Юрий Смирнов Астра © Смирнов Ю., 2021 © Кустовская М., иллюстрации, 2021 © ИД «Городец», 2021 10 Обыкновенное чудо Они познакомились в девятьсот тринадцатом. Она – курсистка Коровина, Он – биолог (да и этнограф) Лядов. Люди широких и честных взглядов, Они сразу же оказались в меблированных комнатах, Где и стали друг другу крестом и короной, Птицей и небом, Золотым самородком и кварцем. Он обнимал всем своим телом Всё её тело На будто бы приличном матраце, Он ей шептал: Вот в четырнадцатом я вернусь Из Тибета, я спущусь с Тянь-Шаня, Я взлечу с гор Памира орлом одноглавым И мы займёмся с тобою главным. Но сейчас мне надо увидеть Лошадей Пржевальского, Дромадеров Семёнова, Хамелеонов Миклухо-Маклая. Я буду вечно любить Вас, Аглая! Я буду вечно любить Вас, Николенька. (Хотя так надоело быть приживалкой В доме под чёрными клёнами) Потом было много всего. Письмо из Западной Индии. Письмо из Восточной Турции. Он не вернулся к ней в годы войны, Не искал её в революцию, Позабыл о ней в дни разрухи и голода. Он ещё выглядел относительно молодо И всё думал о продолжении рода Лядовых, О наследнике по мужской линии. Но, скорее, чтобы не тронуться разумом В мире боевого и трудового оргазма И красного кровяного инея. Коровина его не забыла и злилась. Будто жизнь у неё жизнь украла. Только раз, на работе, Поднялась из подвала, Выпила, крепкое чёрное закурила, И прочла его имя в свежих расстрельных списках. Тут же вспомнила, как он брал её за загривок, Целовал чем-то небесно-синим, И называл нежно крыской. Улетела сквозь потолок в бесконечную высь. И простила. А ему в это мгновенье (Чудное и остановись) Заменили расстрел высылкой. Выдох После тайфуна жизнь на острове слаще, Потому что живых стало меньше, И каждая песня в сжавшемся круге Громче, Каждый танец в венке Из убитых и раненых листьев Ярче. Помнишь Марту? Она не успела укрыться в землянке. Я увидал, как она летела Наперегонки с бамбуковым шпилем церкви И хохотала. Хотя это мог быть смех ветра. А близнецов, рыбаков, охотников на корифену, Помнишь? Вон их головы в снова тихой лагуне. Наши акулы по какой-то причине Съедают тела, но головы оставляют. Можно спросить у миссионера, Но он, к сожалению, просто исчез. Испарился, как влага цветка На рассвете. Будем считать – это чудо. Как он говорил – вознесение. Будем молиться его беззащитному богу. Наш – недостоин гимнов и плясок. Встающий из океана. Огромный. Сторукий, стоглазый, клыкастый. Он смеётся над нами. И убивает. Он дал нам рыбу, батат и кокосы. А теперь мы как бы платим проценты. А этот – жалеет. Гладит по голове. Говорит с нами, правда, со странным акцентом. Считает в уме. Остров, Мой остров любви, Оставайся спокойным. Передавай позывные. У те алофа йа те ойе фафине лаги. Аида
Он подошёл к ним Один Без оружия. Сказал, сегодня ещё работайте, Этот день – мой подарок, А завтра здесь встанут мои люди. Вы уйдёте Или станете моими людьми. Или будете мясом для псов, Моих боевых ассирийских псов, Я ещё не успел их завести. Я вышел сегодня Из вавилонского плена. Вы всё правильно поняли? Верно? Повторить? Это было у входа в «Еврогриль» Они даже не вызывали бойцов. Посмеялись. Тебе дать лавэ на раскрутку, бродяга? Он морщил череп, И под чугунной крышкой Уже поднимались тёмно-зелёные стяги И полыхал первый сигнальный костёр. Для лоха не характерен животный стрём. Лох покупает золотую монетку, Лох трёт монеткой тайную лотерейку. Лох бы увидел, как его баксы Превращаются в бундесмарки, А потом – в куклу Из нарезных «киевских ведомостей». Если бы не бил себя об асфальт Всем лицом, Превращаясь в говяжий фарш И мешок суповых костей, Из кулинарии прежней, советской. Как говорил Исус Навин «Пусть остановится солнце И я дам Ханаану пизды. Они, блять, не отвертятся» Ни в одной из газет того мира Не было репортажа о эпической битве, Когда триста вилланов, Бровары и Фастов, Лесной и Отрадный, С гнусавой молитвой И хриплым боевым кличем, На ходу выпрыгивая из электричек С телескопами и слепыми ножами, Уничтожили армаду кидал и тупую охрану. И вчерашний лох, Отирающийся у цирка С глупой мыслью выпросить хоть децл Денег, Вдруг увидел, как выглядит Моментальное возмездие. Восемь трупов и две больницы поломанных. Сходка герцогов и вынесение приговора. Смех героя И последовавшая приговора отмена. «Я вчера вернулся из вавилонского плена И теперь здесь будет моя планета» Его грохнули до конца лета. Он воскрес, Но это иная совсем кабалетта. |
