Он просыпается со сладостью на губах, кровь словно подернулась ржавчиной, во рту – горячее дыхание Стива и привкус ночной сырости. Внизу живота тугим клубком затягивается возбуждение. Он не может понять, чьи яркие сны видит, чьи жаркие фантазии освобождают его от кошмаров.
Он снова рисует. Сильные руки и требовательные губы.
Во сне он прижимает Стива к кровати. Она натужно скрипит под тяжестью двух мужских тел, Стив тихо стонет, и стон этот сулит все и сразу, вырывает его из вязкого настоящего, возвращает в прошлое, больше ему не принадлежащее. Ладонь замирает на ключицах Стива – металл на тонкой коже – мешает дышать, чуть сдвинь руку, призрак дыхания останется на ней. Он чувствует, как стучит сердце Стива, четко и ритмично. Как часы. Единственные во всем мире, которые в унисон с сердцем Баки, отсчитывают время далекого прошлого. Их прошлого.
Он любит такие сны, шальные и дразнящие, в которых нет боли. Которые дадут о себе знать под утро. Ему все равно, он мечтает вспомнить вкус Стива, но даже не знает, возможно ли это.
Во сне он ложится рядом со Стивом, и тот обнимает. Чтобы согреть и успокоить, и самому почувствовать – Баки рядом с ним и нуждается в нем.
Он рисует то, что принимает за память, хотя и не может почувствовать грань между воспоминаниями и мечтами. Мечтами человека по имени Баки. Его собственными мечтами.
Он рисует исступленно и механически, потому что не хочет потерять эти образы, не хочет снова забыть.
И он надеется. Тихо, в самой глубине души, не признаваясь в этом себе самому, он надеется, что однажды эти рисунки приведут Стива к нему.
========== Причины бессонницы ==========
— Если хочешь начать новую жизнь, оставь уже прошлое в прошлом, — слова Тони эхом прокатываются по комнате, пульсируют сгустком боли в виске, и на краткое мгновение Стиву становится совершенно плевать на все на свете.
Мир сужается до одного тихого и натужного скрипа обшарпанной деревянной двери.
Баки оставляет его посреди придорожного отеля, наедине с собственными невеселыми мыслями, изучать растрескавшуюся штукатурку на потолке. Собирается тихо-тихо, практически неслышно, как и умеет во всем мире, наверное, только он один. Ничего не берет с собой, невесомой тенью минует все скрипучие доски грязного пола. И уходит, ничего не сказав, только тихо-тихо скрипнув дверью.
Стив пустыми глазами изучает футуристические рисунки трещин на потолке. Еще совсем чуть-чуть — и он сможет собраться с силами, отправиться за Баки, догнать, произнести много бессильных, но красивых слов. Просто нужно время. Наверное, у Баки есть тысячи причин оставить Стива и принять решение, что продолжать их бегство от всего мира он должен один.
Стив мог бы остановить его еще несколько минут назад. Спросить, в чем дело. Просто сейчас ему нужно до конца и полностью осознать: на самом деле Баки теперь одиночка, и ни в ком особо не нуждается.
Просто пара минут, чтобы принять и смириться, перестать мечтать о том, как исчезнет однажды отчуждение между ними. Как рухнет ледяная стена длиною в семьдесят лет, как самые страшные кошмары будут озвучены и побеждены.
Просто пара мгновений, чтобы понять, что у Баки есть все причины, чтобы выбрать одиночество. И уйти, оставив Стива позади.
Стив практически вздрагивает, когда снова натужно скрипит дверь, и незримая тень застывает на пороге.
Баки в два шага пересекает разделяющее их расстояние и неожиданно ложится рядом со Стивом, накрывает одеялом, прижимается, дышит куда-то в шею. Так близко и тепло, что Стив не может прийти в себя.
— Разбудил тебя? Пытался не шуметь…
— Где ты был? — голос Стива звучит хрипло, потому что он говорит спросонья. А вовсе не из-за того, что мир только что перестал рушиться прямо у него на глазах.
— Тут жутко холодно, хотел выпросить еще одеяло. Вернулся, вижу, ты прям дрожишь, — Баки прижимается ближе, опаляет кожу горячим дыханием. — Спи, еще очень рано.
— Бак, ты же не уйдешь? — шепчет Стив.
— Куда? — недоумение в голосе Баки звучит настолько искренне, что может запросто развеять все сомнения Стива разом. — Говорю же, за одеялом ходил. Спи ты уже, придурок.
========== Уровень наблюдательности ==========
Некоторое время Баки внимательно наблюдает за походкой Стива и приходит к неприятному выводу: идет он неправильно.
Приходится прокрутить в голове все детали операции: быструю и, конечно же, победоносную для них перестрелку, еще более стремительную рукопашную. Где и когда его могли зацепить? И почему этот остолоп сразу не сказал? До базы-то еще идти и идти.
Баки вновь оглядывает ноги Стива и признает, что ничего не понимает. Тот очевидно прихрамывает, идет как будто через силу, но если бы его действительно задели (что Баки бы точно заметил!), хромал бы он заметно сильнее. Да и не такой уж Стив конченый придурок, чтобы никому не сказать. И крови нигде не видно. А на новой форме она была бы очень заметна.
Стив неожиданно оборачивается и ловит прожигающий взгляд Баки на своих ногах. Вопросительно приподнимает брови. Баки ускоряет шаг и, поравнявшись с ним, решает все-таки дать шанс сознаться самому.
— Ничего не хочешь мне рассказать?
— Например? — отвечает Стив вопросом на вопрос.
Баки вздыхает и призывает себя к спокойствию.
— У тебя странная походка. Что-то с правой ногой. Зацепило?
— Нормальная у меня походка! — если бы не серьезность ситуации, и будь у них возможность вызвать джет в любую минуту, это обиженное восклицание прозвучало бы даже забавно.
— Не держи меня за дурака, Стив, я же вижу, что тебе больно, так может…
— Слушай, не придумывай себе несуществующие проблемы. Видишь же, со мной все в порядке, — говорит Стив излишне бодро. И уходит от Баки он тоже подозрительно бодро. И даже некоторое время практически не хромает.
Пару минут Баки размышляет, не призвать ли себе в помощь Сэма, но приходит к выводу, что толку от этого не будет никакого. Капитан незыблем, если с ним все в порядке — значит, так и есть. И если он будет страдать от кровопотери — это его личный выбор. Который нужно уважать. Поэтому приходится еще раз ускориться и зайти с другого конца.
— Стив, ну ты же мне-то можешь рассказать. Просто если тебя задели, с раной надо что-то делать. Намного разумнее потерять немного времени на этом, чем потом расхлебывать…
— Со мной все в порядке, я же сказал. Так что давай уже закроем тему.
— Ты не хромал до этого!
— Я и сейчас не особо хромаю.
Баки скрипит зубами и приходит к выводу, что если уж два первых подхода никаких результатов не дали, нужно пускать в ход сарказм. Едкий и злой. Он уже практически открывает рот, чтобы начать комментировать новую капитанскую форму, которая отлично сидит, но вот ни капельки не скрывает очевидную хромоту, когда его поражает внезапная и совершенно очевидная догадка…
— Стив, меня тут осенило!
— Только не это.
— Давай я сейчас попытаюсь сформулировать свое предположение тактично. У тебя что… обувь неудобная?
На этот раз Стив прожигает его взглядом и некоторое время хромает молча. В результате все-таки не выдерживает:
— Да, я дико стер себе пятку! Доволен, гений? Видишь, никаких проблем, просто легкое неудобство.
— Ну, — Баки пару мгновений смакует торжество собственной прозорливости. — Ты уверен, что все хорошо?
— Абсолютно.
— Может, тебя понести? — спрашивает так походя, словно таскает Стива на руках практически каждый день, и для них это совершенно обычная практика. Стив от всей души спотыкается, шипит от боли и одаривает Баки взглядом, полным негодования.
— Это ты сейчас серьезно или шутишь?
— Серьезно, конечно же. Нам нужно быть готовыми. Что если на нас нападут, а ты…
— Бак, — в десятый раз перебивает его Стив. — Давай без странных предложений. Я всего лишь натер пятку. Ты и сам должен прекрасно понимать, что это полная ерунда.
— Тебе больно. И чем официальнее ты пытаешься со мной разговаривать, тем мне это очевиднее. К тому же ты и сам должен прекрасно понимать, что я легко донесу тебя до нужной точки.
