- То и значит, - кажется, мент подавил искушение зевнуть, и девушке захотелось впечатать его носом в стол. - Паспорт у него левый. Сделан черт пойми как. А человека такого и не было. Он не рождался, нигде не учился, собственностью не владеет, ни по одному делу у нас не проходил.
Анжела откинулась на спинку стула и шумно вдохнула. Она не могла поверить в то, что ей говорят. А мент продолжал монотонно, продолжая смотреть своим рыбьим взглядом - вроде бы и на посетительницу, а вроде бы и куда-то сквозь ее голову:
- Ни в одной базе его нет. Как будто появился из ниоткуда.
- Бред, - пробормотала Анжела, сцепляя ладони и чувствуя, как ногти впиваются в кожу. Мент легко согласился:
- Бред. Только это нашли, вот, гляньте.
Он вытащил из стола засаленную картонную папку, в которой сиротливо лежала одна-единственная бумажка - ксерокопия с какой-то записки. Впрочем, Анжела тут же, нетерпеливо схватив листок, поняла, что это вовсе не записка, а заявление об отказе от госпитализации. Не было никаких сомнений, что почерк был тот самый, да и кривоватая, будто у писавшего соскользнула рука, подпись “Павелъ” была девушке знакома.
- И все? - пробежавшись по тексту, она подняла взгляд на мента. Тот развел руками:
- И все.
- Да за что я вам платила, - комкая в руке бумагу, гневно заговорила девушка. - Человек исчез, а вы даже не…
- Я же сказал вам уже, - невероятно усталым тоном сказал мент, - не исчез он, а не существовал никогда. Не было его.
- Да что за чу…
- Вы, я надеюсь, понимаете, - кажется, полностью уверившись, что имеет дело с сумасшедшей в стадии обострения, вкрадчиво заговорил мент, - что невозможно в современном мире прожить сорок с лишним лет, нигде не отметившись?
Анжела посмотрела секунду в его ничего не выражающие глаза, а потом, осененная внезапной догадкой, схватила бумагу с росписью и выскочила из кабинета прочь. Мысль, пришедшая ей в голову, была совершенно невероятной, но это было последним, что осталось. Впрочем, был и второй вариант: признать себя душевнобольной, страдающей галлюцинациями, и добровольно сдаться на попечение людям в белых халатах. Но Анжела и это отмела, позвонив Свете и Костику: они тоже видели его на вечеринке в честь дня рождения. Сразу трое не могли видеть один и тот же глюк. Чувствуя то ли облегчение от осознания собственной адекватности, то ли нарастающее напряжение от того, что все мировосприятие готово вот-вот полететь к чертям, Энжи выбежала из отделения, взяла такси и помчалась в Русский музей.
Не сказать, чтобы ей там сильно обрадовались: все смотрительницы ходили как пришибленные, поминутно сморкались в платочек и каждому, кто готов был их слушать, начинали плаксивыми голосами вещать о какой-то безвременно ушедшей из жизни администраторше. Будь Анжела в другом настроении, она бы, вне всякого сомнения, присоединилась к сочувствующем, но тогда пришлось ограничиться тем, чтобы найти наиболее адекватную из музейного персонала, припереть ее к стенке и сунуть под нос листок с автографом.
- Удивительно, - изумленно пробормотала женщина, что-то про себя сопоставив, - подпись абсолютно аутетичная… Но ведь это современные чернила, да?
Ощущая, как мир трещит по швам, Анжела отобрала у нее бумагу и безапелляционно потребовала:
- Есть у вас здесь его портрет?
- Конечно, - сказала женщина немного растерянно. - У вас за спиной.
Анжеле пришлось уговорить себя обернуться.
Взглянув на ее лицо, смотрительница сама чуть не упала в обморок. Наверное, слишком жутким было появившееся на нем выражение запоздалого осознания.
- С вами все хорошо? - пискнула женщина, пытаясь подхватить Энжи под локоть; та отдернула руку, будто ощутив прикосновение змеи.
- Нет, ни хрена, - отрубила она, чувствуя, как к горлу подступает тягучий и невероятно горячий ком.
Смотрительница еще крутилась вокруг, что-то озабоченно щебеча, и ее голос внезапно показался Анжеле до того отвратительным, что она, подавив желание отпихнуть от себя женщину что было сил, круто развернулась на каблуках и метнулась из зала к выходу. Подстегивали ее собственные обломки здравого смысла, впивающиеся под кожу не хуже раскаленных игл.
Остальное Анжела помнила, будто в тумане. Вроде бы она рыдала навзрыд, как не рыдала класса с пятого, на скамейке в саду возле замка, потом поднялась и, шатаясь, как пьяная, пошла по направлению к Марсову полю. Куда она идет, Энжи не имела ни малейшего понятия, она только слабо осознавала, что хотела, кажется, броситься с Троицкого моста, а затем каким-то образом оказалась в Петропавловском соборе.
- Но это же невозможно, - шептала она, как в бреду, безотрывно глядя на одно из надгробий. - Невозможно.
Руки почти не слушались ее, но она смогла развернуть зажатую в руке бумагу и снова уставилась на подпись.
Верить или нет?
- Простите, девушка, - вдруг раздался совсем рядом с ней вкрадчивый, мягкий голос, - вы в порядке?
Говоривший оказался импозантного вида, мило улыбающимся мужчиной, из того типажа, который всегда вызывал у Энжи приятные вибрации в области живота. И его участливая улыбка казалась настолько искренней, что девушка даже попыталась слабо улыбнуться в ответ.
- Скажите мне, - сказала она медленно, на автомате принимая из рук мужчины идеально отглаженный платок: очевидно, тушь все-таки потекла, - как вы считаете, может ли человек вернуться из мертвых?
- Конечно, - с невероятным убеждением ответил мужчина, заглядывая ей прямо в глаза. - Конечно, может. Даже не сомневайтесь.
- Действительно? - Энжи старалась говорить спокойно, но голос все равно срывался на невнятные всхлипы. Бережным жестом отведя с ее лица прядь волос, мужчина кивнул:
- Да, Анжела, действительно.
Даже в том состоянии, в котором она находилась, девушка смогла почуять какой-то подвох и на всякий случай на шаг отступила. Платок в ее руках уже окрасился серыми полосами, но она не обратила на это внимания - взгляд ее намертво приковался к неестественно блестящим, гипнотящим глазам незнакомца.
- Вы знаете, как меня зовут?
- Я знаю гораздо больше, - ответил мужчина и вдруг протянул Анжеле руку; несмотря на середину июля, он носил плотные кожаные перчатки. - Может, вы тоже хотите узнать?
- Узнать что? - спросила Анжела почти беспомощно, все свои силы употребляя на то, чтобы запретить себе протягивать ладонь в ответ. Мужчина вдруг с видом заговорщика подмигнул ей.
- Все. И даже больше.
- Даже больше?
Мужчина кивнул.
- Идите со мной.
Девушка обернулась на надгробие, будто в поисках какого-то совета, но мраморный саркофаг остался безмолвен.
Ну, Анжела и пошла. С чего было не пойти?
Продолжение следует…
