— Да, но по мнению Стива, после моего ремонта уже нельзя будет.

Новый этап плана формулируется мгновенно.

— Давай я тебе все починю? Как профессиональный инженер. А ты меня за это накормишь?

Баки улыбается чуть шире.

— Если успеешь до возвращения Стива, я тебе даже диван собственноручно разложу. В отдельной комнате.

— По рукам!

***

Дело не в том, что Стив вдруг начинает вести себя, как неуклюжая бестолочь. Дело не в том, что ругается он при этом, как последний сапожник, хотя все окружающие почему-то свято уверены, что это совершенно против его правил, и Баки до сих пор недоумевает — откуда это заблуждение вообще взялось.

Дело не в том, что он легким движением руки роняет на пол добрых четыре десятка яиц разом. И даже не в том, что у чертовых яиц нет центра тяжести, поэтому убирать их с пола жутко неудобно.

Дело в том, что он все это делает нарочно.

— Просто признайся честно, что не хочешь готовить, — произносит Баки, раздраженно рассматривая прилипший к бионике желток.

— Честно признаюсь, что хочу, чтобы этим занимался ты, — у Стива очень честные синие-синие глаза и бесстыжие-бесстыжие руки, которые уже лезут Баки под футболку. И сопротивляться им очень тяжело.

========== О суровой романтике ==========

После миссии в Вашингтоне Стив сообщает Баки, что должен «кое-куда его сводить» с таким заговорщицким видом, что это предприятие имеет ноль процентов шансов закончиться хорошо.

— Стив, ты и креативные идеи — так себе сочетание. Мы точно не можем улететь вместе со всеми? — спрашивает Баки без особой надежды. В глазах Роджерса уже горит огонь энтузиазма, который не затушить никакими силами. Вызвать пожар гораздо проще.

— Потом, — Стив качает головой, садится на реквизированный из джета мотоцикл и протягивает руку. — Ну, поехали?

Баки вздыхает.

Стив гонит с уверенностью человека, который прекрасно знает дорогу и куда ему нужно попасть. Поэтому и нет ничего удивительного в том, что в какой-то момент они останавливаются в смутно знакомом районе.

— Ты здесь жил? — Баки вопросительно смотрит на Стива, тот как-то дергано кивает и с завидным упорством тащит его к пожарной лестнице. — Ты со мной поделишься грандиозными планами?

— Мы почти на месте.

Они забираются на крышу, где Баки зябко ежится под порывами холодного ветра. В позвоночник стальным жгутом впивается напряжение, что не так часто случается рядом со Стивом. И еще реже из-за Стива.

— Зачем ты меня сюда притащил? — голос звучит хрипло и недовольно, он и сам это слышит и не пытается скрыть. Ну, крыша. И довольно неприятные ассоциации.

— Ты не чувствуешь?

— Чувствую, что хочу отсюда убраться. И как можно скорее, — Баки разворачивается в сторону пожарной лестницы.

— Мы же здесь встретились, — Стив говорит чертовски спокойно и при этом настолько многозначительно, что Баки приходится сделать над собой усилие и остаться на месте. Чтобы не упустить нечто очень важное.

— Но не при самых приятных обстоятельствах. Мягко говоря.

— Я тут тебя впервые увидел.

— А я увидел тебя раньше через прицел винтовки! — Баки делает жест руками, изображая в воздухе эту самую винтовку. И замирает на мгновение. — Только не говори, что это романтично!

— Вполне. Ты сам говорил, что телячьи нежности — это не для нас. Вот, пожалуйста, крыша, с которой ты в меня целился.

— Роджерс, ты совсем долбанулся? — Баки устало трет пальцами переносицу. — И не в тебя я целился. О чем начинаю жалеть.

Он снова вздыхает. Стив все еще смотрит на него до невозможности многозначительно, как будто ждет, что до Баки вот-вот дойдет. Он отворачивается, снова натыкается взглядом на пожарную лестницу. На край крыши, с которого когда-то прыгал. Не знает, куда деть взгляд, смотрит вверх, где в небе над городом уже загораются первые звезды. Вспышка воспоминаний подсказывает, что с места, на котором они стоят, Стив когда-то кидал в него щит.

— Это самая долбанутая романтика, которую вообще можно придумать. Иногда мне кажется, что ты так легко смиряешься с моими… трудностями, потому что у тебя тоже с головой не все в порядке.

— Бак, пойми. Мы здесь встретились. Новые мы. Это крыша с видом на город, на будущее…

— Да-да, и еще на звезды. Это же все-таки крыша. — Баки качает головой. — Хорошо, если это такое свидание — где вся атрибутика? Плед, вино? Хотя бы завалящая корзинка для пикника?

— Телячьи нежности, — улыбается Стив, а затем снимает с себя куртку и кутает в нее плечи Баки. — Так сойдет?

— Сойдет. — Взгляд у Стива кошмарный — он настолько дорожит этим несчастным, перевернутым с ног на голову моментом, что легко можно потерять бдительность и тоже проникнуться. Суровой капитанской романтикой.

— Мы тогда не узнавали друг друга, а теперь можно целоваться, — у Стива теплые и нежные губы, настойчивые и собственнические движения, которыми он тянет Баки к себе.

— Просто я дорожу…

— Да понял я, чем ты дорожишь. — Баки наконец ухмыляется и качает головой. — Наверное, ты прав, нам только так и подходит. И романтичных мест прямо целая куча. Только если в следующий раз захочешь пригласить меня куда-нибудь на кладбище, все-таки предупреди, я хоть оденусь поприличней.

========== О ночной тревоге ==========

Баки тревожно.

Назвать точную причину своей тревоги он не может — наверное, дело во всем подряд. С ним такое часто бывает.

И Стив рядом, на соседней кровати, руку протяни — дотянешься. Но только вот непонятно, можно или нельзя. Не станет ли хуже.

Лежит спокойно, дышит ровно. Наверное, спит. А Баки не спится, хотя казалось бы — место идеальное.

Клинт предложил им перекантоваться — лучше слова и не подберешь — у себя дома, и это чертовски щедрый жест с его стороны. Такой, что непонятно, как его за все это отблагодарить. Но об этом можно подумать попозже.

Он поднимается на ноги — очень тихо, проскальзывает за дверь и спускается со второго этажа, стараясь не перебудить весь дом. Лестница такая скрипучая, что тут понадобится высокий уровень мастерства. Ну, или придется утром выслушать подобающее количество комментариев Уилсона, адресованных его легендарной грации.

Баки ухмыляется, преодолевает последние ступеньки и замирает.

Не только ему не спится этой ночью, не только его тянет на улицу. Дочка Бартона — Лила — стоит у двери с таким решительным выражением лица, что тут же становится ясно: она вполне готова открыть дверь и нырнуть в ночную темноту.

— Ты чего? — тихо спрашивает Баки, потому что видит: дело серьезное, и в отличии от него, девчонка свою проблему сформулировать явно сможет.

Она поворачивается к нему и смотрит практически сердито, потом вздыхает, очень печально — как только дети и умеют, когда начинает рушиться их мир.

— Я забыла кое-что у колодца. Мама меня убьет.

Баки кивает. Он прекрасно понимает, что у девочки есть причины топтаться тут посреди ночи, но уточняет, просто на всякий случай:

— А утром забрать нельзя?

— Нет. — Лила качает головой и снова смотрит на него сердито. — Там же роса и дикие животные. Испортится.

В наличии диких животных Баки очень сильно сомневается, а вот роса — пожалуй, аргумент.

— Ну, тогда пошли к колодцу. Одевайся.

— Ты что! Это же колодец! — сообщает ему Лила громким шепотом и округляет глаза. Но все-таки тянется за курткой. — Там очень опасно. Потому что страшно.

— Ну, мы быстро. — Баки пожимает плечами. — Никто и не заметит.

— Я думала, ты умнее, — сообщает ему девочка, и в ее голосе слышно глубокое разочарование. — Возьми нож. — Она кивает на кухонный стол, на котором лежит тесак для разделки мяса.

Баки качает головой.

— У меня есть нож.

— Возьми еще. Мы же идем к колодцу. — Девочка смотрит на него так серьезно, что приходится все-таки прихватить с собой кухонное убожество. Местность-то она знает лучше, и, может, про диких животных не выдумывает. Кролики там, мало ли.