— Я дойду сам.

— Стив, это неразумно.

— Я пройду через чертов лес. Сам.

— Ладно, как скажешь, — Баки решает, что пора отступить и подойти чуть позже. К тому же спорить сейчас — явно не лучшее решение, просто потому что нужно сосредоточиться и по глупости не угодить в западню. Спину им, конечно, прикрывает Сэм, и это обнадеживает, но скидывать всю работу на него — не особо красивое и мудрое решение.

Их окутывает напряженное молчание.

Баки пытается не обращать внимание на более и более явное страдание Стива, Стив изо всех сил делает вид, что у него все под контролем. Ветер шелестит листьями в кронах деревьев. До базы им еще далеко, и в какой-то момент Баки ловит себя на том, что ему уже жалко Стива по-настоящему. Совершенно искренне.

Он ускоряет шаг, чтобы выдвинуть новое предложение — немного отдохнуть или хотя бы попытаться воспользоваться пластырем.

— Стив…

— Я согласен, — вдруг произносит тот очень тихо.

На этот раз от души спотыкается Баки.

— На что? — уточняет он на всякий случай и тут же мысленно отвешивает себе подзатыльник, понимая, что Стив может в любую секунду передумать. И уговаривай его потом заново.

— Сам же знаешь, — отвечает Стив еще тише.

***

Баки прижимает Стива к себе и самодовольно улыбается.

Стив застывает у Баки на руках ледяным истуканом, но постепенно оттаивает, обвивает руками шею, вцепляется в ткань куртки, носом утыкается куда-то в плечо. Судя по всему, его новое тело все-таки прекрасно помнит старые привычки и знает, как расположиться с максимальным комфортом.

— И почему нам нужно попасть в самую идиотскую на свете ситуацию, чтобы я снова мог немного поносить тебя на руках?

Стив бурчит в ответ что-то неразборчивое, еще крепче обнимая Баки.

— Я сам дойду, я сам дойду. Вот знаешь, имя тебе — упрямство.

Стив тихо вздыхает и смеется Баки в плечо, щекочет шею теплым дыханием.

***

С точки зрения Сэма, большую часть времени Барнс и Роджерс очень мало смахивают на двух лучших и дорогих друг другу друзей, встретившихся после долгой разлуки. Иногда ему кажется, что больше всего на свете им хочется друг друга как следует поколотить.

И наблюдать за ними со стороны — очень странно.

Пока их небольшой отряд движется к ближайшей базе, откуда они все вместе смогут улететь подобру-поздорову, Барнс подходит к Кэпу неоднократно. Что-то спрашивает, выслушивает ответ и уходит разозленный. Злятся, впрочем, они оба.

Со временем напряжение нарастает, и в какой-то момент Сэм всерьез задумывается о том, каковы его шансы остановить потасовку двух окончательно разозленных друг другом суперсолдат до того, как они привлекут к себе ненужное внимание.

Барнс в очередной раз подходит к Кэпу, спрашивает что-то, получает от ворот поворот и уходит. Сэм внутренне напрягается и готовится к худшему. Еще один подход, и Кэп круто разворачивается, говорит что-то, и на несколько мгновений они оба как будто подвисают. Неужели что-то роковое все-таки прозвучало?

Еще один быстрый обмен репликами, и уже в следующее мгновение Барнс задорно подхватывает Кэпа под коленями и поднимает на руки, заботливо прижимая к себе.

Сэм пытается подобрать с земли упавшую челюсть и осмыслить происходящее. Все-таки это очень странные отношения.

========== Холод ==========

Баки чувствует, как у него отнимают тепло.

Властно, целеустремленно, все — без остатка. Вырывают из рук, высасывают из-под ногтей, забирают из кожи. Холод сковывает моментально, пробирается под одежду, превращает дыхание в морозные облака пара, остужает кровь. Воздух вокруг звенит инеем.

Он никак не может понять, почему с ним снова это происходит.

Борется, сопротивляется. До отчаяния, до исступления пытается сохранить, не дать отнять все. Он знает, что больше уже не сможет без этого тепла, не справится, не выдержит.

Дергается в последнем отчаянном движении. Проигрывает. И открывает глаза.

Стив просыпается и тут же понимает: что-то не в порядке. Смотрит на часы — цифры едва перевалили за три. Плохое время. Тяжелое. Полночь сознания. Он сам слишком часто именно в эти часы оставался наедине с собственными мыслями. Пока не вернулся Баки.

Баки тушит эти мысли, развеивает их, отгоняет. Вот только сейчас его нет рядом, и Стива это тревожит.

Он быстро встает, босыми ногами проходит по холодному полу. Тихо заглядывает на кухню, внутренне пытаясь подготовиться к непростому разговору.

Баки курит — вечно откуда-то достает сигареты — затягивается глубоко, выпускает в воздух облака сизого дыма. Недоволен чем-то, иначе бы не курил.

— Ты чего? Кошмары? — Стив старается говорить как можно мягче, но и сам слышит, как его голос резко скребет по ночному воздуху. Неприятная тема, они оба не любят ее поднимать.

— Нет, — Баки говорит резко, и на Стива не смотрит — как всегда, когда пытается что-то скрыть.

— Тогда почему не спишь? — Стив облокачивается на дверной косяк. Гонит от себя мысли о том, как силуэт Баки изящно рисуется на фоне окна, как он небрежно держит сигарету, а затем быстро подносит к губам, затягивается — глубоко, со вкусом, с наслаждением. — Почему ушел?

— Сейчас пойду спать, и тебе советую.

— Бак, — Стив старается говорить как можно мягче, хотя в глубине души очень опасается таких вот ночных разговоров. Но недомолвок между ними не будет. Только не между ними. — Если тебя что-то тревожит, скажи мне. Знаешь же, что кошмары — не только твоя проблема…

— Стив, не надо, — Баки качает головой, как будто прогоняет какое-то наваждение. — Никаких кошмаров. Иди спать, пожалуйста. Я сейчас тоже приду.

Стива непросто провести таким вот напускным спокойствием, но и давить на Баки, когда тот так закрывается, сужая весь свой мир до одной тлеющей сигареты, он не хочет. Он научится преодолевать эту стену, иногда вырастающую между ними. Найдет способы, поймет эту часть Баки заново или снова откроет ее для себя.

Стив грустно улыбается, кивает и уходит в комнату. Возвращается ровно через минуту.

— Я тут заметил, на моей стороне два одеяла.

Баки тушит сигарету со злостью. Даже в темноте видно, что на Стива он смотрит недобро. И молчит.

— Так я отнял у тебя одеяло?

— Ладно, если ты так хочешь выяснить все сейчас, то я бы сказал, ты гнусно стащил у меня одеяло и тут же в него завернулся. Я опомниться не успел.

— Ну, ты мог бы…

— Но хуже того — ты еще и откатился на другую сторону кровати. Очень далеко.

Пару секунд Стив размышляет, есть ли еще способ повернуть их разговор в конструктивное русло. В глубине души догадывается, что способа нет, но почему-то все равно пытается.

— Ну, ты мог забрать его у меня.

— Нет. Не мог, — припечатывает Баки. — Я пытался. Но капитанское упрямство и во сне никуда не девается.

— И ты ушел?

— Нет, Стив, никуда я не ушел, — Баки достает новую сигарету, переламывает и тихо ругается. — Я решил, что это абсолютная ерунда, уснуть смогу и так. Полежал минут двадцать и понял, что не смогу. Черт! Да скажи мне раньше кто-нибудь, что я не смогу уснуть без одеяла, потому что холодно, и без тебя под боком, потому что неуютно… да я бы этому человеку от души врезал.

Стив стоит на холодном полу и никак не может решить: смеяться ему, ругаться или правда просто пойти спать. И оставить все до утра.

— А разбудить меня ты не мог?

— Ну, ты спал, мне было жалко тебя будить. Теперь я понимаю, что это чушь, надо было расталкивать.

Стив вздыхает про себя. Мгновение размышляет о том, могут ли в их квартире быть жучки. Мысленно передает пламенный привет всем, кто может их сейчас прослушивать.

Подходит к Баки вплотную, обнимает, стараясь передать как можно больше тепла, согреть.

— Ну, вот во что ты меня превращаешь, а?

— Все, пойдем уже спать? Обещаю держать себя в руках и вернуть тебе одеяло.

Баки прижимается к Стиву — крепко-крепко, как будто хочет на краткое мгновение стать с ним единым целым. Стив простоял бы так хоть всю ночь напролет, и глазом не моргнув.