Пьеру макет понравился. Он исправил пару ошибок. Конечно, я самонадеян. А кто не самонадеян в 20 лет?

Сегодня я отправился на пробы Натали. Она снималась для какой-то рекламы духов и мне стало интересно.

Натали безумно красивая девушка. И объектив ее любит. Я с интересом наблюдал за процессом съемок. Никогда не был по ту сторону.

Не знаю, чего она комплексует постоянно. Красивая, одаренная, умная. А она вечно находит себе проблемы.

После съемок мы поехали домой. На днях я хотел вернутся в Россию. Не потому что я скучал, хотя, наверное, отчасти так оно и было. Я скучал. Хотя это чувство мне не свойственно. Я не патриот. И настоящей родиной для меня стала Франция. И тем не менее я скучаю по России.

Хотелось бы когда-нибудь взять с собой Натали. Показать ей дом, озеро, да вообще все. Только боюсь она не поедет.

Домой мы приехали почти в полном молчании. Она ведет себя отстраненно и убрала руку, стоило мне ее коснутся. Почему она холодна? Что снова происходит между нами?

Ей дается реабилитация тяжелее, чем мне. Она знает, что будет дальше. Знает, что не смотря на мое присутствие, не смотря ни на что, она знает, упадет.

Почему? Потому что тропа знакомая. Потому что по ней она уже ходила. Потому что справиться с этим в одиночку невозможно. Дело лишь во времени.

За ужином сидит, уставившись в одну точку. Пьер равно как и Сара нервничают, когда Натали требует налить себе вина.

– Хм. Пойдем может прогуляемся? – предлагаю я и не верю в её согласие.

Но она соглашается. Робко подает мне руку и на в тот момент, когда наши пальцы переплетаются между собой, мы оба чувствуем, не все потеряно. Не мы потеряшки.

Мы не спеша гуляем возле дома. Я срываю пару неизвестных цветов и дарю ей.

Натали хохочет. Оказывается, это какой-то редкий вид и трогать их категорически нельзя. Я не разбираюсь во всех этих тонкостях. Странно, но мой промах поднимает ей настроение. Девушка касается моей руки и от ее взгляда мое сердце делает сальто в грудной клетке.

Нестерпимохочется прикоснуться к ней. Жажда прикосновения сильна настолько, что я сжимаю пальцы в кулаки до онемения. И растерянно улыбаюсь.

Мир настолько огромен, а я в нем не могу найти себе места. Мне 20 лет и за это время я ничего не добилась. Кроме конечно его. Он безукоризненно ведет себя, курит часто и лишь мне одной известно почему. Мы оба до дрожи похожи. Я люблю его и боюсь, признаться. Боюсь нарушить хрупкое равновесие между нами. Во мне всегда мало смелости. Кроме убийства самой себя. Тут я лидер. И отчаянно я не хочу тянуть его за собой.

Я знаю, кончу плохо. Это аксиома моей жизни. И отчего только он видит во мне что-то хорошее?

Даже сейчас сидя с ним рядом и смотря телевизор в уютной домашней обстановке, я думаю о том, как неплохо бы смотрелась в моей руке бутылка чего-то не слабоалкогольного. Напиться и забыться. Нет. Вместо этого я улыбаюсь. Вечером на моих бедрах появятся пара новых шрамов. Но сейчас я улыбаюсь. Алекс потягивается и закидывает руку на спинку дивана. Еще мгновение и он меня обнимет. И мое сердце разорвется.

Я не помню точное количество мужчин в своей никчемной жизни. Не помню лиц, ни тем более имен. Да и к чему они? Теперь если мне суждено вернутся на ту скользкую и противную дорожку, я буду представлять лицо Алекса. Мы не говорили на эту тему.

Отчего-то кажется, он единственный якорь, удерживающий меня на плаву. Я часто пытаюсь вспомнить как я стала такой. Ведь с самого детства меня любили, лелеяли. Какой винтик во мне сломался? Что сделало меня такой? Зачем ему я?!

Сара присоединилась к нам, влетев в комнату ураганом. Нашему отцу не повезло с дочерями. Одна спит с кем попало, другая предпочитает не связываться с мужчинами. Изначально я испытывала ревность, видя их с Алексом нежную дружбу, а теперь понимаю, уйду, Сара его не бросит, он заменит ей сестру. Ее странную чокнутую сестру.

Вот сейчас они хохочут над очередным комедийным сериалом. А я греюсь в их улыбках и смехе. Смешные.

Как я хочу впиться в его губы со всей тоской и отчаянием. Не позволять им дарить улыбки собственной сестре. Шла бы она к себе. И побыстрей.

Нет. Куда уж там. Парочка продолжает ржать как стадо коней на выгоне. Красноречивые взгляды остаются без ответа. Я ее сейчас ударю.

Наконец мне надоедает и я наглею, усаживаюсь к Алексу на колени, обвив руками шею.

Веду себя как ребенок, судя по укоризненному взгляду Сары. Плевать. Шла бы к себе! В конце концов!

– Сара, тебе не хочется пойти куда-нибудь?

– Это, например? – парирует Сара.

О, какая ты тупая!

– К черту! Иди к черту! Брысь!

Сара хохочет. Она издевается надо мной!

И самое зазорное, что Алекс вторит ей заразительным смехом, не забывая прижимать меня к себе. Жаль, нельзя провести на его коленях целую жизнь.

Вскакиваю и убегаю в свою комнату, крайне смущенная собственным поведением.

Засыпаю в слезах, давая волю истерике. Слышу его шаги возле своей двери и впиваюсь в подушку, борясь с желанием открыть дверь и затащить его в кровать, не давая возможности отдышаться и с желанием оттолкнуть его навсегда от себя. Пусть он уйдет! Пусть останется! Боже мой…

Наутро я не помню истерики, привычно крашусь после душа и спускаюсь вниз, как раз к завтраку.

Дома никого нет. Папа и Алекс уехали на работу, Сара как очевидно умчалась на учебу.

Я одна. Выпив чашку кофе, думаю, чем заняться.

Особо ничем заниматься не охота. Бреду в комнату Алекса. Идеально заправленная постель. Открываю шкаф. Почему-то мне думается, Алекс воспитывался в детском доме. Его комната безлика. Нет ни одной детали, за что можно зацепить взгляд, к чему придраться. У него нет личных вещей? Блокнот, записная книжка? Моя комната напоминала свинарник. Сброшенные колготки на спинке стула, недопитый чай на столе… А здесь пустота. Пустота и безликость.

Здесь нет моего Алекса. Я ухожу из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. И при этом натыкаюсь на него самого.

К ее странному поведению легко привыкнуть. Я вел себя не лучше, разве что тактичнее.

– О, ты вернулся? – мило прощебетала Натали, старательно отводя взгляд.

– Да, привет. Заскочил пригласить тебя вечером на ужин. Твой папа ужинает с партнерами и хочет взять нас с собой. Пойдем?

Я ожидаю отказа. А она неожиданно соглашается.

– До вечера? Ужин в семь. Я буду дома часов в пять. Хорошо?

Девушка снова пожимает плечами и кивает. Я внимательно изучаю ее лицо и не нахожу признаков насмешки. Что ж.

Ровно в семь на мне привычная рубашка и брюки. И Натали спускается по лестнице и у всех присутствующих буквально отвисает челюсть, в том числе и у меня. Девушка ослепительно красива. Невозможно. До боли в легких.

Протягивает свою изящную ладошку и наши руки привычно сплетаются между собой. За весь вечер мы и слова не сказали друг другу. Я стараюсь поддержать разговор за столом, потому что это важный ужин в моей карьере. Пьер одобрительно кивает при моих ответах. Натали неторопливо пьет воду, а потом просит разрешения выйти из-за стола.

Не выдержала, пошла курить. Ей скучно при деловых разговорах. В этом вся Натали. Она не станет делать что-то против воли. Даже для поддержки. Не стал искать ее. Когда ужин закончился, девушка уже давно уехала домой, я вернулся домой в гордом одиночестве.

Сам курю сигарету за сигаретой и долго не могу войти в дом. Смотрю на свет в ее окне и размышляю о жизни. Когда я успел завязнуть во всем этом? В отношениях, которых не хотел? Среди людей, мне незнакомых? Не проще вернуться домой? Сдаться? Ведь я всегда могу вернуться. Меня там ждут. Я знаю. А что ждет здесь?

Выпускаю дым колечками.

– Ты чего тут? Пойдем, мне нужна твоя помощь, – девушка моей мечты бесцеремонно врывается в мысли и зовет за собой. Тушу окурок и иду за ней.

Интересно, каково черта ей надо?