- С меня шоколадка, - брякнула я, оценивая объемы текста. Даже речи не могло идти о том, чтобы читать все это прямо здесь. - Распечатай, а?
- Один момент.
Пока Оля сражалась с допотопным принтером, я успела сбегать в ларек за плиткой “Аленки”, чему секретарша обрадовалась, как ребенок. В результате, разошлись мы весьма довольные друг другом, но, не успела я выйти на улицу, как на меня снова навалилась необъяснимая тоска. На часах было всего четыре часа дня, а возвращаться домой я все так же не испытывала ни малейшего желания. Может быть, забуриться в какую-нибудь кофейню и сидеть до позднего вечера, потягивая кофе по капле в час?
Идея представлялась мне единственно возможной, благо и подходящее кафе было в двух шагах, но тут же передо мной замаячила перспектива куда более привлекательная. А все из-за того, что айфон в кармане пронзительно тренькнул, оповещая о новом сообщении: “Привет, как насчет встр? Заходи ко мне, поболтаем :)” от отправителя “Анжела”.
========== Глава 5. Тебе это снится ==========
У каждого есть такой друг, без которого свою жизнь представить невозможно - она сразу кажется какой-то бесцветной, скучной и совсем на себя не похожей. Для меня им, сколько себя помню, была Анжела. Она была на три года старше меня, но эта разница не ложилась между нами пропастью ни в раннем детстве, когда она, самоотверженно размахивая подобранной с земли палкой, защищала меня, ревущую, от привязавшейся собаки, ни даже в средней и старшей школе - мы тусовались в одной компании, заражали друг друга идеями разной степени безумности, самозабвенно предавались играм. Воспоминания того времени давно размылись у меня в памяти, осталось только одно. Мне было лет десять, и мы самозабвенно верховодили игрой в казаков-разбойников - почему-то эта игра причиняла нам какое-то необъяснимое, азартное удовольствие, и нам ничего не стоило увлечь в нее всю разношерстную дворовую компанию. Сколько помню, мы с Анжелой всегда разделялись: я была атаманом казаков, причем подчас мне приходилось буквально с боем вырывать это звание в ожесточенных спорах с мальчишками, она же предпочитала главенствовать над разбойниками. И один раз она спросила у меня, когда я после игры сидела и, сдерживая слезы, растирала разбитую в кровь коленку:
- Почему ты всегда играешь за хороших?
Вопрос поставил меня в тупик. Я подняла голову и недоуменно посмотрела в серьезное лицо подруги.
- Потому что они хорошие, - такой ответ показался мне наиболее логичным. Анжела криво и снисходительно усмехнулась над моей наивной речью - в тринадцать лет она уже самозабвенно предавалась подростковому нигилизму.
- А кто тебе сказал, что они хорошие? Может, не казаки хорошие на самом деле, а разбойники. Или они все хорошие. Или все плохие.
- Я думаю, что они хорошие, - упрямо возразила я. - Значит, так и есть.
Она ничего мне на это не ответила, и тема сама по себе замялась. Не знаю, почему именно этот маленький разговор так четко отложился в моей памяти - казалось бы, в нашем детстве была куча моментов куда более ярких…
В общем, с того времени много воды утекло, но дружба наша со временем только крепла. Я, пятнадцатилетняя пигалица, утешала ее, когда она не выдержала экзамен в художественную школу и была на той опасной грани, за которой лежит полное разочарование в собственных силах. Ни разу не ставлю это себе в заслугу, но она выдержала удар, выкарабкалась и на следующий год с блеском поступила в технический.
- Видишь, - улыбалась она, показывая мне очередной чертеж, - все на своем месте. Я все равно рисую.
Она же, вспомнив, что я три года оттрубила в школьной газете, подкинула мне идею поступить на журфак. Поначалу я только посмеялась, полагая, что меня срежут на первом же этапе конкурса, но, почти что на спор, все же подала документы. Как оказалось, не зря - в августе я чуть в обморок не упала, увидев свое имя в списке зачисленных.
- А я предчувствовала, - заявила Анжела, когда мы отмечали мое поступление в обществе друг друга, - никогда не бойся рискнуть.
Рисковать-то я всегда любила, только из этого почти всегда выходила какая-то фигня. И то, что случилось со мной в Михайловском, приближалось опасно близко к эталону моего лузерства.
По пути к Анжеле я еще раз безрезультатно позвонила Андрею, и в душе у меня начало, как рябь на водной глади, подниматься беспокойство. Казалось бы, такое случалось уже не в первый раз, но Андрей всегда объявлялся раньше, чем эта рябь дорастала до полноценного цунами. Я даже ревновать перестала, до того искренне он на это обижается. Просто он до ужаса необязательный, а электроника у него долго не живет - сколько телефонов он потерял или сломал за время нашего знакомства, я уже давно забила подсчитывать. Но, как бы я ни старалась себя успокоить, под ложечкой все равно нехорошо засосало. Скинув Андрею еще одно смс, я полезла за молескином, куда когда-то записала телефон кого-то из его приятелей, и тут из моей сумки вылетел белоснежный прямоугольник, плавно спланировал на самый край растекшейся у тротуара лужи.
Визитка, которую дала мне Амалия Григорьевна.
Посомневавшись немного, я подняла листок - цифры порядком размылись, но были все еще различимы. Вспомнив, что говорила мне эта странная женщина, я в нерешительности замерла, закусив губу.
Позвонить? Вот уж кто будет рад видеть Павла у себя дома, так это она. Опять же, он ожил - у нее будет одной проблемой меньше. И у меня будет одной проблемой меньше. А она еще и денег обещала…
Действительно, ну что в этом плохого? Амалия этого восставшего нормально накормит, напоит и приголубит во всех смыслах этого слова. У нее ему точно будет лучше, чем у студентки-раздолбайки, давно забывшей о том, что такое нормально питаться и ложиться спать раньше трех часов ночи. Амалия о нем позаботится…
Все укладывалось идеально ровно, как паззл, но что-то все равно мешало мне набрать написанный на бумажке номер. Смутное, я бы даже сказала мутное предчувствие. Какая-то недостающая, но очень важная для всей картины деталь. А я, хоть Анжела и любит надо мной за это посмеиваться, часто склонна доверять не голосу разума, а интуиции, проще говоря - желанию своей левой пятки. Если мне что-то кажется, черта с два меня в этом переубедишь. Вот и тогда мне казалось, что наилучшим выходом будет не звонить Амалии, а разорвать ее визитку на мелкие клочки и швырнуть обратно в лужу.
Впрочем, я нашла некий компромисс - рвать визитку не стала, а просто скомкала и бросила в удачно подвернувшееся мусорное ведро. И в слепом стремлении уйти подальше от этого места зашагала быстрее, почти воровато запахивая воротник.
Анжела встретила меня лучезарной улыбкой и бутылкой Егермастера. Насчет последнего она угадала - если честно, принять чего-нибудь горячительного мне хотелось с самого утра, но жрать при Павле виски показалось несколько неприличным.
- У, да ты совсем заучилась, - протянула Энжи, проводив меня на кухню и внимательно посмотрев мне в лицо. - Восставший из ада! Спать не пробовала?
- Я нормально сплю, - вяло возразила я. - Налей мне побольше, ладно?
Она замерла на секунду, и ликер едва не перелился через край рюмки.
- Что-то случилось?
Глупо было от нее скрывать, что что-то случилось, конечно. За столько лет мы настолько друг друга изучили, что малейшие перемены настроения друг друга улавливали, как свои собственные. А у меня, наверное, все потрясения на лице написаны, как всегда. Я открыла рот, чтобы выложить все подруге начистоту, но неожиданно с языка сорвалось совсем другое:
- С Андреем поссорилась.
- Да? - Анжела закончила разливать ликер и села напротив меня. - А что случилось?
- Да мудак он, - отмахнулась я, все еще не понимая, почему внутри меня будто стоит невидимая стена, не позволяющая рассказать начистоту, что произошло со мной сегодня утром. - Просто… вчера я его послала, а сегодня захотела помириться. А его все нет и нет. И телефон выключен. Куда он мог смыться?
