— Кто вам сказал, дорогой мой, что он его терял?

— Ну как же? Он же вложил состояние в строительство этого города.

— За место в этом городе люди платили огромные деньги. Чем лучше они хотели получить место, тем больше платили. Наоборот, он удвоил своё состояние. Благодаря этому весьма прибыльному проекту. Он ничего не делает, если это не принесёт существенного дохода, дорогой друг. Ладно, идемте. Жду с нетерпением увидеть, что вы там сделали с быками.

Последний акт прошёл на удивление спокойно. Лишь финальная сцена заставила Фрэнка понервничать. Ирэн так хорошо изобразила смерть, что он испугался, ясно вспомнив детективы, где актёры умирали по-настоящему. Но когда Ирэн вышла на поклоны, он посмеялся над своими страхами. И с радостью отметил, как зал устроил овацию. Её долго не отпускали со сцены.

Довольно улыбаясь, Фрэнк подошёл к гримёрке, подёргал дверь.

— Ирэн, это я, — сказал он.

И не поверил своим ушам, когда услышал:

— Убирайся вон! Видеть тебя, тварь, не хочу!

Дверь отворилась буквально на пару дюймов, в проёме появилось разъярённое, красное лицо Ирэн. Она что-то швырнула ему под ноги и захлопнула перед носом дверь.

— Открой немедленно! — заорал Фрэнк.

В ответ послышались лишь громкие рыдания. Он стукнул по двери кулаком так, что лёгкая фанера заходила ходуном.

Что-то блеснула под ногами. Обручальное кольцо, украшенное бриллиантами и изумрудами, которое он подарил Ирэн. Она швырнула ему под ноги кольцо после шикарной премьеры, которую он её устроил!

Фрэнк спустился вниз и нашёл Роджера, ждущего в машине.

— Езжайте без нас. Мне нужно поговорить с Ирэн, — быстро проговорил он.

Роджер, непонимающе взглянув, сочувственно поинтересовался:

— Что-то случилось?

— Нет-нет, она просто нервничает. Надо успокоить, — объяснил Фрэнк, стараясь казаться спокойным, и быстрым шагом направился обратно.

Вернувшись к гримёрке, обнаружил, что Ирэн исчезла.

— Она уже ушла, мистер Кармайкл, — проронила Лейла, певица, которая исполняла роль Микаэллы.

— Куда ушла? Домой?

Лейла лишь пожала плечами, лицо выражало скуку. Фрэнк до досады стукнул кулаком по стене, медленно вышел из здания театра.

«Тоже мне примадонна. Один успешный спектакль и уже устроила мне скандал! Истеричка!»

Он заметил в конце улицы переливающиеся огнями вывеску бара «Золотая долина» и быстрым шагом направился туда.

— Две бутылки виски, — бросил он бармену, который изумлённо взглянул на него, и, спрятав под прилавок початую бутылку, из которой хотел налить посетителю стаканчик.

Усевшись за столик, Фрэнк решил прикончить как можно быстрее обе бутылки и заказать следующие. Через час боль начала отступать, мысли разбежались, как тараканы по углам.

— Красавчик, хочешь, я тебя утешу, — услышал он женский голос, попытался разглядеть собеседницу, но это плохо удалось, в глазах все двоилось.

— Сколько? — спросил он заплетающимся языком.

Дамочка показала на пальцах, которых он не разглядел, но ему было все равно.

— А вся ночь? — поинтересовался он, глупо улыбаясь.

Шатаясь, пошёл за ней. Она попыталась поддержать его, когда он решил упасть. Они поднялись по крутым, разбитым вдрызг ступенькам, загаженными котами, останавливаясь через пару шагов. В нос ударил запах дешёвой похлёбки, помоев и немытых тел. Плюхнулся на железную кровать, стоявшую около узкого окна, и провалился в сон. Она попыталась растрясти его, но клиент уже крепко спал. Усмехнувшись, стащила с него ботинки, бросив под кровать. Сняла пиджак, из которого выпал бумажник. Равнодушно взглянув внутрь, увидела пачку банкнот, и сунула обратно в карман. Сев на кровать рядом, пальчиком провела мягко по его лицу, подумав: «Хорошенький, отчего ж так напился?» Раздевшись, она прилегла рядом, надеясь, что утром, когда он выспится, ей удастся выполнить заказанные услуги.

Фрэнк проснулся с адской головной болью, присел на кровати. Увидев рядом раздетую девушку, попытался вспомнить, кто она, как её зовут, но это вызвало лишь приступ мучительной боли, как терновый венец сжавший голову. Девушка проснулась и спросила:

— Как спалось?

Фрэнк не ответил, встал и оглядел комнату, где, кроме железной кровати, стоял маленький стол, рассохшийся узкий шкаф, и раздолбанное кресло, прикрытое дырявым, выцветшим пледом неопределённого цвета.

— Где у тебя сортир? — пробормотал он, ощущая, что все выпитое просится наружу.

Она усмехнулась и ответила:

— По коридору налево.

Фрэнк доплёлся до туалета, за дверью которого находится лишь толчок и душ за рваной занавеской. Когда он вернулся, девушка уже оделась и, увидев его бледное лицо, поинтересовалась:

— Кофе будешь?

Фрэнк помотал головой, не было ни малейшего желания пить мерзкую бурду в гнусной комнатушке. Он уселся за стол, вытащил несколько мятых листочков и стал внимательно просматривать.

— Зачем ты притащил туалетную бумагу сюда? — спросила она с насмешкой.

— Ничего ты не понимаешь, — буркнул он. — Это потрясающие стихи, а ты дура необразованная, сунула их задницу подтирать. — Дикари.

— И что действительно нравится? — поинтересовалась она спокойно, не обидевшись на оскорбления.

Он молча перевернул лист и стал внимательно изучать. Девушка ушла куда-то, а вернувшись, поставила перед ним белую чашечку из толстого фарфора с изящной ручкой, и тарелку с омлетом и гренками. Он раздражённо взглянул на неё и проворчал:

— Я же сказал не надо.

Но почувствовав, как ему щекочет ноздри ароматный запах кофе и свежеприготовленной еды, попробовал.

— Неплохо. Вкусно.

— Специально для тебя. Раз ты такой любитель поэзии, — пояснила она с грустной улыбкой. — Поешь, голова меньше будет болеть.

Фрэнк принялся за еду, ощутив, что зверски голоден.

— Спасибо, — сказал он. — Мне лучше уже. Откуда стихи? — спросил он. — Из какой книги надрала?

Девушка, грустно усмехнувшись, отошла куда-то в угол комнатушки и положила перед ним тоненькую книжечку. И села на кровать, снисходительно наблюдая за его действиями. Фрэнк пролистал, останавливаясь на особенно понравившихся моментах, перевернул, чтобы почитать об авторе.

«Симона Бонье», — прочёл он имя автора, и удивлённо поднял глаза.

Девушка показалась ему совсем юной, хрупкая, с выпирающими ключицами, тонкой шейкой, светлые волосы обрамляли круглое личико с полупрозрачными, голубыми глазами, острым подбородком и аккуратным, маленьким носиком. Несмотря на потасканный вид, лицо выглядело удивительно одухотворённым, проникнутым внутренним светом. Падающий из окошка рассеянный свет окружал её будто дымкой, делая похожей на ангела. Фрэнк ещё раз взглянул на фотографию на задней обложке и проговорил растерянно:

— Это что, ты написала?

Она лишь грустно улыбнулась в ответ. И он поразился, какими печальными, мудрыми глазами она посмотрела на него. Будто успела побывать в аду, и вернуться.

— Ну и что ты тут тогда делаешь? — с досадой спросил он. — Сочиняешь такие прекрасные стихи.

— Я же не восхваляю успешных бизнесменов и их величайшие свершения на деловом поприще, — объяснила она насмешливо. — Пишу о простых людях с их маленькими радостями, и горестями, о подснежниках, любви, пении соловьёв. Глупо, правда? И никому не интересно, — добавила она, и голос чуть заметно дрогнул.

Фрэнк взглянул в её глаза, мерцающие, как льдинки, пронизанные лунным светом, и с раздражением понял, что видит перед собой очередного «паразита», не вписавшегося в систему.

— Я переиздам твои стихи, — твердо произнёс он. — Есть у тебя что-нибудь ещё?

Она принесла пачку тетрадок, исписанных аккуратным, ровным почерком. Положив перед ним, опять села, скрестив тонкие, изящные руки на железной спинке кровати.

— Зачем? — проговорила она обречённо. — Все равно никто не купит.

— Это мы ещё посмотрим, — в азарте весело воскликнул он.