Не оглядываясь и не останавливаясь, человек быстро двигался по узкой звериной тропке. Глаза с трудом различали её в порыжевшей, намокшей от осенних дождей траве. Колючий кустарник цеплялся за одежду, словно пытаясь удержать его, остановить, не пустить дальше. Чахлые деревца, обречённые прозябать здесь, внизу, без солнечного света, хлестали тонкими ветками по лицу, осыпали пожелтевшей листвой. Где-то вверху, в густом еловом пологе, закрывавшем тускло-серое, без малейших проблесков солнца, небо резко и тоскливо крикнула птица. Ярким пятном в жёлто-коричневом однообразии осеннего леса мелькнула рябинка.

Тропка исчезла, но человек продолжал свой путь, продираясь сквозь заросли можжевельника. Поваленный ствол, бывший когда-то могучей и высокой елью, преградил дорогу, и путнику пришлось свернуть немного в сторону. Новые туфли, купленные в дорогом магазине, давно промокли, но он словно не замечал этого, хотя грязь, налипшая на подошвы, мешала идти быстро.

Наконец он остановился. Впереди, в просвете между расступившимися лесными исполинами, насколько хватало глаз, расстилалось болото. Над буроватой поверхностью клубились клочья густого тумана, они сбивались в причудливые фигуры то здесь, то там над потемневшими островками ещё зелёного хвоща, пожухлым папоротником, яркими пятнами кустиков клюквы с горящими кое-где ягодками. Тишина казалась обманчивой и зловещей: вот-вот прервет её чей-то крик, полный ужаса. Крупные звери и люди старались обходить эти места стороной. Стоит лишь нечаянно ступить на зыбкую поверхность между кочками, покрытыми узорчатым мхом и пламенеющими поздними ягодами – и ничто уже не спасет от неминуемой страшной смерти в чёрной трясине.

Человек неловко переступил затекшей от холода и сырости ногой, под каблуком резко хрустнул сучок. Он негромко чертыхнулся, с кочки поодаль с криком поднялась крупная птица. И вновь тишина.

Глядя на бескрайнюю мёртвую топь, он думал о том, что привело его сюда, в это глухое, гиблое место. А ведь всего лишь полгода назад он считал себя везунчиком, этаким «любимцем судьбы». У него было всё: прекрасная квартира в центре столицы, любимая женщина, собственный бизнес, приносивший хорошие доходы. И вот всё внезапно рухнуло, а он даже не заметил, как беда подобралась к нему. Словно осторожный хищный зверь, подкрадывающийся к безмятежно спящему в лесу человеку. Неужели он сам во всем виноват?

За спиной опять послышался протяжный птичий крик. Он обернулся, посмотрел на мрачный осенний лес. Вернуться туда, где он был когда-то счастлив? А стоит ли? Не зря говорят, в одну реку дважды не войдёшь. Да и ничто уже не ждёт его там.

Он шагнул вперёд, сделал ещё шаг, наступил на покрытый зелёной травой бугорок, и тот вдруг закачался под его ногами. Почва, казавшаяся твёрдой, вдруг зашевелилась и стала медленно уходить вниз. С усилием он выдернул ногу, сделал ещё несколько шагов и внезапно почувствовал, что увязает в трясине. Потянулся к торчавшему впереди сухому деревцу, попытался ухватиться за ветку, но она с хрустом обломилась. С головы слетела кепка. Ноги все глубже уходили в зыбкую почву. Он поднял голову вверх, но не увидел там ничего, кроме серого неба, покрытого грязными клочьями облаков, и шевелящихся от ветра еловых лап. «Неужели больше ничего не будет, ни этого неба, ни деревьев, совсем ничего?» – тоскливо подумал он.

Сергей вырулил на Ленинский проспект, в памяти опять всплыло воспоминание об утренней ссоре с женой. Он ярко и отчётливо представил её бледное красивое лицо, покрывшееся красными пятнами, горящие ненавистью глаза.

Начало ссоре положил он сам. Резко и грубо спросил у Нины, что она делает на кухне в такое раннее время. От неожиданности она выронила чашку с кофе. Маленькая фарфоровая чашечка разбилась вдребезги, кофе густой коричневой лужицей растёкся по полу.

И в самом деле, зачем-то она ведь встала в такую рань, сварила ему кофе, чего никогда прежде не делала. Ни разу за всё время их совместной жизни. Вот с его стороны, особенно в первый год после свадьбы, такие порывы случались нередко. По выходным он приносил ей кофе в постель. Тогда ему было приятно доставлять жене это удовольствие, и она счастливо улыбалась ему восхитительной улыбкой, растиражированной повсюду глянцевыми афишами. Но это было так давно! Тогда она казалась счастливой и веселой, его молодая жена, да и он был совсем другим. С тех пор прошло почти десять лет. От прежних отношений не осталось и следа. Видимо, они никогда по-настоящему не любили друг друга. А может, просто совсем разные люди. У каждого свой мир, недоступный и неинтересный другому. И ни из нх один не хотел поделиться этой своей отдельной вселенной.

Даже после того, как Нина оставила театр, а произошло это через два года после свадьбы, она осталась верна всем своим прежним привычкам. Как и все актрисы, спать ложилась поздно, поздно и вставала. Варить мужу по утрам кофе, готовить завтрак – ей и в голову не приходило. Да и зачем, если это без труда делала Марья Егоровна, старая домработница семьи Арбениных и няня Нины. Она появилась в доме родителей Нины много лет назад и за долгие годы стала членом их небольшой семьи. Полгода назад старушка умерла, и теперь Сергей сам готовил себе завтрак, обычно состоящий из пары бутербродов и чашки растворимого кофе.

И почему-то именно сегодня утром Нина выразила неожиданное желание сварить ему кофе. Встала ни свет, ни заря – ради чего? Совершенно необъяснимое для госпожи Арбениной желание! Впрочем, если посмотреть на это в свете последних событий, то всё станет понятным.

В понедельник в семь вечера Сергей вышел из офиса и не спеша поехал домой. Точнее, домой-то он должен был попасть позднее, сначала нужно было выбрать подарок для Вики. Скоро у неё день рождения, хотелось порадовать девочку чем-нибудь необычным.

Накрапывал мелкий осенний дождь. Сергей вышел из машины и раскрыл зонтик. Обшарил окрестные ювелирные и парфюмерные лавочки, но так ничего и не выбрал. От бесплодной суеты он вдруг остро почувствовал, что страшно голоден. Нужно было непременно где-нибудь поужинать. После смерти Марьи Егоровны запах домашней еды, похоже, навсегда выветрился из их квартиры. Нина привычно берегла фигуру, и он плохо себе представлял, чем она питается в его отсутствие. По вечерам она вообще не ела и в кухню не заходила. Для него в холодильнике лежали пельмени, дорогие копчености и сыры для бутербродов на скорую руку. Конечно, можно заехать к Вике, уж там-то всегда найдется что-нибудь аппетитное на ужин, но сегодня у неё какой-то важный зачет, и ему не хотелось мешать девушке.

Сергей вспомнил о маленьком уютном ресторанчике на Никитском бульваре, обнаруженном неделю назад. Небольшой зал с приглушенным освещением, тихая музыка, немногочисленные посетители. А главное – нехитрая, но очень добротная кухня. До ресторанчика совсем недалеко, и Сергей решил пройти туда пешком, а потом вернуться к машине.

Намереваясь сократить путь, он свернул с Нового Арбата и оказался в безлюдном переулке. Старинные особняки, теснившиеся вдоль узкого тротуара, были густо заселены офисами, в это время уже закрытыми. Все ещё озабоченный проблемой подарка для Вики, Сергей шёл, не глядя по сторонам. Внезапно сзади раздался визг тормозов. Он обернулся и мгновенно отскочил в сторону. Прямо на него неслась машина, за рулем сидела женщина. Автомобиль вильнул влево, едва не задев столб, за который схватился Сергей, окатил тротуар фонтаном брызг из грязной лужи и унёсся прочь.

– Пьяная, что ли, дамочка-то? – вопрошающе просипел рядом чей-то голос.

Сергей обернулся и увидел интеллигентного старичка с внушительным портфелем в руках. Тот сердито стряхивал грязные капли со своего пальто огромным белоснежным носовым платком.