кожу. Кровоточащая бестия сбила на пол покойного правителя деревни и, начав с ног, стала всасывать костлявое тело в раздувшееся чрево. Также занявшийся самоосвежеванием клирик забрался на спину чудовища, погрузив ноги в разъявшийся провал, точно пест в ступу.