— Даже если такие есть, они уже мертвы, — отвечает Нурлан, невольно задевая больную для Антона тему.

Впрочем, Шастун ничем своих переживаний на этот счёт не выдаёт.

— Лёш, займись этим.

Щербаков бодро кивает, буквально вскакивая со своего места.

— Что касается отца, он точно станет следующей жертвой, — говорит Ваня.

Во всей этой ситуации в первую очередь замешан папашка-взяточник, и это Антона злит больше всего. Ни для кого не секрет, что в городе орудует маньяк, борец с несправедливостью в какой-то извращённой степени, и вместо того, чтобы хотя бы сейчас посидеть тихо, ублюдки продолжают грести деньги лопатами, считая, что этим могут купить себе безопасность.

— Нужно с ним поговорить и убедить его прежде всего не лезть в прессу, да и вообще не отсвечивать попусту. И лучше бы приставить к нему охрану.

Арсений вмешивается, как обычно, неожиданно, чем вызывает раздражённый вздох Шастуна. Впрочем, самому Попову наплевать — его голову внезапно озаряет гениальная, по его мнению, идея.

— Вы никогда не думали использовать коррупционеров в свою пользу?

— Что ты имеешь в виду? — хмуро спрашивает Нурлан.

— Главное, что мы знаем о Линчевателе, — он самонадеян, тщеславен, а ещё, что важнее всего, искренне считает, что город он очищает от всякой дряни, чем делает людям небывалое одолжение. Он хочет, чтобы сильные мира сего боялись его и прятались в этом страхе по своим норам, но что, если кто-то не боится его и мессией не считает?

Арсений весь светится от своей гениальной задумки, чем ещё больше бесит Антона. Весь этот пафос и пижонство выводят его из себя похлеще этой чёртовой самоуверенной улыбки.

— Гениально! Хочешь разозлить его и получить в подарок ещё с десяток жертв? — ядовито бросает Шастун.

По крайней мере, он наконец-то замечает, что Попов здесь не пустое место, и тот, в свою очередь, с радостью вступает в назревающую перепалку.

— Предлагаю дестабилизировать его эмоциональное состояние, — язвительно говорит он. — Если хочешь по-простому, то да, я предлагаю этого психа разозлить. Что делают люди в порыве злости?

Вопрос скорее риторический, но Ваня почти сразу же находится с ответом.

— Они ошибаются.

— Именно, — жизнеутверждающе бросает Попов. — Если вывести его из себя, он обязательно допустит ошибку.

— Или убьёт кого-то, — шикает Антон.

Однажды он уже делал нечто подобное и в итоге потерял Серёжу. Неужели этот чёртов пижон действительно решил, что он умнее всех?

— Он в любом случае кого-то убьёт: вопрос только в том, будет ли это убийство напрасным.

Антон не успевает послать придурка в далёкое пешее, так как его перебивает Ваня.

— Погоди, объясни для начала, что ты предлагаешь.

— Я предлагаю дать отцу поговорить с прессой и заявить в прямом эфире, что Линчеватель — обычный среднестатистический убийца и никто его не боится. Что он неудачник, который очень скоро окажется в тюрьме. Хватит вокруг него страху наводить.

— Ты хоть сам себя слышишь? — довольно громко, на эмоциях бросает Антон. — Дима сказал, что ты хороший специалист, но мне кажется, что у тебя в башке дыра размером с Марианскую впадину. Хочешь, чтобы папашку этого Линчеватель на кебаб порубил?

— Приставим к нему охрану.

Антон весь, словно бомба замедленного действия, даже пятнами красными покрывается — никто в этот спор даже вмешаться не пытается, потому что знает — сейчас рванёт.

— Не знаю, чем ты там в своём Зажопинске занимался, но Линчеватель — это совсем не то же самое, с чем ты сталкивался раньше, и своими людьми я рисковать не намерен.

— Тебе-то откуда знать, с чем я раньше сталкивался, золотой мальчик? — фыркает Арсений, явно намекая на папу-генерала, о котором прекрасно осведомлён.

Антон готов этого голубоглазого пидора на месте порвать. Потому что все вокруг знают, что своим статусом он никогда не пользовался и всегда старался всего добиваться сам, явно не для того, чтобы какой-то лейтенант его тут жизни учил.

Шастун из последних сил сдерживает себя от того, чтобы этому пижону по его смазливому лицу не заехать, от мордобоя его отделяет буквально одна необдуманно брошенная реплика, но, к счастью, перепалку их сводит на нет ворвавшийся в кабинет сержант, чтобы сообщить им о том, что в участок пожаловал горе-папаша.

— Ваня, со мной, — сквозь зубы шипит Антон, прожигая этого чёртового ебусения взглядом.

Тот, собственно, в долгу не остаётся, взгляда своих сейчас абсолютно синих глаз не отводит, смотрит прямо, явно демонстрируя, что позиций своих сдавать он не собирается.

— Сука, — шикает Антон, прежде чем покинуть кабинет, вроде как совсем не громко, но Арсений это прекрасно слышит.

Попов усмехается и прикрывает глаза, прекрасно понимая, что ему будет непросто. Тем не менее, сдаваться он не привык, и если уж начальничек решил с ним в ментовские войны поиграть, то он этот вызов с удовольствием примет. В конце концов, о чём-то таком ведь и предупреждал его Дмитрий, и Арсений вовсе не врал, когда заверил его, что он не из робкого десятка. Если Антоша этот хочет видеть в нём врага народа, то Арсений с радостью его разочарует, когда станет для него самым полезным и эффективным помощником в этом деле. А может быть, даже тем, кто поможет ему смириться и свою потерю пережить. Арсений не знает, зачем ему это нужно, но он однозначно не собирается так просто сдаваться.

Антону придётся его принять.

========== Нужды большинства ==========

В коридоре, как обычно, шумно и суматошно, Ваня идёт рядом, явно источая внутреннее недовольство поведением Шастуна. Антон знает, что это лишь вопрос времени и скоро Абрамов ему всё обязательно выскажет. Это уже не ново.

Впрочем, ждать не приходится долго.

— Вот скажи мне, просто интересно: зачем быть таким твердолобым и непробиваемым ослом?

Антон невесело улыбается и отмахивается от Вани, как от назойливой мухи.

— Вот давай не сейчас только, ладно?

Ему и без чужих нравоучений хватает головняка.

Он всё ещё зол на этого напыщенного индюка и прекрасно знает, что сейчас ему предстоит нелёгкий разговор с горе-папашей, и последнее, что ему сейчас нужно, — это профессиональный вынос мозгов от Абрамова.

— Ты должен признать, что помощь нам лишней не будет, и вместо того, чтобы на человека кидаться почём зря, лучше бы прислушался к нему.

— К чему там прислушиваться? Что-то я не припоминаю за тобой подобной хладнокровности. То есть убийство во благо теперь стало нормой в нашем деле? — ехидно замечает Антон.

Где-то в глубине души он, конечно же, понимает, что этот засранец прав и тяжёлые времена требуют отчаянных мер, но согласиться с ним просто физически не может. Потому что Арсений этот по определению прав быть не может, и всё, что он делает здесь, — это занимает чужое место.

— Не взывай к моей совести — все мы знаем, что в этом деле ей не место, — отвечает Ваня.

— Всё, Вань, закрыли тему. Лучше сосредоточься на отце убитой, больше пользы будет, — фыркает Антон, прежде чем войти в комнату допроса.

По лицу сидящего за массивным металлическом столом мужчины он понимает сразу, что на опознание того, что осталось от его дочери, он уже побывал. Антон научился замечать это с годами, так же как и научился отключать ненужные эмоции. За последние шесть месяцев он забыл слово «жалость» и в какой-то степени стал даже бездушным. Может быть, это нехорошо. Но его душу забрал Линчеватель, как бы мелодраматично это ни звучало.

— Здравствуйте, — коротко бросает он, прежде чем усесться напротив мужчины.

— Здравствуйте?! Моя дочь мертва, а это всё, что вы можете мне сказать?! — срываясь на крик, реагирует мужчина.

У него красные, тускло-серые глаза, под которыми залегли глубокие тени, искусанные тонкие губы и растрёпанные редкие седоватые волосы. Дорогой костюм измят. Всем своим видом этот мужчина источает скорбь, но у Антона даже ничего не тянет в груди, как это бывало раньше. Наверное, он, и правда, очерствел окончательно.