- Понятия не имею. Ты же знаешь Андрея. Он может начать бухать в Питере, а закончить где-то в деревне под Ростовом.
Что интересно, в ее словах не было ни грамма преувеличения - такой случай в богатой биографии Андрея действительно был.
- Но телефон…
- Потерял или загнал, чтобы взять добавки, - рассудила Анжела. - Не волнуйся, он обязательно позвонит.
- А если нет? - неожиданно произнесла я почти с отчаянием.
- Что значит “нет”? - фыркнула подруга и опрокинула в себя содержимое рюмки; я тут же последовала ее примеру. - Позвонит, конечно. Проспится и позвонит.
- Но я же его… ну, вроде как послала вчера…
- Ну и что? - не теряла оптимизма Энжи. - Велика важность. Я вот своего тоже послала. И ключи от его драндулета выкинула ему…
Я почувствовала, что у меня глаза лезут на лоб. У кого угодно полезли бы, если бы он знал, что “драндулет” - это новехонький Бентли, который Анжеле достался с легкой руки очередного ее ухажера. Но она рассказывала об этом, даже не меняясь в лице.
- …чтоб прекратил мне пенять, что я ему что-то должна. Так он уже три дня мне названивает, не прекращая! Хорошо, у меня вторая симка есть, а то хоть вешайся…
Я молчала, все еще не в состоянии это уложить в голове. Конечно, о вспыльчивости и самолюбии Анжелы прекрасно известно всем, кто хоть немного тусовался в нашей компании, но каждый раз она умудрялась отмочить что-то, отчего всем резко хотелось проникнуться никчемностью собственной жизни.
- В общем, не парься, - Анжела бодро разлила по стопкам новые порции тягучей травянистой жидкости, - позвонит как миленький. Вы же не серьезно собрались расходиться?
- Нет… - пробормотала я растерянно. Действительно, я даже представить не могла себе в тот момент, как это - разойтись с Андреем и остаться совершенно одной. Пусть у меня регулярно мелькали такие мысли в последнее время, но это было в той бесконечно далекой жизни, которая была “до”. До того, как я поднялась с холодного паркета Михаловского замка и, давя дрожь, коснулась призрачной руки…
- Эй, ты о чем задумалась с таким видом? - Анжела помахала ладонью перед моим лицом. - Ты вообще тут?
- Да, я… - я поднесла стопку к губам, но в последнюю секунду пить передумала и поставила ее обратно. - Просто погода кошмарная…
- Согласна, погода говно. Мама третий день на голову жалуется… думаю сплавить ее куда-нибудь через пару недель, ей отдохнуть надо. И нам тоже, - тут Анжела весело подмигнула мне, и я ощутила, как на моем лице сама собой появляется улыбка. Когда речь заходит о вписке у Анжелы, не начать предвкушать просто-напросто невозможно.
В общем, настроение у меня немного улучшилось, и мы просидели на кухне до позднего вечера. Содержимое пузатой бутылки скоро подошло к концу, но я совершенно не чувствовала опьянения, только тяжелую, свинцовую усталость. Мое полусонное состояние от Энжи, конечно, не укрылось.
- Эй, чувак, да ты сейчас мордой в стол, - приговорила она, поднимаясь. - Да и мама скоро придет, тебе домой…
- Нет, - я содрогнулась всем телом при мысли о том, что (вернее, кто) будет ждать меня, когда я переступлю порог. - Нет, Энжи, я домой не хочу…
У нее даже глаза перестали чуть-чуть косить.
- Вот еще прикол! Это еще почему?
Но я не могла придумать внятного объяснения, почему я не хочу домой. А объяснять Анжеле про Михайловский замок, про Павла теперь точно казалось сущим безумием. С нее станется решить, что у меня белая горячка, и из благородных дружеских побуждений вызвать милых людей в белых халатах.
- Чувак, честное слово, - пробормотала я умоляюще, - можно я у тебя останусь? Я честно не…
- А спать ты где будешь? В сортире? Слушай, тебе правда надо отоспаться…
Тут, наконец, сонливость во мне победила, и я утратила всякое желание спорить. Будь что будет, свой крест придется тащить до конца. Я даже почти не протестовала, когда Анжела вызвала мне такси и сунула в руку несколько сотенных купюр.
- И не спорь, - мягко сказала она, пресекая мои слабые попытки вернуть деньги. - Ты глянь на себя, чудо. В метро ты в обморок грохнешься. Езжай уж так…
Я бы непременно вернула ей эти злосчастные деньги, если б не знала, что она, черт возьми, права.
- На, держи, - она неловко сунула мне в руку мою сумку, и тут же несколько распечатанных Олей листков вылетело оттуда, рассыпалось по полу. - Ой, блин…
Несколько секунд мы ползали по полу на четвереньках - я собрала почти все листы, последний Анжела долго выковыривала из-под шкафа при помощи ложечки для обуви и, взяв в руки, с озадаченным видом замерла.
- Это кто?
Я выглянула из-за ее плеча и посмотрела на лист. На нем не было текста, только портрет какой-то миловидной темноволосой девушки. “Анна Лопухина, многолетняя фаворитка Павла” - гласила мелкая подпись. Слабо понимая, что могло до такой степени удивить Анжелу, я протянула руку, чтобы забрать бумагу, и тут меня осенило.
Анжела и девушка на портрете были чрезвычайно, я бы даже сказала дьявольски похожи. Конечно, это было не фотографическое сходство, но что-то общее в чертах определенно присутствовало - форма рта и носа, линия подбородка, выражение темных, похожих на блестящие омуты глаз. Думаю, распусти Анжела волосы, можно было бы и вовсе подумать, что портрет писался с нее.
- Ну нахрен, - нервно рассмеялась подруга, возвращая мне листок. - Что это за телка?
- Ты подпись не прочитала, что ли? Анна Лопухина ее зовут, - я осторожно сложила бумагу и убрала ее обратно в сумку. - Не волнуйся, она откинулась… лет двести назад.
- И бывает же такое, - безмятежно откликнулась Анжела. - Это как в кино, вчера по телику крутили…
Она принялась было пересказывать мне сюжет фильма, но ее прервал звонок телефона - такси уже поджидало меня во дворе. Все еще пытаясь обдумать, какие последствия может иметь увиденное мною только что, я потянула на себя дверь.
- “Ты заходи, если что”, - голосом волка из мультфильма произнесла Энжи и рассмеялась. - Только отоспись сначала, а то на тебе лица нет.
- Попробую, - слабо улыбнулась я. - Насчет вписки напишешь?
- Конечно, - кивнула Анжела, и я, соприкоснувшись с ней щеками на прощание, пошла к лифту.
Хотя бы какая-то польза была от Егермастера - шевелить отяжелевшим мозгом стало на порядок труднее. Поэтому дверь собственной квартиры я отпирала, ни о чем не задумываясь. В том числе и о том, что я, пообещав скоро вернуться, отсутствовала ни много ни мало десять часов. Я от души понадеялась, что величеству не придет в голову устроить мне выговор за долгое отсутствие, ибо в полупьяном состоянии я слабо себя контролирую и могу, не соображая, наговорить ему много хороших и ласковых слов. А ссориться с ним мне не хотелось ни в какую, потому что иначе придется выпереть его на улицу, а в нашем индустриальном мире он не протянет и двух дней.
Я шагнула в прихожую и, вытащив из ушей наушники, прислушалась. Встречать меня, конечно, никто не собирался, и подавать признаки жизни тоже. Даже Косяк не выпрыгнул из своего очередного убежища где-нибудь под шкафом, услышав скрип открывающейся двери. В квартире царила гнетущая тишина.
- Эй, - осторожно позвала я, против воли испугавшись, что случилось что-то страшное, - Ваше Величество?
Ни слова в ответ, только с кухни донесся пронзительный звон бьющегося стекла. Тут уже я перепугалась окончательно и, не разуваясь, метнулась вперед по коридору. Подстегнутое алкоголем воображение, словно издеваясь, подкидывало мне картины одна другой мрачнее, вплоть до моего гостя, сосредоточенно вскрывающего себе вены осколком. О том, что не я одна могу бухать вследствие стресса, я почему-то не подумала.
Конечно, Павел был жив и никаких самоубийственных порывов не проявлял. Просто сидел за столом, безвольно спрятав лицо в ладонях, и, судя по ходящим ходуном плечам, что-то глубоко и отчаянно переживал. Рядом валялась открытая на середине книга, которую я дала ему утром, и пустой коньячный бокал с отбитой стенкой. По скатерти расползлось отвратительное, латунного цвета пятно.
