— Уф, кое-как пролезла в это платье.
— Главное, вылезти обратно, — засмеялась Дора.
— Ну да, я тоже не понимаю Роджера, — продолжая тему, произнесла Кира, занятая макияжем, — он мог выбрать любую девчонку с факультета. Хотя и во Флер Делакур есть что-то такое… особенное.
Отстраненно Элизабет подумала, что Роджер сегодня был негласным героем Рейвенкло среди парней, которые с уважением жали ему руку, и отступником среди девушек — от них ему доставались лишь презрительные взгляды.
— Роджеру придется сегодня из кожи вон лезть, чтобы ей угодить, — хихикнула Чжоу, она все еще сидела в обычной мантии у зеркала и пока не думала переодеваться. Только расчесывала длинные шелковистые волосы, черной рекой струящиеся по плечам. — Танцевать с Флер Делакур… Честно сказать, девочки, я и сама переживаю из-за Седрика. Хотя он вовсе не из Шармбатона.
Она приложила руку к губам, уставившись большими глазами на подруг, словно впервые осознав что-то страшное:
— Нам придется танцевать у всех на виду, у всей школы! И рядом с Виктором Крамом! А если я споткнусь нечаянно или что-то похуже…
Девчонки тут же бросились наперебой убеждать ее, что все будет замечательно. Элизабет только закатила глаза к потолку.
— Мне тоже непросто с Лазаром, — вставила Кира как бы между прочим.
— Еще одна, — всплеснула руками Дора. — Ну честное слово, я вас не понимаю! Из-за чего столько нервов? Зато вы с Чжоу сможете пообщаться с Виктором Крамом!
— А с кем, кстати, идет Крам?..
— Я слышала, что с какой-то четверокурсницей…
— Наверное, из Слизерина, он же столько времени проводит за их столом!
— Нет, навряд ли, ты разве не помнишь Слизеринских выскочек? Кто–то их пригласит?
— Ты про Панси Паркисон?! Может, Малфой? Отличная парочка…
Вся эта суматоха стала немного утомлять. Голоса их сливались в один гулкий фон, из которого до нее доносились отдельные фразы. Сосредоточиться на чтении было невозможно. Элизабет уставилась в окно, где частил мокрый снегопад. Потом встала, лишь бы чем-то себя занять, бесцельно прошлась к своему шкафчику, открыла его и постояла какое-то время, изучая содержимое. Парадная мантия, присланная мамой, призывно висела на плечиках. Элизабет поморщилась и закрыла шкаф, хлопнув дверцей сильнее, чем хотела.
— Кира, ты не поможешь? — донесся до нее голос Чжоу, и Элизабет повернула голову. Чжоу сидела у зеркала и что-то держала в руках, протягивая подошедшей Кире. Что-то блестящее и маленькое — подвеску на цепочке, поняла она. Замочек щелкнул, и тяжелый кулон опустился на мантию Чжоу, переливаясь в тусклом зимнем освещении. Неожиданно для себя Элизабет поняла, что уже видела эту подвеску. В прошлом году она намекала Седрику, что хотела бы получить от него в подарок нечто подобное. Это была их игра на прошлое Рождество: водить друг друга по магазинам и показывать, чего бы ты хотел. Называть можно было самые невероятные по цене вещи — они договорились заранее, что не будут тратить так много на подарки, а пройдутся по магазинам просто так для развлечения, потому что иногда полезно и помечтать. Элизабет даже могла назвать магазинчик в Хогсмиде и полку, на которой она видела эту подвеску! Кулон был необычайно красивым — очень тонкой выделки и с ярким синим камешком посередине. И стоил тоже не мало. И как бы случайно Элизабет в шутку заводила Седрика в этот магазинчик несколько раз подряд, пока он не утащил ее в другую часть волшебной деревни… И вот теперь ее желанный подарок висел на шее у Чжоу Чанг. Девчонки тоже оценили украшение и тут же собрались вокруг Чжоу.
— Кто тебе такой подарил?
— Седрик, — выдохнула она. — Сегодня поймал меня за завтраком, мы решили дарить подарки чуть раньше.
Рой голосов тут же взорвал комнату уточняющими вопросами, Дора требовала подробностей, Кира поздравляла Чжоу с новыми отношениями, Мариетта вставляла язвительные комментарии, впрочем, как всегда, а Аннет криво ухмылялась, но было видно, что глаза ее горели от зависти… Во избежании расспросов, Чжоу в итоге вскочила и промямлив что–то неопределенное, направилась в ванную, выйдя из комнаты. И едва закрыла дверь с той стороны, комнату снова наполнил гул голосов. Все высказывали свое мнение о личной жизни подруги. Девчонки прекрасно помнили, как в эту пятницу к Чжоу подходил Гарри Поттер, смущенно что-то бормоча и переминаясь, и пытался пригласить ее на Бал. Тема эта вызывала постоянный взрыв хохота и массу новых шуточек, а также поднималась каждый раз, когда Чжоу выходила из комнаты. В итоге все пришли к выводу, что если бы не Седрик, то Чжоу, по их предположениям, согласилась бы пойти с Поттером. А так его уже успела подхватить Парвати — сестра Падмы Патил, что, похоже, не очень нравилось самой Чжоу… На этом чудесном моменте Элизабет, взяв шкатулку со свитками под мышку, вышла из комнаты, стараясь не хлопнуть изо всех сил дверью. Честно признаться, ей было странно, что никто даже не вспомнил про нее — Лиззи, а особенно о том, что ей и вовсе было не с кем пойти.
*
В итоге Элизабет устроилась на подоконнике в гостиной Рейвенкло, воспользовавшись тем, что все студенты были заняты подготовкой к балу, либо вышли во двор. Сквозь витраж Элизабет наблюдала с высоты башни Рейвенкло за передвижениями по двору. Синий вечерний сумрак уже прокрадывался в комнату. Дурмштранговцы и Шармбатонцы прорыли длинные туннели к Хогвартсу от своих обиталищ. А у самых ворот Хогвартса, похоже, шла война в снежки, и до нее то и дело долетали чужие голоса и смех. Среди студентов она разглядела Гермиону Грейнджер вместе с ее приятелями — Поттером и высоким рыжеволосым Уизли.
Элизабет отложила в сторону шкатулку с пергаментами, которую держала на коленях, пытаясь разобрать древние каракули — сегодня работа шла как–то медленно. Она нисколько не чувствовала Рождества. Словно всю радость в этом году кто-то собрал в один большой мешок и унес от нее куда-то далеко. Ей не было одиноко, вовсе нет, и ее нисколько не тянуло в общую рождественскую сутолоку во дворе или в возбужденные разговоры в коридорах. Ей даже нравилось сидеть здесь — в тихой уютной гостиной. Бал казался каким-то далеким и не касающимся ее событием. Она решила не идти. И ей не хотелось копаться в собственных мыслях, из–за опасений наткнуться там на что-то, что ее действительно может расстроить.
Элизабет, было, снова вернулась к пергаментам, но шум на лестнице не дал ей продолжить. Студенты начали выходить из своих комнат, спускаться по лестницам — весело переговаривающиеся, полные жизни и ждущие с нетерпением Торжества. Общая гостиная быстро заполнилась людьми в разноцветных вместо привычно черного одеждах. Падма была в ярко–бирюзовой мантии с многочисленными украшениями. Чжоу косо на нее посмотрела и усмехнулась.
На фоне жизнерадостности остальных Элизабет казалась самой себе призраком, которого никто не видел. Почти никто.
— Эй, Томпсон! — Бен Бредли все-таки нашел ее укрытие и встал, прислонившись к стене возле облюбованного ей подоконника.
Он был при полном параде — темно-синяя мантия, в тон его глазам, волосы причесанны более тщательно, чем обычно, сверкающая улыбка на губах. Его глаза, казалось, сверлили ее, охватывая обычную повседневную одежду целиком:
— Напомни мне, что ты здесь забыла, когда по моим расчетам должна вертеться перед зеркалом в комнате со своими подружками, а потом торопиться на бал и спорить, кто сегодня всех милее?..
Элизабет вздохнула.
— О, Бен, ради Мерлина, — она подняла утомленный взгляд на Бредли, надеясь, что он прочитает в ее глазах, как ей не хочется сейчас ни с кем разговаривать. — Я вообще не собираюсь никуда идти. У меня много дел… вот, — она указала на пергаменты рядом, — готовлюсь к курсовой.
Бен округлил глаза:
— Уроки? В Рождество? С ума сошла?..
— Почему тебя-то это волнует?.. — скрестила руки на груди Элизабет.
— Может, потому что мое предложение о приглашении на бал еще в силе? — произнес он как-то нарочито весело.
