Что-то ему сегодня не работается: один и тот же документ пятый раз перечитывает. Сергей вспомнил, что собирался позвонить Наталье, чтобы уличить жену во лжи. В том, что Нина солгала ему, он нисколько не сомневался. Вот, кстати, и появилась неплохая мысль, что сказать подруге жены по телефону. Он снял трубку аппарата прямой связи со своим заместителем и партнером:

– Игорь Александрович, зайдите ко мне, пожалуйста, когда освободитесь.

Конечно, Игорь быстро нашёл для него минутку. Какое счастье, что у него есть Игорь! Одному было бы намного тяжелее. А так всегда есть на кого опереться, кому довериться.

– Привет, Сергей! У тебя какие-то проблемы? С контрактом? Или дома? – Игорь, как всегда, спокоен и деловит. – Что-то неважно выглядишь, позвонил бы с утра, да и остался дома. Сегодня никаких серьёзных встреч не намечается, а всё остальное подождёт. Может, со здоровьем не всё ладно?

– Да нет, просто плохо спал, бессонница одолела. Теперь уже в порядке. Ты мне вот что скажи. На что у нас теперь охотно идут в театр? Или на кого? Извини, что отвлекаю, но очень нужно.

– На Житинкина ходят. Режиссёр такой, если ты не в курсе. Или в «Школу современной пьесы». Или мюзиклы вот, к примеру, все посещают. Кстати, плюнь ты на этот проект, – посоветовал Игорь, взглянув на документы на столе, – я тут кое-что набросал, окончательный вариант контракта сам подготовлю.

– Спасибо. Без мюзикла пока обойдемся, давай на первый случай Житинкина. Могу я рассчитывать на пару билетов?

– Не вижу особой проблемы. Кажется, завтра как раз дают «Портрет Дориана Грея». Светлана узнает и закажет в лучшем виде.

***

Теперь можно и Наталье звонить. С четвертого сигнала в трубке отозвалась Наталья в привычной для неё манере:

– Вас слушают!

– Привет, Наташа! Сергей Кириллов, если не узнала. С приятным деловым предложением, – скороговоркой, чтобы не дать Наталье разразиться пространной речью.

– Привет, привет. Ты меня просто заинтриговал. Давай выкладывай, а то скоропостижно скончаюсь от любопытства. А ты отвечать будешь, – это было необычайно лаконичное для мадам Соловьевой вступление, чего он и добивался.

– Тут два билета есть на «Дориана Грея». Для тебя и Нины. Если, конечно, ты здорова и свободна. Прости, хотел сам пойти, но вот так удачно сложилось для вас с Ниной, что меня дела совсем за жабры взяли.

– Я, конечно, как всегда, немного нездорова. Но для Ниночки и искусства всегда свободна и бодра, – с пафосом продекламировала Наташка. – К тому же мы с Ниной так давно не виделись…

Дальше Сергей уже не слушал. Вот оно, ради чего забор ставили. Он услышал именно то, что хотел. Вернее ожидал. Для этого и билетов не жаль, тем более, что не ему с ними суетиться. Да и Ниночкины планы он спутал, чему теперь весьма злорадно радуется. А ей скажет, что не смог дозвониться, поэтому в последнюю очередь и сообщает. Пусть сама выводы делает.

Нина сидела перед зеркалом и рассеянно накладывала макияж, как обычно перед выходом из дома. Неважно, куда нужно было идти, без косметики и хороших туфель женщина не должна выходить даже на лестничную площадку. С чего это Сергей утром так взбесился из-за паршивой книжонки? Ну не Шекспир, конечно, а он-то сам что читает, кроме Акунина? Чем «Великие отравители» хуже Фандорина? Конечно, сама бы она эту книжку не купила. Просто увидела у Игоря в кабинете, когда в последний раз заезжала к Сергею в офис.

– Кто-то из клиентов оставил, – сказал Игорь, заметив у неё в руках книгу. – Второй месяц валяется. Хочешь, возьми, почитай. Занятная, кажется, вещичка. У меня все равно времени нет, успеваю только журналы специальные просматривать. Только то, что по работе нужно, читаю.

Нина сунула книжку в сумку, решив и в самом деле почитать на досуге.

А кстати, кто этих самых отравителей написал, что-то и не припомнить? Пойти, что ли, посмотреть? Да нет, неохота. Нина в шестой раз провела кисточкой по правому веку. Да и яды какие-то все одни и те же, ничего нового, интересного автор не сообщает: стрихнин да цианид. Есть же ещё и растительные яды, и пищевые. Одни поганки чего стоят! Определённо сама Нина и то интереснее бы написала. Только порыться бы в архивах. Благо времени у неё сколько угодно.

Готовить вот в кои-то веки решила научиться, а Сергей посуду швыряет, вместо того, чтобы попробовать и похвалить. Наверное, всё дело в Сашиной записке, которую она так небрежно оставила на тумбочке возле кровати. Ну не научилась она прятать компрометирующие письма от мужа. Потому, что до сих пор их ещё никогда не было. А он, наверное, умеет прятать любовные записки. Или уничтожает сразу по прочтении. И верно, зачем ему их хранить, сентиментальностью Сергей никогда не отличался. Хотя, может, зря она что-то подозревает, просто ему нечего скрывать. Кисточка на мгновение замерла, Нина задумалась. Затем вздохнула и аккуратно положила кисть на место. Нет, не может же он жить одной только работой, ведь между ними стена уже не первый год. Да и с чего бы он тогда по телефону бросил эту фразу про развод, который почему-то невозможен. Ему-то терять нечего, это у неё ничего нет, кроме квартиры и дачи. Всё, что осталось ей от отца. Ах, ещё ведь есть акции, в которых она, правда, мало что смыслит, но можно с кем-то проконсультироваться. Только сделать это как-то похитрее, чтобы Сергей опять не взбесился.

И все-таки, что означала та фраза: «Развод абсолютно исключен, я уже об этом думал»? А как он сразу перевёл разговор на заказы и всякие там конструкции, когда она вошла. Как неловко всё для неё складывается! Именно тогда, когда появилось хоть что-то хорошее в жизни, кроме этих дурацких любительских спектаклей! Хотя почему они дурацкие, если благодаря им её не забыли. И с Сашей она познакомилась на спектакле в клубе железнодорожников. Жизнь стоит борьбы, особенно когда есть, ради чего стараться. Она ещё многое может, зря Сергей считает её такой наивной и никчемной дурочкой. Тем хуже для него. Нина скорчила злую гримасу и погрозила зеркалу кулаком: злоба портит лицо, на нем всегда должна быть таинственная полуулыбка. И для друзей, и для врагов.

***

Тамара Васильевна Полянская услышала звонок в тот момент, когда начала заваривать чай. Она поставила маленький фарфоровый чайничек на стол, бросила полотенце в красных маках на табуретку и поспешила в прихожую. Заглянув в дверной глазок, удовлетворенно кивнула и завозилась с замками. Она уже давно жила совершенно одна и никогда не забывала закрывать дверь на два замка, из которых один, совсем старенький, в последнее время стал барахлить. Непременно нужно пригласить слесаря, чтоб посмотрел. Или даже новый поставить. Но на этот раз, к счастью, обошлось, капризный замок легко открылся. Тамара Васильевна откинула цепочку и впустила в квартиру гостью, державшую в правой руке изящную чёрную сумочку, а в левой – небольшой круглый торт.

– Тамуся, как я рада наконец-то тебя видеть, – пропела Ниночка уже с порога, наклоняясь, чтобы чмокнуть Тамару Васильевну в щёку.

– Зато я так огорчена при виде твоей кислой физиономии, что даже забыла на минутку про свой любимый радикулит, – привычно проворчала Тамара своим тёплым домашним голосом. – Опять с Серёжей повздорила? Впрочем, потом расскажешь, пойдём на кухню, чаем тебя напою. Как на улице, холодно?

– Да нет, не холодно, сыро, пожалуй. И грязно. Ой, ну вот, я уже тебе тут наследила, – всплеснула руками Нина, снимая закрытые туфли на низком каблуке в маленькой, тесной прихожей старой приятельницы.

– Ничего страшного, вытру. Давай проходи на кухню-то, проходи.

Так уж повелось, что с самого раннего детства Нина называла Тамару Васильевну, добрую знакомую отца и тогда ещё молодую актрису, Томочкой или Тамусей. Теперь приятельница уже начала отсчитывать седьмой десяток, да и «милой девочке» Ниночке далеко за тридцать. Точнее, без немногого сорок.

Именно благодаря Тамаре Нина выбрала актерскую судьбу, да вот распрощалась с ней раньше времени, осев дома в качестве домохозяйки, правда, не слишком способной.