До сего момента они вдвоём идут рука в руке, при том та, что постарше, тянет за собой того, кто помладше. И чем ближе становится незнакомый заброшенный дом, тем упорнее сопротивляется движению этот маленький якорь.

– Заткнись, – прошипела девочка в ответ. – Бла, бла, бла… хватит ныть. Если не будешь слишком часто открывать рот, нас даже не заметят. Полезли. Только осторожно не наступи на осколки. Распорешь подошву своих тапок – будет больно. Не хочу тащить всю обратную дорогу твой окровавленный труп.

– Гретель, пожалуйста, – жалобный голос всё не унимается, порой переходит на громкие возгласы. – Это опасно! Говорят, они крадут и съедают детей. Проводят страшные обряды, тёмные таинства, жерв… жервприно-ошения.

– Жертвоприношения, – надменный тон, – жертвоприношения, жертвоприношения.

– Это не смешно. Пожалуйста, давай уйдём.

– Ну хорошо уйдём… Как скажешь, думаю ты прав, ты всегда прав, с этим я должна согласиться, – удивительно быстро пошла на попятную девочка, правда, сама лишь ближе подбирается к окну. – Уйдём. Но только с краешку заглянем. Буквально с порога.

Уже принялась высовываться по ту сторону, одновременно пальчиками выталкивает из рамы оставшиеся стекляшки.

– Не стоит… – тихо протянул.

– Быстро посмотрим и сразу же убежим со всех ног. Ещё и наперегонки рванём. Мы так долго шли, не гоже возвращаться с пустыми рук… ру, ру, ру… глазницами… глазами, – она во всём этом мрачном окружении посмела даже улыбнуться. – Так что лучше поторапливайся. Раньше сделаем, раньше отправимся домой. Разве не помнишь? Говорят, они приходят только ночью, и нам точно не стоит тянуть, вдруг кто-то вернётся пораньше. Полезли.

– Ну если быстро… Может быть, тогда я подожду здесь?

– Ах… Ну, конечно, выбирать тебе, но ты тогда тут поосторожнее, мало ли кто-то огромный и ужасный подкрадётся со спины, нацепит на голову вонючий окровавленный мешок, затянет верёвки. Утащит к себе в сырой подвал… Ох, жутко. Гляди в оба.

– Тссссс… – измученный вздох.

– Впрочем, в их логове не оказалось ничего интересного, обычный старый дом, пустые комнаты. На самом деле это странно. Зачем выбрасывать всю мебель? Она была складирована в огромную кучу за зданием.

– Гретель, для чего они это сделали? – мальчишеский голос.

Он и та что с ним за стенами логова демонов, как это место обычно называют, минутой ранее проникли через своеобразные врата старого здания, переступили ту самую черту, отделяющей внешний мир от пространства серых комнат. Сейчас же припали к покосившемуся окну в самой крупной комнате, что, должно быть, раньше отводилась под зал или гостиную. Более точно угадать её роль не получится.

Мальчик и девочка высматривают через мутное стекло задний двор. По ту сторону почти что настоящая гора, ну или сказать, холм. Вот только нет в ней ни земли, ни песка; ни камня, ни кирпича. Вместо грубой породы сотни бытовых принадлежностей. Конечно, всего лишь предметы интерьера вместе со строительным мусором, но вызывают некую неприятную ассоциацию с кучей поверженных трупов.

– Я не знаю, это глупо и бессмысленно, – начала девочка настороженно, затем всё же далась в ещё одну лёгкую ухмылку и дополняющую радостный настрой очередную улыбку. – Ну, быть может, освобождают себе пространство от лишнего. Так скажем, планируют обновить интерьер, заняться закупкой новой мебели. В конце концов стать цивилизованными людьми. Красиво жить не запретишь.

Мальчика не пробирают подобные попытки шутить, затаив дыхание продолжает выглядывать через окно. Всё пытается найти очередную причину, почему нужно как можно быстрее уносить отсюда ноги, большее его не занимает. Точно знает некие страшные вещи рядом, надо только вовремя заметить. Сейчас мучает ощущение, что из кучи мебели должен кто-то вылезти, не иначе чудовища спрятались в этом муравейнике. Его роль явно не случайна.

– Расслабься, – вновь взялась нарушать тишину девочка, – скорее всего прошлые постояльцы пытались забрать всю свою любимую и ненаглядную мебель с собой. У них, как видно, не получилось. То о чём ты всё время думаешь – это только выдумки.

Мальчик пропускает каждое её слово мимо ушей, наверно, шёпот сестры звучит не очень убедительно. Коли выдумка, пусть тогда говорит во весь голос.

Девочка же закончила бубнить что-то себе под нос, тихонько отошла назад. Её дальнейшие перемещения выдают лишь повсеместные скрипы пола да треск камушков под ногами. Она крутит головой по сторонам, правда, рассматривать внутри, как ожидалось, нечего. Есть болтливые языки, которые утверждали о неком логове тайных сущностей, прибывших из полей со сгнившей кукурузой. Мол, у них на стенах висят оторванные головы козлов, на столах разложены тайные артефакты, среди них стоят бокалы, куда капает кровь с подвешенных к потолку обезглавленных трупов пойманных зверей. Девочке уже тогда казалось, что это брехня особо озабоченных. И тут всё, как ожидалось: серый бетон, ободранные обои да голые потолки, где местами после плит ещё остался клей, не больше.

– Куда ты? – почти выкрикнул мальчик. Несколько запоздав, отскочил от окна.

– Тут лестница, интересно что там внизу. Случайно не знаешь? – весьма спокойно пробормотала девочка, сама заглядывает куда-то за стену. – Давай посмотрим.

– Гретель, не стоит. Ты обещала! Стой, пора уходить! Обещала! – по-настоящему разорвался громким протестом мальчик.

– Том, перестань. Разве не видишь, здесь нечего бояться, – перевела взгляд обратно на своего пугливого брата. – Нас обманули. Спихнули старый барак вместо логова некромантов. Увидят слишком толстую крысу и решат, что перевоплощение колдуна.

– Ничего ты не знаешь, самые пугающие вещи всегда происходят в подвале! Не иди туда! Оттуда постоянно слышатся шорохи! – снова раз за разом выкрикивает. Режет слух эта слишком крикливая речь. Обитают ли тут люди из чужих мест или нет, не стоит шуметь в старом доме мясника.

– Тише… – прошипела девочка, приложила палец к губам.

– Мы уйдём! – снова не сдаёт.

Но надо же, он что-то требует, наверно, впервые за свою крошечную жизнь, а какой твёрдый голос. Ох…

– Надоел, хочешь, оставайся здесь! – очень раздражённо девочка. – Хочешь, вали обратно. Достало нянчиться с тобой. Боишься каждую песчинку и каждую тень. Стоишь здесь… [несколько секунд жестикуляции вместе с глухими звуками, вырывающимися из-за рта, наконец…] того и гляди в штаны обмочишься.

– Неправда, я просто вижу последствия твоих глупых решений! Ты всегда втягиваешь в неприятности!

– Трусливый до ужаса, беги же домой, вытри сопли, а я пошла! – на последних словах сорвалась на крик уже и сама девочка. В дополнение, ещё сильнее демонстрируя свою раздражение, выпучила глаза, покачала головой. Маленькая лягушка.

Сора отовсюду отзывается эхом. Громкие голоса уйдут глубоко вниз. В пучинах тёмных со скрипом откроется железная дверь, будет покрываться инеем вмонтированное в неё круглое смотровое окно. Возникнут движения чего-то бесформенного. Один за другим вырвется наружу клок непонятного. Над их головами замигает мутная лампа. Её бледный сигнал – предупреждение, пробует рассказать прохожим о желании заключённых в комнату выйти. На короткие секунды озарится ещё одна дверь, та оторванная, валяется в потёках засохшей смолы.

А уже дальше, не дожидаясь следующих претензий в свой адрес, возможного шантажа и прочих способных пошатнуть решительность уловок, девочка быстренько завернула к лестнице, и давление недовольного взгляда не остановило. Не в первый раз эти осуждения и злость в глазах. Словами ничего не разрешить. Не послушается, упрётся, она точно знает. Надоело. Просто надоело. Когда препятствие встаёт на пути, лучше не лезть через него, правильнее обойти.

Вот и завернула за стену непонимания. Правда, изначальную решительность действий всё-таки придётся оставить за углом, тело само по себе резко замедляется чуть ли не до полной остановки. Не с проста, ибо по эту сторону окружение куда более недружелюбно, стоило ещё несколько раз подумать, получше рассмотреть, прежде чем принимать выбор. Совсем мало света, и если до этого глаза встречало одно лишь стерильное убранство, то тут уже некоторое запущеннее.