— Ты не пойдешь на похороны? — тихо спросил он утром, стараясь не заострять внимание на том, как сильно бьет по голове звук стучащих по чашке зубов. Артура всего трясло.

— Пойду. Какой у меня выбор? — нехотя ответил он, поставив чашку на стол. Не хотел он никуда идти.

Люциус искренне его понимал. Когда умер отец, он тоже не хотел видеть его мертвым, не хотел признавать, что его больше никогда не будет рядом, и даже после похорон многие месяцы думал, что Абраксас просто где-то. Он вечно был где-то, было у него дурацкое увлечение ездить в экспедиции во всякие богом забытые Перу или Африку, изучая черт пойми какую магию и привозя невообразимые артефакты.

Порой он все еще думал, что родители живы. И от этого было чуть менее одиноко.

— Идем со мной?

Малфой ждал этой просьбы все утро и пытался морально к этому подготовиться. Это был первый момент в новой жизни, когда он был рад, что не видит.

— Я там буду совсем не к месту…

— Ты мне нужен. Пожалуйста. Я не смогу один.

— Я… Ладно, хорошо, да. Но ты хоть представляешь, сколько я привлеку внимания…

— Это неважно. Пожалуйста.

— Я уже сказал да.

***

Их, стоящих поодаль ото всех под проливным дождем было четверо. Перси к всеобщему удивлению явился, хоть на его лице не рисовалось ни капли горя или заинтересованности, а сопровождающий его кошмар бесил одним своим видом — застывшая улыбка Скримджера была абсолютно не к месту.

— Если ты сейчас скажешь, что тебе весело, я тебя ударю, — не удержался Артур, впервые за эти дни чувствуя что-то, кроме отчаяния. Хотя раздражение и злость не были желанной заменой.

— Тогда я на нашем отшибе отверженных постою молча, — закатил глаза бывший министр. Держащий над ними зонт Перси едва слышно хмыкнул.

Это был кошмар наяву. И ужас был даже не в том, что хоронили его родного сына, а в реакции на это семьи. Абсолютное равнодушие стоящего рядом Перси. Пьющий из большой фляги определенно нетрезвый Чарли. Билл и Рон, тратящие все силы на то, чтобы удержать рыдающего и страшно кричащего Джорджа от того, чтобы упасть в могилу к близнецу. Плачущие, держась друг за друга, жена и дочь.

Смерть — это страшно.

Люциус с силой сжимал руку на его предплечье, стараясь удержать, хоть немного спасти от всей этой боли, которая волнами накатывала и накрывала.

— Вы так и будете здесь стоять? — Артур даже вздрогнул от голоса брата за своей спиной. — Вы же семья, черт возьми! — он едва не шипел от злости, схватив брата и племянника за мантии и едва ли не как непослушных котят потащив ближе, туда, к семье. — Вы должны попрощаться. Всю жизнь весь жалеть будете, идиоты.

Он вытащил их обоих под дождь, к собственному удивлению не встретив никакого сопротивления. Как две марионетки безвольные, право дело.

— Вас поддержать, лорд Малфой?

— Спасибо, мне и так неплохо стоится, — он передернул плечами от холода, сильнее впившись в ручку зонта. — Лучше ответить мне на один вопрос, Скримджер.

— Я весь внимание, милорд.

— Что ты, мать твою, такое?

Ни у одного живого человека Люциус не видел таких очертаний. Все, кто был на кладбище из живых, все были теплыми, яркими, насколько он мог их почувствовать. Но Руфус и Персиваль были чем-то абсолютно иным, будто не живые и не мертвые, черные как тени в ледяном синем свечении.

— Малфой, — бывший министр усмехнулся, едва не рассмеявшись в голос, — ты же умный. Сложи два и два.

— Я пытаюсь. Но у меня не сходится. Ты инфернал. Но ты разумен. Этого быть не может.

— У талантливых волшебников все возможно. Не твой ли папаша так говорил? Мир его праху. А уж на что способен влюбленный талантливый волшебник не мне тебе рассказывать.

И тут до Малфоя дошло.

— Парень твой кукловод, — едва слышно выдохнул он. — Это он тебя вернул.

— Угу, — довольный пониманием кивнул Руфус.

— Но так нельзя. Это же тьма, чернее магии нет.

— Угу.

— И когда расплата?

— Быстрее, чем он думает. Расскажешь муженьку?

— Нет, — «еще этого знания ему не хватало!»

— Молодец.

Смотреть на то, как на гроб падают комья земли, брат уже не заставлял, отвлекшись на утешение племянницы и бывшей жены своего придурошного брата, и Артур наплевав на то, насколько позорным бегством это выглядит, поспешил вернуться назад, на «отшиб отверженных».

— Знаешь, пап, я думал, что ты меня поддержал потому что тебе все равно, — грустно усмехнулся Перси, идущий рядом, на долю секунды став безумно похожим на своего неофициального супруга. — А ты оказывается просто такой же.

Артур даже не нашелся, что ответить. Сын походил на какую-то марионетку. Хотя, почему на какую-то.

— Ты что с ним сделал?

Бывшего министра хотелось как минимум задушить. До встречи с ним сын не был таким. Таким равнодушным. Таким неживым.

— За все в жизни нужно платить, — пожал плечами Руфус, не мигая смотря своими пронзительными желтыми глазами. — Прощай, папенька.

— Папа, — позвал Перси, привлекая его внимание.

— Что?

— Я люблю тебя.

После того дня о Руфусе Скримджере и Персивале Уизли никто ничего не слышал. Они просто исчезли, оставив все свои вещи и документы. Но ни одного намека, где их искать, они не оставили.

— Ты слышал, что он сказал? — спросил Артур, когда они, мокрые и продрогшие вернулись домой.

— Кто? — вздохнул Люциус, скинув с себя отяжелевшую от дождя мантию. В такой ливень ни один зонт не спасал.

— Скримджер.

— Но он ничего не говорил, Артур.

— Ты не мог не слышать.

— Ты меня пугаешь. Он молчал все это время, с момента как ты его заткнул.

— По-твоему у меня уже галлюцинации начались?

— Ты просто устал, перенервничал, плохо спишь. Разное привидится.

— Я не мог сам себе это придумать, понимаешь?

Только уверенно это уже не прозвучало. Он и в старшем сыне порой чудовище видел.

— И что он сказал?

— Что за все нужно платить. Я Перси больше никогда не увижу, понимаешь?

«Понимаю! И жалею, что где не надо ты оказываешься таким умным!»

— Нет. Я не вижу ни капли связи. Дорогой, давай ты просто ляжешь спать. А утром поговорим, хорошо?

Не хорошо, но пришлось покорно согласиться.

Нужно было найти в себе силы выдохнуть. Ничего уже не исправишь, а вот сойти с ума можно было легче легкого.

***

Развестись, разругаться со всей семьей, уволиться. Напротив всех этих пунктов можно было ставить галки о выполнении. Он не хотел никого видеть, не хотел знать новостей. Они вдвоем полностью изолировались от мира и совсем об этом не жалели. А денег им до конца жизни хватит и так. Не такие уж большие у них теперь были потребности.

— Ты выполнил свое обещание, — улыбнулся Люциус, крутя в руке бокал. Они и оглянуться не успели, как настало Рождество. — Спас меня. Но из-за меня ты остался без семьи.

— Так должно было быть с самого начала. Ты и я.

— Ты и я.

Это было прекрасным тостом.

========== Глава IV. Дежа вю ==========

Тридцать три года назад, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс

— Знаешь, я всегда мечтал уметь летать, — утерев нос рукой, поделился своей мечтой тринадцатилетний мальчишка со Слизерина. Долговязый и какой-то абсолютно несуразный семикурсник с Гриффиндора слушал его внимательно, с интересом вот уже полчаса в полумраке пустого кабинета. Они давно должны были быть в своих спальнях и видеть десятый сон, но такое внезапное и близкое знакомство не хотелось прерывать. О бесстрашных старшекурсниках, решивших устроить темную слизеринскому зазнайке, не вспоминали, а о разбитом носе напоминали только несколько смятых салфеток на ближайшей парте. Завтра обо всем произошедшем никто не узнает, послезавтра, и через года тоже, а бесстрашным будет совсем не до смеха всего одиннадцать лет спустя, ведь фамилию Малфой они не смогут даже попытаться произнести. Но об этом будущем еще никто не знает.

— Ты же умеешь.

— Нет, ты не понимаешь. Не на метле. Представь, иметь крылья. Быть настолько свободным, что в любой момент можешь улететь куда хочешь и никто тебя не запрет, никто не удержит.