Возможно, это жестоко, но Арсений хочет верить, что теперь у него на самом деле есть шанс, — да и вообще, в любви и на войне все средства хороши, и Арсений знает это, как то, что Земля круглая: Антон предназначен ему судьбой.

— Пойдём в кино, — внезапно даже для самого себя предлагает Попов, когда они гуляют по ночному Питеру.

Теперь они часто прогуливаются перед сном. Погода постепенно из промозгло-холодной становится по-весеннему тёплой, с Финского залива дует южный ветер, и Питер до дрожи прекрасен ночью, горящий миллионами огней.

— Чего? — ошарашенно спрашивает Антон, а его большие глаза становятся ещё больше.

Арсений смеётся открыто и до того заразительно, что Антон просто не может удержать улыбку внутри себя.

— Ну, в кино, там фильм классный вышел, я давно хотел посмотреть.

Антон отрицательно машет головой и тянется в карман за очередной сигаретой: курит он в последнее время в два раза больше.

— Ну нет, я таким не занимаюсь.

— Таким не занимаюсь? — фыркает Арсений. — Я тебя не на свингер-пати зову, так что не выделывайся и просто прими свою судьбу.

Антон понимает, что Арсений упрямый, как осёл, поупрямей его будет, а потому просто соглашается, разрешая этому придурку с вечным пропеллером в заднице затащить его в ближайший кинотеатр.

В такое время в зале почти нет людей. Они занимают места на последнем ряду, на что Антон только закатывает глаза, выказывая этим своё явное отношение ко всему происходящему.

Первые минут десять Антон скучает. Осторожно, чтобы не выдать себя, он поглядывает на по-детски восторженное лицо Арсения рядом и невольно залипает на его длинных кукольных ресницах. В конце концов, сюжет затягивает и его. Антон смотрит с приоткрытым ртом, невольно сжимая длинными пальцами подлокотники в самые напряжённые моменты, и это так странно, ведь он уже сто лет просто не ходил в кино, но почему-то всё это кажется правильным — именно тут и именно с этим человеком.

Антон чувствует, как осторожно соприкасаются их колени и по телу разливается что-то горячее, согревающее изнутри, — ему приятно и совсем не хочется убирать своей ноги. Он едва заметно улыбается, когда замечает, как вроде бы невзначай пальцы Арсения подбираются всё ближе к его руке.

Антону немного смешно, потому что, на самом деле, они ведут себя, как подростки на первом свидании, словно по минному полю ходят, боясь сделать лишний шаг. Антон буквально слышит, как выдыхает Арсений, когда своими пальцами накрывает его, и видит, что Антон не отталкивает, так и замирает, не отрывая взгляд от экрана.

Антону на самом деле в этом моменте чертовски хорошо — не должно быть после всего случившегося, но всё равно хорошо. Арсений заражает его жизнью, даёт ощущение того, что всё не зря, что он не просто так просыпается по утрам, а хотя бы для того, чтобы увидеть эту особенную, по-настоящему притягивающую внимание улыбку.

Они так и сидят до окончания сеанса, соприкасаясь коленями и почти что держась за руки, и Антон почти жалеет, что фильм заканчивается так быстро и разрушает всё волшебство.

***

Антон не хочет расходиться от слова совсем: возвращаться в пустую, одинокую квартиру — для него почти пытка, и он уже готов позвать Арсения к себе сам, когда тот опережает его неожиданным предложением.

— Может, зайдёшь в гости? Ты ведь ещё не был у меня.

Антон забавно хлопает большими глазами, явно обескураженный этим предложением, но быстро берёт себя в руки.

— Эм… Ну почему бы и нет.

Он, правда, не собирался соглашаться, потому что весь сегодняшний вечер можно охарактеризовать как странный с каким-то явным романтическим уклоном, и Антон совсем не уверен, готов ли он к этому на самом деле.

Арсений в ответ снова сияет белозубой улыбкой, будто выиграл миллион.

— Здорово. Тут совсем не далеко.

Квартира у Арсения небольшая, всего пара комнат, косметический ремонт и не так много мебели, словно переехал он сюда не больше месяца назад, а всего несколько дней как, — никаких фотографий, а из личных вещей разве что только книги и куча одежды, что ровными стопочками сложена в шкафу.

Сразу видно, что Арсений, в отличие от Антона, аккуратный, у него дома идеальный порядок, совсем не вровень его захламлённой квартире, где, кажется, сам чёрт ногу сломит. Арсений за этот бардак Антона ругает, но больше ничего в квартире не трогает, явно припоминая их прошлый скандал.

— У тебя уютно, — как-то неловко произносит Антон, переступая с ноги на ногу.

— Я бы сказал, никак, — отвечает Арсений. — Мне здесь нравится, но, знаешь, я пока не полностью прочувствовал это место как дом, куда хочется вернуться.

В этом Антон его прекрасно понимает, пусть и в его случае всё немного наоборот. Раньше его квартира была домом, куда он с радостью спешил после работы, а теперь вот превратилась в какой-то склеп, где скорее хотелось похоронить себя заживо, чем жить вот так.

— Это временно. Поверь мне, Питер влюбляет в себя людей, — отвечает Антон.

Он, правда, полюбил этот город от всей души.

— Дело ведь не в Питере, с ним-то всё, как раз наоборот, очень даже хорошо. Просто не слишком-то я люблю одиночество. Я существо контактное, — усмехается Попов.

— Это я заметил, — фыркает Антон в ответ.

Более контактного человека, чем Арсений, ещё поискать нужно. Ему необходимо быть везде и сразу, а ещё, как он говорит, желательно без остановки и побольше.

— Проходи в зал, я сейчас, — бросает он, скрываясь на кухне.

Антон всё ещё чувствует себя неловко, когда присаживается на небольшой светлый диван. Словно он прыщавый школьник, которого в гости пригласила первая красавица класса, и теперь он совершенно не знает, как себя вести.

Арсений возвращается быстро — с бутылкой вина и бокалами, отчего Антон не может сдержать смешка. До чего же всё это нелепо и глупо!

Арсений, как всегда, грациозно присаживается напротив, наливает вино и протягивает один бокал Антону. Шастун не большой любитель вина, и пить из этих пафосных бокалов не умеет: несмотря на то, что вырос он в семье богатых людей, его воспитала улица, и по-хорошему он вполне может назвать себя обычным быдлом, не обладающим такими же графскими манерами, как Попов.

— За нас, — пафосно предлагает Арсений и делает пару глотков, прикрывая от удовольствия глаза.

Антон опустошает свой бокал до дна, даже не почувствовав вкуса. Зато он хорошо ощущает, как потеют его ладони.

— Глупо это всё, — наконец-то говорит он.

Арсений вопросительно приподнимает брови, на что Антон фыркает и качает головой.

— Сеня, честно скажи, — говорит он, — ты меня что, на свидание сегодня затащил?

Антон видит, как мило у Попова алеют острые скулы и как он опускает свои пушистые ресницы вниз, прикрывая бесстыжие голубые глаза.

— А если я скажу, что да? — неловко произносит он, и Антона будто током от этого шарашит.

По телу бежит табун мурашек, и Антона немного лихорадочно потряхивает. Он наливает себе ещё, залпом осушает ещё один бокал до дна и делает то, что, в общем и целом, должен был сделать уже давно.

Одним резким движением он притягивает Арсения ближе и жадно впивается своими губами в его, слушая, как сдавленный стон пропадает где-то в этом поцелуе.

========== Для кого ты живёшь? ==========

Попов отвечает жадно, с распирающей изнутри страстью, хозяйничает у Антона во рту своим языком, будто и не было секундного замешательства и никакой нерешительности поначалу. И Антону сносит голову напрочь, потому что Арсений в его руках ощущается так правильно, словно он создан специально для того, чтобы Антон целовал его так.

Они отрываются друг от друга всего на несколько секунд, чтобы наполнить лёгкие кислородом, и просто смотрят друг на друга, пропадая в этом волшебном моменте навсегда. У Арсения глаза — будто чистый аквамарин с чёрными, почти затопившими всю радужку зрачками, и он дышит загнанно, тяжело — впрочем, как и сам Антон, — и облизывает зацелованные, покрасневшие губы. Шастун чувствует чужую дрожь, которая пробивает всё тело Арсения, как свою и буквально плавится от ощущений, когда Попов, словно зачарованный, подаётся ближе, стоит только Антону притянуть его к себе.