роться за право участия в Уимблдоне в предварительных квалифика-
ционных матчах. Как правило, такие игроки выбывали в первом или
втором круге и лишь изредка добирались до одной восьмой финала.
Последним, кто после квалификационных игр с первой попытки дошел
до четвертьфинала турнира Большого шлема, был как раз Уэйн Лонг-
ли, тогда еще семнадцатилетний, на Открытом чемпионате Австралии
девять лет назад. Сам Уэйн воспринимал это тогда как чудо, да и в
том четвертьфинале был вчистую разгромлен тогдашней третьей ра-
кеткой мира Майклом Голдсмитом. И вот теперь этот никому до сих
пор не известный и не подававший особых надежд двадцатилетний
египтянин превзошел его достижение, выйдя в финал Уимблдона, са-
мого сложного из турниров Большого шлема. Победы Хамада в первых
двух турах над малоизвестными, хотя и стоявшими значительно выше
его по рейтингу игроками, никого особенно не удивили. О нем стали
говорить лишь после того, как в третьем круге он выиграл у деся-
той ракетки Отто Хансманна, хотя и этот результат воспринимался
скорее не как его победа, а как досадное поражение Хансманна,
обусловленное полученной им накануне на тренировке травмой ноги.
В четвертом круге Хамад победил Виктора Березина из России, и это
уже расценивалось как сенсация, но не слишком крупная, поскольку
перед этим русский в упорнейшем пятисетовом поединке переиграл
одного из фаворитов, 5-ю ракетку Роберта Фримена, а также высту-
пал в парных соревнованиях, после чего в матче с Хамадом еле пе-
редвигался по корту и часто ошибался в простейших ситуациях. Сло-
вом, выход Анвара Хамада в четвертьфинал представлялся чистой
случайностью, и ни у кого не было сомнений в том, что 4-я ракетка
мира австралиец Патрик Роксбург без проблем расправится с ним.
Однако то, что случилось в их матче, было совершенно необъяснимо.
Роксбург легко выиграл два первых сета с одинаковым счетом 6:2 и
вел 4:1 в третьем, но тут Хамад, игра которого выглядела совер-
шенно невыразительной, вдруг преобразился. На протяжении этого и
последующих двух сетов он буквально творил чудеса, вытягивая со-
вершенно безнадежные мячи на глазах у собравшихся уже было ухо-
дить зрителей и растерянного Роксбурга. Более всего потрясала
скорость, с которой египтянин внезапно начал перемещаться по кор-
ту. Просматривая видеозапись того матча, Уэйн с удивлением отме-
чал, что просто физически не смог бы так бегать, даже будучи аб-
солютно свежим, не говоря уже о четвертом и пятом сете... Итог
матча был ошеломляющим - три последних сета Хамад выиграл 6:4,
6:3, 6:1. На послематчевой пресс-конференции оба игрока выражали
удивление этим результатом. Хамад, улыбаясь и, казалось, до конца
не веря столь невероятному успеху, смущенно говорил, что сам не
понимает, почему он вдруг заиграл так здорово, а усталый и рас-
строенный Роксбург, отдавая должное блестящей игре и воле к побе-
де, проявленной соперником, пожаловался на сильную боль в спине и
непонятное нарушение координации, начавшиеся у него как раз в ре-
шающий момент третьего сета при счете 4:2 в его пользу.
Через день состоялся полуфинальный матч Анвара Хамада с Мар-
тином Нильссоном, второй ракеткой мира, прошлогодним чемпионом
Уимблдона и главным конкурентом Уэйна Лонгли. Еще с самого начала
турнира Уэйн рассчитывал на то, что в финале ему придется встре-
титься именно с Мартином, и объективно оценивал шансы Нильссона в
быстрой игре на травяных кортах как несколько предпочтительные. В
случае победы над Уэйном Нильссон выходил на первое место по рей-
тингу, и их принципиальная встреча должна была стать украшением
турнира, но... Выигрывая у Хамада в первом сете 5:4 Нильссон, до-
гоняя посланный в угол корта мяч, неожиданно оступился и упал.
Обычный игровой эпизод, встречающийся во многих матчах и вызываю-
щий оживление на трибунах, за исключением того, что на этот раз
Нильссон так и не встал. Его унесли с корта на носилках, и через
пять минут было объявлено, что из-за травмы ахиллова сухожилия он
не сможет продолжить матч. Таким образом, в финал вышел Анвар Ха-
мад, и это было невероятно, а с учетом того, что трое его сопер-
ников накануне или во время игры с ним получали травмы, просто
непостижимо и в определенной степени несправедливо. Разумеется,
обвинять в этом самого Хамада не было ни малейших оснований, да и
вообще он вел себя на корте безукоризненно - никогда не ругал-
ся, не швырял ракетку, не спорил с судьями и извинялся перед со-
перниками после случайно выигранных розыгрышей, когда мяч после
его ударов задевал трос и нехотя переваливался на чужую половину
площадки. Такое поведение было редкостью среди современных тенни-
систов, и тем не менее после травмы Нильссона он покидал Цент-
ральный корт под неодобрительный гул и свист болельщиков, на фоне
которого были отчетливо слышны оскорбительные выкрики. Казалось
бы, Уэйн Лонгли должен был быть доволен таким подарком, но даже в
глубине души он не испытывал удовлетворения. Мартин Нильссон был
его другом, одно время они даже вместе играли в паре и выиграли
