— Спасибо, — отвечает Попов, вытаскивая из пачки одну.

Они молчат ещё около тридцати секунд, пока Арсений не осознаёт: сейчас Антон докурит и уйдёт, а он вряд ли решится подойти снова в ближайшее время — ему и так потребовалось хорошенько настучать собственной гордыне по голове.

— Ты так и будешь со мной не разговаривать?

Антон задумчиво смотрит в серое небо и кривит губы в грустной усмешке.

— А тебе так нужно, чтобы я с тобой говорил?

— Конечно, нужно, — честно признаётся Арсений. — Не делай вид, что не понимаешь этого.

Он ведь видит, что Антону тоже чертовски сильно не хватает его.

— Только ли разговоры тебе нужны, Сень?

Арсений невольно морщится от ненавистного коверканья собственного имени, но, как и обычно, этот факт просто игнорирует.

— Нет, не только они, — честно отвечает он, — мне нужно больше, но для начала хватит и того, что ты просто попытаешься дать себе шанс жить дальше.

Он, правда, надеется достучаться до Шастуна, ведь где-то там, за семью дверями — Арсений видел — Антон, который солнечно улыбается и смеётся над его глупыми шутками, который страстно целует и отдаётся весь без остатка, всё ещё жив. И Арсений верит, что его всё ещё можно спасти.

Вот только лицо Антона — каменная маска, и эмоций на нём — ноль. Очередной контрольный в сердце.

Шастун одним движением выкидывает бычок и смотрит на Арсения холодным, пустым взглядом.

— Разговор закончен, — бросает он, прежде чем уйти, в очередной раз оставляя Арсения на пепелище.

Так, наверное, могло бы продолжаться вечно. Этот игнор, убивающий обоих и не дающий никаких шансов хоть что-то изменить.

Наверное, Антон выбирает отличную тактику, вот только Арсению всё это совершенно не нравится. Правда, его мнения не спрашивает никто: есть у Антона такая дурная черта — решать всё сразу за двоих, и Арсению остаётся только этому решению подчиниться.

Все его попытки поговорить проваливаются, даже не начавшись. Антон упёртый, и если уж что-то для себя решил, то переубедить — его задачка со звёздочкой.

Работа немного отвлекает, но по ночам наедине с собственными мыслями всё выходит наружу. Антону снова снятся кошмары и он опять почти что не спит. Да, с Арсением ему было куда легче, но это вовсе не значит, что ради собственного спокойствия он позволит себе поступить с Серёжей так.

Казалось бы, у этой тягомотины нет ни начала ни конца, вот только у судьбы, как обычно, свои планы. В среду Арсения в коридоре нагоняет Нурлан.

По его лицу Арсений сразу замечает, что дело дрянь — за всю свою жизнь Арсений слишком хорошо научился читать людей, так что даже по обычно ничего не выражающему лицу Нурлана он замечает, как сильно тот взволнован.

— Ты не видел Антона? — спрашивает он.

— Что-то произошло?

Он неловко переступает с ноги на ногу, прежде чем продолжить говорить.

— Мне только что позвонили, с Антоном связаться не могут. Нашли тело мужчины, труп изувечен и мало что сохранилось, но блять… — Нурлан на секунду замолкает. — У него Серёгино удостоверение и одет он, как в ориентировке. Может быть, Линчеватель, как обычно, играет с нами, но, может быть…

Арсений чувствует, как сердце на несколько секунд перестаёт стучать в груди и в голове сплошная каша.

— Погоди, ты думаешь, это он?

— Тело не первой свежести, скорее всего, ему уже несколько месяцев. Молодой мужчина. Так что ещё я могу думать? — довольно резко отвечает Нурлан. — И я понятия не имею, как сказать об этом Антону.

Верит ли Арсений в то, что они нашли Серёжу, он не знает, но если это действительно так — что теперь будет с Антоном, как он это переживёт?

Всё это время Антон жил лишь надеждой на то, что где-то там Серёжа всё ещё есть, но что будет, если однажды все его надежды разрушатся, оседая на него жестокой реальностью? Сможет ли он жить хотя бы как раньше? Он ведь сильный, но любого человека можно сломить.

— Ему всё равно придётся рассказать, — отвечает Арсений.

Нурлан согласно кивает головой.

Арсений всё это время почти что ненавидел Серёжу, но сейчас искренне просит у судьбы, лишь бы только это был не он. Пусть уж лучше Антон живёт призрачной надеждой, чем осознает раз и навсегда, что потерял его навечно. В одном Арсений уверен наверняка: он будет рядом, что бы ни произошло.

========== Рядом с тобой ==========

Антон не может оторвать взгляда от вещей, лежащих перед ним в произвольном порядке — он знает историю каждой из них.

Эту белую футболку с забавным принтом они купили пару лет назад, когда просто решили прогуляться по торговому центру: Серёже до того запал в душу этот мультяшный кот, что он просто не смог пройти мимо. Сейчас вещь вся в грязи и крови, отчего у Антона к горлу подкатывает тошнота.

А это джинсы с огромными дырами на коленях — Антону такое не очень нравится, но Серёжа обожал все эти модные штуки вроде оголённых коленок или подворотов, по типу Арсения открывая свои лодыжки. Из светло-голубых эти джинсы стали грязно-синими с бурыми потёками и пятнами.

Вот Серёжины часы, которые Антон подарил ему на годовщину — выложил на это почти весь оклад за пару месяцев, но оно определённо того стоило, ведь он помнит искреннее неподдельное счастье в светло-карих глазах.

И его удостоверение. Они вместе ходили в фотосалон, когда Серёжа делал для него фотографию.

Антон не верит, что видит это всё перед собой.

— Если ты не готов сейчас, мы можем позже. Или, может быть, кто-то другой — например, его родители? — прерывая тишину, осторожно спрашивает Егор.

— Они с нами не общаются, — не узнавая собственного голоса, отвечает Антон. — Всё в порядке. Это его вещи.

Егор в ответ коротко кивает и явно чувствует себя совершенно не в своей тарелке, на автомате что-то чиркая в отчёте. Антону его даже в этот момент искренне жаль: Егор не подписывался на то, чтобы быть с ним рядом именно сейчас.

— Тело сильно изувечено, головы нет, — Егор не смотрит на Антона, но говорить дальше ему приходится себя буквально заставлять.— Стопы, руки — всё сожжено какой-то кислотой, но сохранились некоторые фрагменты татуировок, может быть…

Егор не договаривает, но Антон понимает его и без слов.

— Я понял, — коротко бросает он и подходит ближе к телу, пока что плотно закрытому простынёй.

Если бы у Егора был выбор, он бы никогда не позволил Антону на это смотреть. Серёжа был ему другом, и, даже учитывая многолетнюю практику, Егор едва ли мог сохранить хотя бы крохи самообладания, поэтому он даже представить себе не может, через что сейчас проходит Антон.

— Давай уже, — довольно резко бросает Шастун, потому что ожидание убивает больше всего.

По крайней мере, он так думает, пока Егор не открывает тело — точнее, то, что чудом сохранилось.

Антону бьёт в нос резкий запах, и осознание того, что это — его любимый человек, всё, что от него осталось, заставляет его колени подкоситься. Он с трудом удерживается на ногах. Шастун смотрит на эти окровавленные, изувеченные ошмётки тела, которые когда-то были его солнечным, позитивным Серёжей, будто самолично пытая себя самым изощрённым способом, и совершенно не слышит, что ему говорит Егор.

У Антона в голове пустота, а в сердце — огромная чёрная дыра, засасывающая сингулярностью в себя всё хорошее и светлое, что ещё теплилось в нём призрачной надеждой. Боже, неужели всё закончится именно так?..

Антону не нужно много времени — достаточно одной татуировки, о существовании которой знал только он один — собственные инициалы чуть ниже тазобедренной косточки, и весь мир Антона рушится, разбивается на до и после окончательно.

Егору не нужно ничего говорить — он по глазам Антона видит всё без прикрас, а потому продолжать эту пытку не хочет, просто закрывая тело, пряча это от остекленевших зелёных глаз.

Антон не бьётся в истерике, не рвёт волосы на голове и даже не плачет. В один момент он понимает, что просто умер, — в этот раз по-настоящему, без драматизма и высоких фраз. Просто так бывает, что ты есть, но на самом деле тебя уже нет — только оболочка, тело, которое почему-то продолжает существовать.