Антон чувствует, как горячее дыхание обжигает ухо, и невольно поджимает пальцы ног от едва ощутимой щекотки.
— Наверное, — всё так же хмуро отзывается он, пытаясь хоть немного отодвинуться от этого назойливого графа.
— Наверное, — передразнивает его Арсений и быстро плескает Антону в стакан немного коньяка,.— Может быть, поможет?
Антону хочется смеяться: только этот идиот всё ещё не понимает, что ему уже не поможет ничего. Уж точно не стакан коньяка, который даже не способен больше притупить его боль.
Тем не менее Антон с удовольствием опустошает свой стакан, даже чокается с другими за Маринкино здоровье.
Он старается не обращать внимания на то, как под столом соприкасаются их с Арсением колени и как тот, будто назло, двигается всё ближе и ближе, хотя, кажется, ближе уже просто некуда. Антону становится жарко. В конце концов, он молодой парень и уже полгода никто не прикасался к нему даже так. Арсений определённо нарушает границы и как будто провоцирует его, ещё и улыбается, гад, словно Антон — идиот какой-то и не понимает, что тот всё это делает специально.
Наконец-то его терпение сдаёт.
— Прекрати, — шикает он сквозь зубы, когда Арсений намеренно трётся своей коленкой о его.
— Ты о чём? — с самым невинным выражением лица спрашивает тот.
— Ты знаешь, — отвечает Антон, — хватит тереться об меня.
Арсений невинно хлопает своими пушистыми ресницами и смотрит честными глазами будто в самую душу.
— Прости, тут немного места.
Антон ему не верит даже на грамм. Он со злостью проглатывает очередную порцию коньяка и смотрит, как Попов ржёт над чьей-то идиотской шуткой, высоко закидывая голову и оголяя бледную шею. Он, судя по всему, уже немного пьян. Немного же ему понадобилось, однако.
Постепенно культурный вечер перетекает в настоящую пьянку суровых сотрудников полиции. Антон и сам не стесняется опустошать стаканы с завидной скоростью. Кто-то общается за жизнь, другие весело смеются, третьи вовсю покоряют танцпол.
После некоторых неудачных попыток поболтать с Антоном Арсений бросает свою затею и уже вовсю ржёт о чём-то с Мариной, чем злит Антона просто неимоверно.
Люди тянутся к этому павлину, словно он королева Англии — не меньше, а тот и рад стараться каждому подарить частичку себя. Пижон хренов.
— О, моя любимая, — неожиданно подскакивает Попов и буквально уносится на танцпол.
Антон честно не собирается смотреть, но взгляд как-то сам тянется в его сторону и Антон едва не давится опостылевшим коньяком, когда видит этот, мать его, танец. До этого Шастун даже не думал, что мужчина способен танцевать так. Попов словно патока, гнётся весь, такой грациозный и лёгкий как пёрышко. Движения его плавные и мягкие, но в то же время не лишены мужской силы. Он крутит бедрами, словно самая мастерская стриптизёрша и выдаёт такие движения, от которых у Антона жар к лицу приливает. Да, танец это определённо то, что у Арсения получается едва ли не божественно. Он словно весь сливается с музыкой в одно целое, и Антон смотрит, не в силах отвести своего взгляда. Словно он заворожённый. Антон не может смыть с себя морок, даже когда песня заканчивается и Попов, как ни в чём ни бывало, возвращается за стол.
Матерь божья, это что вообще сейчас было?
— Ты занимался где-то? — каким-то слишком хриплым голосом спрашивает Шастун, когда Попов снова плюхается рядом с ним.
— А что? Понравилось? — по-лисьи хитро стреляет глазами тот.
Антон скептически приподнимает брови. Арсений смеётся в ответ.
— Вообще-то семь лет балетной школы. Моя матушка мечтала увидеть меня на сцене.
Да, балерун из Попова вышел бы что надо.
— А ты разрушил её ожидания.
— Ну не то чтобы, я пробовал, но как-то не вышло. К тому же, слишком уж отец мечтал сделать из меня настоящего мужчину, а там уж и юридический и всё из него вытекающее.
Антон почти что злится, потому что чёртов ебусений, кажется, идеален. Хорош, блин, во всём, за что берётся.
— Вообще я ещё не то могу, — подмигивает он, прежде чем убежать обратно танцевать.
Антон не видит, но чувствует, как краснеет. Арсений словно бомба замедленного действия с каким-то ядом, попадает внутрь него и отравляет его жизнь, проникая в каждые её закрытые на плотный замок части. Как это происходит, Антон пока что не понимает, но даже себе пока что признаться не может, что ему льстит внимание, приятно, что Попов не сдаётся и пытается пробиться дальше, хотя все остальные давным-давно уже положили на него хер. Антон не хочет это признавать, но, возможно, ему, и правда, очень нужны сейчас друзья. Кто-то, кто не даст упасть на самое дно, хотя он ведь, кажется, уже давно там.
========== Пропасть между нами ==========
Свой план нажраться Антон, мягко говоря, перевыполняет. Арсений пропускает тот момент, когда из человека прямоходящего Шастун превращается в нечто, не способное и пары слов связать. В первое время довольно агрессивное нечто, уверенное в том, что ему нужно ещё, а после просто пьяно клюющее носом за столом. Теперь становится ясно: их начальнику хватит, иначе он рискует уснуть мордой в салате.
— Нужно отвезти его домой, — резонно замечает Ваня в глупой надежде растолкать Антона.
На самом деле Шастун в последнее время, и правда, злоупотребляет алкоголем, но знают об этом разве что сам Ваня и Дима, периодически заявляющийся к нему домой, чтобы пополнить запасы провизии, на что Антон, откровенно говоря, попросту забил. Обычно, даже несмотря на все свои беды, Антон в компании предпочитает не напиваться, а сегодня, судя по всему, просто потерял контроль.
— Давай я. Возьму такси, — добровольно вызывается Арсений.
Он, по правде, не понимает, начерта ему это сдалось, Антон ведь не маленький мальчик, да и Ваня его тут ни за что не бросит, так что, по-хорошему, он волен лететь домой как птица, а не нагружать себя двухметровым бухим Шастуном, который, скорей всего, и спасибо за помощь бы не сказал.
— Уверен? — спрашивает Ваня.
Ему, в общем-то, нетяжело довезти Антона, разве что по ступенькам наверх затащить этого дылду — та ещё задачка, но Арсений прямо-таки пышет энтузиазмом, и для отказа у Вани нет никаких объективных причин.
— Более чем, — просияв белозубой улыбкой, отвечает Попов. — Скинь адрес, а я такси пока возьму.
Ваня согласно кивает и присаживается рядом с бухим Антоном, пока Арсений вызывает машину.
— Не знаю чем, но новичка нашего ты явно заинтересовал, — усмехается он, на что Антон только что-то пьяно мычит и отмахивается от Вани как от назойливой мухи. — Кто знает? Может, из этого что-то выйдет, и ты сможешь наконец-то отпустить Серёжу?
Ване хотелось бы верить, что однажды у Антона получится — у них у всех ведь почти что получилось, и вдобавок вышло даже убедить себя в том, что всё это не смахивает на своего рода предательство. Но, с другой стороны, они искали так усердно, как не искали никого, и если совсем уж честно, Ваня не верит, что однажды они смогут его найти, даже если речь идёт всего лишь о теле. Линчеватель, очевидно, этого не хочет. Отсутствие тела позволяет ему манипулировать Антоном — и как жаль, что это понимают все, кроме самого Шастуна.
В машину шпалу эту засовывают общими усилиями, выслушав кучу мата и недовольного сопения, тем не менее энтузиазм Попова не утихает ни на грамм, он всё так же сияет своей голливудской улыбкой и бережно устараивает Антона поудобней на заднем сидении машины.
— Классный был вечер, спасибо, — говорит Арсений, прежде чем запрыгнуть на переднее.
— Лучше Марину завтра поблагодари, меня не за что, — усмехается Ваня. — Напиши, как доставишь домой, чтобы я не переживал.
— Не волнуйся, доставлю в целости и сохранности, — фыркает Попов и наконец-то садится в машину, которая почти сразу же двигается с места.
Всю дорогу до дома Антон спит, как дитя малое, откинув голову на сидение и немного приоткрыв свои пухлые губы. Антон во сне совсем другой: нет извечной складки меж бровей и угрюмо опущенных уголков губ, и он сейчас словно моложе становится на десяток лет. Только в этот момент Арсений в полной мере понимает, что сам Антон ещё очень и очень молод для всего того дерьма, что успело с ним произойти. Он заслужил куда лучшей судьбы для себя.
