— Люц, ты спишь?

— Нет, наслаждаюсь.

Энергетика у животных совсем другая, не как у людей. С ними всегда хорошо. С ними можно забыть обо всех гостях, чей дух медленно, но верно выветривался из дома.

— Как голова твоя?

— Не прошла.

— Лекарство может?

— Не хочу эту дрянь. Ты мне купил что-нибудь вкусное?

— Да. Какой чай будешь?

— Давай черный.

— Сейчас принесу.

Естественно пушистые нахлебники моментально проснулись, и, чтобы не портить их здоровье шоколадным пирогом, точно таким же, какой был доеден на поздний завтрак (он не надоедал точно также, как и японская кухня), им была выделена отдельная тарелка с нарезанной морковью и крупным виноградом. Все были довольны.

— Ты грустный какой-то, — Артур несколько минут наблюдал за поникшим, без интереса ковыряющим вилкой в пироге возлюбленным и все больше начинал беспокоиться. — Ничего не случилось?

— Нет, все нормально. Просто хандра какая-то напала, — он неопределенно пожал плечами, отставив тарелку на тумбочку. — После вчерашнего, наверное, отойти не могу… не знаю. Неважно. Обнимешь меня?

— Конечно.

Всегда такой теплый и такой родной, рядом с ним приходило четкое осознание, что вот только так, в его объятиях, в их кровати, в их собственном доме, только так правильно. А всё и все, что там, за пределами, может идти к черту.

— Ты чего? — тихо спросил Малфой, чувствуя, как он невзначай нюхает его волосы.

— Пахнешь как-то странно.

— Что ты имеешь ввиду?

— Не знаю. Ладно, не обращай внимания. Показалось, наверное.

— Опять с ума сходить начинаешь? Ты мне это брось.

Хотя сам он прекрасно знал, что тот почувствовал. Своего сына, почти мертвого, которого никогда больше не увидит. Но он ушел, дорогой мой. Тебе не нужно об этом знать.

И, вспомнив о Перси, Чарли и прочих незваных гостях этого дома, он вспомнил и о своем желании оградиться от внешнего мира окончательно и бесповоротно.

— Давай закроем дом? — предложил он, погладив приползшего к ним по волнам одеял енота. Он всегда любил быть третьим, особенно когда его люди обнимались. В их обниманиях обязательно должен был быть енот, по мнению енота, конечно же.

— В каком смысле?

— Оградим чем-нибудь. Хоть самыми банальными заклинаниями. Не хочу больше никаких незваных гостей с непрошеными новостями. Пусть рождаются, умирают, женятся и проклинают себя там, подальше, без нашего участия.

— Хорошо. Мне нравится эта идея.

— Правда?

— Да. Ты же знаешь, я сделаю все, что угодно, лишь бы ты был счастлив.

— Я буду счастлив только если ты и дальше будешь моими глазами. И никогда-никогда меня не бросишь.

— Буду, куда ж я от тебя денусь. Я люблю тебя.

«А я тебя» на выдохе пропало в глубоком, медленном поцелуе. Как же все-таки с ним было хорошо.